Джулиана Грей - Как покорить маркиза
Девушка замерла с поднятыми вверх руками, ибо собиралась развязать шейный платок, и оглядела комнату.
И снова тук-тук-тук. Чуть громче на этот раз.
Стефани нахмурилась, недовольно глядя на дверь. Кому она могла понадобиться в столь поздний час? Уж точно не леди Шарлотте, которая весь вечер бросала на нее убийственные взгляды, когда думала, что Стефани не смотрит на нее. Во-первых, столь поздний визит без сопровождения кого-либо из домашних был бы крайне неуместен. Во-вторых, ее светлости вряд ли пришло бы в голову совершить безнаказанное жестокое убийство в доме своего дяди, учитывая современные достижения в технике криминального расследования и того парня в странной шляпе с двумя козырьками, который сломя голову носится по всему Лондону, используя свой таинственный дедуктивный метод.
Стефани приоткрыла дверь и выглянула в коридор.
Никого.
И снова тук-тук-тук.
Стефани сердито захлопнула дверь и резко обернулась. В восьми футах от нее в окне маячило лицо маркиза Хэтерфилда, который прижимался к мокрому стеклу, отчего прекрасные черты исказились, размытые дождем и тусклым светом фонарей.
Девушка порывисто вздохнула и пересекла комнату.
– Могли бы и предупредить меня, – сказала она, открывая окно. – Я чуть не умер от страха.
– Чепуха. Такой ерундой вас не испугаешь. И слава богу. – Он ловко перебросил свое тренированное тело через подоконник и мягко приземлился на пол перед Стефани. С его волос каскадом скатились капельки дождя.
Стефани взяла с умывальника полотенце и бросила ему. Сердце так бешено колотилось, что у нее закружилась голова. Казалось, он заполнил собой всю комнату, все осязаемое пространство, словно само солнце, скатившись с небес, приземлилось у нее на ковре, раскаленное и обжигающее.
– Наверное, вам не известно о таком изобретении, как лестница. А еще существует дверь, и, поверьте, это самый простой и замечательный способ, чтобы войти к кому-нибудь в комнату. Или выйти из нее, если на то пошло.
– Вы же сами говорили, что я скучный, вот я и пытаюсь проявлять изобретательность. – Из-под полотенца показалось его лицо с сияющей улыбкой и взъерошенными волосами, словно он только что встал с постели. – И потом я не хотел, чтобы меня увидели.
Бам-бам – гулко колотилось сердце Стефани.
Она выхватила у него из рук полотенце и повесила его на место.
– Почему?
– Почему что?
– Почему вы не хотели, чтобы тебя увидели?
– Ах, это. – Окно было распахнуто настежь. Хэтерфилд осторожно прикрыл его и обернулся к Стефани. – Объясняю. Если бы меня увидели, то могли бы проследить, куда я направляюсь. А если бы они проследили…
Он стоял так близко, сияющий и разгоряченный после трудного пути по водостокам и скользким крышам, под противным моросящим лондонским дождем. Линия рта смягчилась, чувственные губы приоткрылись.
– И если бы они проследили? – пролепетала она.
Он взял ее за руки и поочередно поцеловал их.
– Если бы они проследили за мной, то могли бы увидеть это. – Затем его теплые ладони обхватили ее лицо. – И это.
Он наклонился и поцеловал ее в губы.
Девушка с наслаждением вдохнула его аромат. От него пахло бренди и сигарами, как и от нее, но его запах был в тысячу раз приятнее, сильнее и мужественнее. Она жадно пила его, пока он не оторвался от нее.
– Ах, – сказала Стефани.
– Желаете еще?
– Да, пожалуйста.
Его губы были мягкими, нежными и восхитительно влажными. Он целовал ее трепетно и проникновенно: его язык двигался медленно, волнообразно и неотвратимо, словно морской прибой, отчего ее голова, грудь и живот горели огнем. Это был самый страстный поцелуй на свете. Ее руки скользнули ему под сюртук, лаская спину и мускулистые плечи; он же запустил руки в ее волосы, нежно массируя кожу головы, а его губы – бог мой – эти несравненные губы с ароматом бренди! Губы Хэтерфилда, которые всегда так манили ее. Стефани провела кончиком языка по внутренней поверхности его верхней губы, вырвав из груди глухой стон.
Этот стон пробудил в ее существе таинственную алхимическую реакцию, что-то темное, первобытное. Она подняла правую ногу и обвилась вокруг его твердого, словно дуб, бедра; ее руки судорожно цеплялись за жилетку в неистовой попытке добраться до блузы и ощутить, наконец, его теплую плоть, которую ей до боли хотелось ласкать, целовать, пожирать.
Он что-то пробормотал и отстранился. Всего на пару дюймов. Но этого оказалось достаточно.
Стефани опустила ногу. Она задыхалась, он – тоже. Его теплый серьезный взгляд изучал ее лицо. Губы приоткрылись. Казалось, он собирался что-то сказать, возможно, признаться в чем-то, и тут она с ужасом поняла, что натворила. Всего секунду назад она намеренно ввела его в заблуждение, и на этот раз все было иначе, нежели чем тогда в шкафу, где у нее не было выбора – она совершенно осознанно ласкала его губы языком, прижимаясь к нему всем телом. Но ведь Стефани совсем не такая, какой пыталась казаться. Она всего лишь старалась понравиться ему и дать то, что он хотел.
Теперь он точно ее возненавидит. С омерзением отвернется от нее. Ибо Стефани твердо решила ничего не скрывать от возлюбленного.
Он должен знать правду, какой бы ужасной она ни была.
Прижавшись к нему спиной, девушка взяла его руки и положила их себе на грудь.
– Хэтерфилд, мне нужно что-то сказать тебе, – прошептала она.
– Малыш, это я должен тебе что-то сказать.
– …мне не следовало так целовать тебя…
– …это мне не следовало так целовать тебя…
– …я не должен был позволять тебе целовать меня…
– …я должен был остановить тебя…
– …но мне так хотелось попробовать, хотя бы разочек, чтобы…
– …и я не мог сдержаться, потому что это больше не повторится никогда… Теперь, когда я знаю, кто ты на самом деле, Стефани, ваше высочество, я не смею наде-яться…
– Теперь ты знаешь, кто я? Я… кто?.. Что ты сказал?
Он высвободил руку и коснулся ее щеки, затем виска.
– Я не смею надеяться, что когда-нибудь смогу заслужить ваше расположение.
– Нет, повтори, что ты сказал до этого. Как ты меня назвал?
– Стефани. Это ведь ваше настоящее имя, не так ли?
Девушка отшатнулась от него.
– Ты знал? Все это время ты знал?
– Все подробности я узнал только сегодня утром. От герцога Олимпии. Естественно, я догадывался, что здесь кроется какая-то тайна. Иначе зачем девушке весь этот маскарад? Видимо, есть причина, чтобы выдавать себя за клерка адвокатской конторы, и – прошу простить за откровенность – причина должна быть очень серьезной…
– Значит, все это время ты знал, что я женщина?
Он смотрел на нее широко открытыми испуганными глазами, которые, словно пара голубых лун, скользили по ней, как по небосклону, от макушки до кончиков пальцев ног в одних чулках.
