Джулиана Грей - Как покорить маркиза
– Бог мой, – только и сказал Хэтерфилд. Он смотрел на нее как на умалишенную.
– Ха! Ты такой же, как и все они, не так ли? Ох, эта Стефани, пустоголовая баламутка, которая вечно попадает в неприятности. Но я умнее и проницательней, чем ты думаешь. И знаю гораздо лучше вас всех, чем живут простые люди. Я знаю, о чем они говорят в тавернах и на площадях.
– Неужели?
– Да. Они охотятся именно за Луизой. Ибо она – наследница престола, кронпринцесса. Наш отец изменил условия наследования таким образом, чтобы сделать ее единственной претенденткой, и это нарушило планы проклятых террористов. Они делали ставку на то, что у папы нет сыновей, то есть прямых наследников престола, и это создавало неопределенность в вопросе престолонаследования. Они убили папу и второго мужа Луизы, затем попытались похитить ее, но их попытка провалилась. А это значит, что мне будет грозить опасность только в том случае, если погибнут обе мои сестры и если они… Но в таком случае меня не волнует моя жизнь. – Она бросила подушку точно в изголовье кровати и проскользнула мимо застывшего в напряжении Хэтерфилда. – Вот так. Мне ничто не угрожает. Вольно, солдат. Иди домой и напейся.
Она чувствовала на себе внимательный взгляд Хэтерфилда. Чего он хочет? Выискивает поведенческие особенности? Прислушивается к тембру голоса, изучает, насколько сильно сжаты ее челюсти? Или пытается понять, была ли это бравада с ее стороны или она говорила серьезно? Может быть, хочет добраться до глубин ее души? Стефани продолжала упорно смотреть на подушку, которую она так ловко бросила минуту назад, правда, чуть криво. Собственно, как и все у нее в жизни.
Голос Хэтерфилд звучал очень тихо:
– Клянусь, ваше высочество, что с вашей головы не упадет ни один волосок.
– Пожалуйста, не называй меня так. Как угодно, только не «высочеством».
– Хорошо, Стефани. Но ты должна всегда помнить, кем являешься на самом деле. Не вечно же тебе в клерках ходить.
Она сердито посмотрела на него.
– Я все прекрасно понимаю.
Хэтерфилд облегченно вздохнул и покачал головой.
– Я серьезно. Сначала я очень злилась. Думала только о мести. Но теперь мне все равно. Пусть забирают мой замок и страну, если им так хочется. Меня это больше не волнует. Я никогда не хотела быть принцессой. И всегда ненавидела свое положение. А теперь мне нравится моя жизнь, и я чувствую себя гораздо счастливее. Это правда. Мне понравилось изучать юриспруденцию. И мне нравишься ты.
– Стефани…
Она шагнула ему навстречу. Ее тело неосознанно тянулось к нему, страстно желая ощутить прикосновение его мускулистой плоти. Страстно желая нежного поцелуя этих чувственных губ, пахнущих бренди.
– Теперь, когда тучи рассеялись и все секреты выплыли наружу, мы должны снова вернуться к отправной точке, чтобы во всем разобраться.
– Каким образом? А пока ты собираешься и дальше болтаться по городу в этом идиотском наряде и целые дни проводить в адвокатской конторе? И до каких пор это будет продолжаться? Какой в этом смысл?
– Думаю, нам предстоит вместе это выяснить.
Он покачал головой.
– Стефани, нет.
Она снова шагнула ему навстречу. Еще несколько шагов – и девушка решительно остановилась в дюйме от могучей груди, заглянула ему в глаза. Ей снова хотелось увидеть в этих бездонных синих глазах огонь желания. Огонь, который сжигал ее изнутри, переплавлял ее сущность, превращая в совершенно иное существо.
Однако Хэтерфилд смотрел сурово и отстраненно, словно мысли его были далеко.
Но это не смутило Стефани: она взяла его за лацканы пальто, провела ладонью по лицу.
– Ты беспокоишься о моей репутации? Но в этом нет необходимости. Я сказала правду, когда мы ехали в твоей коляске. Вчера вечером. И я не безгрешна.
Он даже не моргнул.
– И я тоже.
– Вот видишь! Между нами нет никаких преград. И нет необходимости придерживаться глупых, старомодных правил. Я больше не принцесса и не девственно чистая невеста на выданье. Все это в прошлом. Мы просто два человека, мужчина и женщина, которые… которых тянет друг к другу… – Она приподнялась, подставив губы для поцелуя. – Непреодолимо.
Его большие ладони обхватили ее запястья и нежно отстранили девушку.
– Нет, Стефани. Это можно преодолеть. Я в силах устоять и сделаю это. Ибо ты рождена принцессой. А я собираюсь вернуть право, которое принадлежит тебе по рождению, и не стану пользоваться твоей слабостью.
– Я не хочу, – шептала Стефани с отчаянием и страстью, – не желаю. Мне не нужно это право. Все, чего я действительно хочу, – это свободы, Хэтерфилд. Что здесь непонятного? Ты имеешь хоть малейшее представление, что это такое? Всю свою жизнь я только и делала, что пыталась сбежать из нашего проклятого замка, из этой чертовой громадины. Каждую ночь! А теперь я наконец обрела свободу и, видит Бог, собираюсь жить так, как мне хочется.
– И в чем заключается такая свобода? В том, чтобы завести любовника?
– Не просто любовника. Я хочу только тебя. – Стефани распалилась, щеки раскраснелись, но она продолжала: – И не говори, что тебя не влечет ко мне.
– Видит Бог, я тоже хочу этого. Но это неправильно, как ты не понимаешь! Не для нас. – Он надел шляпу, словно воздвигая невидимый барьер между ними, и проскользнул мимо нее к окну.
Стефани обернулась и смотрела ему вслед, наблюдая, как он взбирается на окно.
– Ты, наверное, считаешь мое поведение непристойным и легкомысленным. Конечно. Весь этот маскарад, работа клерком. Мои усики. Бордель, бренди и сигары. И то… что я не девственница. И ко всему прочему вешаюсь тебе на шею, предлагаю себя. Естественно, ты не можешь не чувствовать ко мне отвращения. Как и любой мужчина.
Хэтерфилд резко обернулся.
– Это полная чушь. О каком отвращении ты говоришь, если я едва сдерживаю себя?!
– Не похоже. Ты выглядишь совершенно спокойным.
– Ты права, Стефани, но это только внешнее спокойствие, маска. Ну как же, все обожают Хэтерфилда, такой очаровательный и веселый парень, душа компании. Черт подери! О каком отвращении ты говоришь? Я сгораю от желания сорвать с тебя одежду, затащить в постель и заниматься с тобой любовью до полного изнеможения. Я ослеплен. Околдован тобою, и… черт меня дери… я влюбляюсь в тебя все сильнее с каждым днем, а это единственное, чего я не могу себе позволить. Ради меня, ради себя, Стефани, прошу, не терзай меня. – Он впился руками в оконную раму с такой силой, что Стефани могла бы пересчитать побелевшие костяшки пальцев, если бы ей хватило сил оторваться от его лица.
– Зачем ты тогда целовал меня так страстно? – прошептала она.
– Потому что я всего лишь мужчина. Потому что я должен был это сделать, хотя бы один раз. Я должен был поцеловать тебя. – Он протиснулся через окно. – Увидимся за завтраком. Сладких снов.
