Сьюзен Гастингс - Венера и воин
– К счастью. Иначе я тогда осталась бы совсем одна и у меня не было бы никого, кто мне помог бы.
Друзилла бросила на Пилу косой взгляд.
– Если тебе вообще можно помочь.
Валериус и Ромелия вернулись из комнаты, где лежал мертвый Барбилус. Ромелия выражала нетерпение и сердилась, Валериус был тих и погружен в задумчивость. Пока их несли домой в носилках, Друзилла и Пила следовали за ними с пустыми корзинками. И каждый из четверых думал о своем.
На следующее утро вилла уже в самую рань стала похожа на встревоженный улей. Нагружали вьючных животных, рабы носили коробки и сундуки. Ромелия ехала в своих носилках, обе ее дочери, Ливия и Валерия, также. Греческие няньки бежали рядом с носилками и следили за тем, чтобы девочки чего-нибудь не натворили и не выпали из носилок.
Валериус скакал на прекрасной лошади, а рядом – его сын Северус. Титусу также, причем впервые, разрешили ехать на пони. Он был очень горд и уже за час до отъезда уселся на лошадь. Северус привесил к поясу деревянный меч и надеялся встретиться с целой бандой разбойников, которых он собирался мужественно обратить в бегство. Отъезд замедлился из-за появления Флавии. Она выглядела очень огорченной, под глазами у нее залегли темные полукружья. Всю прошлую ночь она провела, бодрствуя у ложа мертвого Барбилуса.
– Ромелия, ты не хочешь принять участие в погребении? – спросила она бесцветным голосом, когда увидела процессию рабов.
– Сожалею, Флавия, но ты ведь не могла ожидать от меня всерьез, что из-за смерти твоего мужа я отложу переезд, который запланировала еще несколько недель назад. Знаешь, я сейчас раздумываю над тем, действительно ли ты подходишь по рангу к нам в знакомые. Ты теперь вдова, и тебе следует проводить дни в печали и воздержании. А у меня стиль жизни совсем другой. Мне требуется спутница для посещения театральных представлений, игр или бани. Она вместе со мной наслаждалась бы жизнью, а не печалилась день и ночь. На меня твое общество нагонит тоску. Прощай, Флавия. Пила выведет тебя отсюда.
Пила сглотнула. Бедную Флавию вышвыривали вон. Все же она должна была послушаться. Она, следуя на почтительном отдалении, проводила Флавию к воротам. У выхода Флавия обернулась.
– То, что у нее нет сердца, я знала всегда, – произнесла она тихо, – и то, что она высокомерна, я тоже знала. Вот именно из-за этого она и свернет однажды себе шею.
Пила уставилась на нее. Не были ли проклятием слова Флавии о Ромелии? Если это так, то уже две женщины прокляли Ромелию. Пила была уверена, что Ромелию, с ее характером, может ожидать жестокая судьба.
Наконец, процессия тронулась. Она произвела в Риме сенсацию, словно была атрибутом римского празднества. Народ сбегался, чтобы посмотреть на семью сенатора и его богатое хозяйство. Ромелия снова откинула занавеси своих носилок, чтобы позволить народу полюбоваться собой.
У нее давно уже не было повода дать собой повосхищаться в этом городе всех городов. В Риме становилось все более душно, и была самая пора отправиться в поместье. Отдыху после последних напряженных дней больше всех радовался Валериус.
Процессия медленно спускалась с Палатинского холма. Они специально сделали маленький обход вокруг цирка Максимуса, чтобы ими надивились вволю. Потом все оказались уже на Виа Аппиа. Пройдя через Аппиевы ворота, они наконец покинули город.
Пила чувствовала себя примерно так же, как лошадь, которую после долгой зимы в первый раз снова вывели из конюшни, и она вдыхает в себя соблазнительный аромат свежего воздуха. Она смотрела на сельскую местность и обсаженные пиниями улицы, которые, подобно паутине, устремлялись к единому центру – к Риму.
Они двигались по сельской местности на юг. У Пилы не было ни малейшего представления, как далеко им ехать до поместья Валериуса. Друзилла говорила о трех днях, если ехать на повозке. Однако на этот раз Ромелия настояла на том, чтобы путешествовать в носилках. Она не желала ехать в некомфортабельной тяжелой повозке с четырьмя колесами, в которой можно было также ночевать, и ей не хотелось, чтобы ее трясло на выложенных булыжниками дорогах. Это означало, что она будет в дороге по меньшей мере неделю.
Перед ними простиралась прямая, как шнур, вымощенная громадными камнями дорога. По этой дороге римские легионы могли быстро и без промедления маршировать на юг, чтобы завоевывать новые земли и подавлять восстания в странах, уже покоренных. Гражданские путешественники также охотно использовали эту удобную дорогу, чтобы быстрее добраться до желанной цели.
По дороге им встречались крестьяне с продуктами и животными, торговцы с экзотическими товарами. Все они стремились в Рим. В кипящий энергией город, который лежал в центре паутины улиц и, казалось, был ненасытным.
Позади них возвышались горы Альбании, которые снабжали Рим водой. Пила оглянулась. Время, когда она почти ежедневно думала о побеге, уже прошло. Мысль о бегстве снова мелькнула в ее голове, но она уже достаточно узнала о римском обществе, чтобы понять, что убегать не имело смысла. Жизнь римлян была прекрасно организованна. Город был снабжен полицейскими и пожарными участками, и вдоль всей Виа Аппиа через регулярные промежутки имелись станции для смены лошадей, гостиницы, сторожевые башни, таможни и храмы. Сельская местность, принадлежащая Риму, также кишела людьми, и не только одними римлянами. Тут собрались, казалось, люди со всего света, некоторые добровольно, многие как пленники и рабы, иные по нужде, чтобы им досталась бесплатная еда для бедняков.
Вечером в первый день путешествия они остановились в стороне от дороги, вблизи сторожевого поста. Рабы раскинули палатки. Большая часть ценного хозяйственного инвентаря была уложена в них. Три палатки были поставлены для Валериуса, детей и Ромелии. Рабы поместились под открытым небом на простых матрасах. Кухню тоже устроили на воздухе. Тяжелую печь для приготовления пищи сгрузили с телеги, которую везли ослы.
Ромелия и во время путешествия не хотела обходиться без роскоши и удобств, в то время как Валериус считал важным, чтобы дети – имелись в виду его сыновья – научились выдержке и умели переносить суровые условия жизни.
Пила больше не удивлялась суете, которую подняла Ромелия во время подготовки лагеря на ночь. После того как Аурус проследил за приготовлением блюд для семьи, Пила, Друзилла и Целиус сервировали стол. В палатке были расставлены столы и кушетки, чтобы прием пищи проходил в привычных комфортных условиях.
Друзилла жаловалась.
– Что мне приходится еще выдерживать в моем возрасте! – печалилась она. – Такие пробежки уже не для меня. Только посмотри, у меня изранены все ноги.
