Вайолетт Бэкли - Научи меня любить
Лоуренс молча смотрел на нее. Она сказала именно то, о чем он и сам уже подумал, хотя и пытался делать вид, что его это не трогает. Он не отводил невидящего взгляда от Элизабет. Перед ним стояло лицо Оливии, смотревшей на его палец, поглаживавший ножку бокала: он как бы вновь видел ее смущение и то, как она стыдливо отвела глаза, О Боже, что с ней? — подумал он, замирая от страха. В этот раз я перешел все границы. Грубое животное! О Боже, до чего же я бесчувственная скотина! Он вскочил из-за стола.
— Извините меня. Пожалуйста, не уходите. Я сейчас вернусь.
Он взбежал по лестнице, шагая через три ступеньки, но ее комната была пуста. Добежав до прохода в мастерскую, он заметил, что ключей на стене нет. Значит, она там, в мастерской. Двери были не заперты и свободно раскачивались на вечернем ветру. При лунном свете он увидел беспорядок в мастерской, сваленные на пол рамы и покровы, спутанные шелковые нитки и разбросанные там и сям блестки, опустевшие полки. Но Оливии не было и здесь. Захлопнув за собой дверь, он побежал в огород, а затем в гербариум. Она любит бывать там. Он метался по дорожкам, вглядываясь в серебрившуюся в лунном свете листву, словно оттенявшую мрачную черноту в душе. Сердце отчаянно колотилось. Никогда раньше он не испытывал таких чувств и хотел бы, о Боже, никогда не испытать их вновь! Оказавшись у внешней калитки сада, он увидел, что она приоткрыта. Замок был разбит, словно по нему ударили молотом. И никаких других признаков, кроме примятой по краям дорожки травы. Над садом висела глухая тишина.
Его возвращение в дом в тот вечер надолго запомнилось слугам и долгие годы повторялось в рассказах. Белое лицо хозяина поразило домочадцев еще до того, как он заговорил, и они уже все были на ногах, когда он скомандовал:
— Джон, Питер, Остин, Кент! Лошадей, быстро! Оседлайте Негра и еще одного коня для мастера Хартфорда, да чтобы был порезвей! Все на двор, быстро! Дик, захвати веревки. Тимоти, подай две шпаги, кинжалы. Ты с нами тоже поедешь.
На другом конце холла появился Арчибальд, встревоженный криками, и, только взглянув на белое лицо Лоуренса, на котором застыло ужасное выражение, бросился к нему.
— Что случилось?
— Ты мне нужен, Арчи. Ты поедешь со мной? — Он повернулся и отправился вон из холла, продолжая говорить на ходу: — Они захватили ее, Арчи. Эта свинья захватила ее!
— Конечно, я еду с тобой! Но объясни же мне, Лоуренс, что произошло?
Лоуренс остановился у самой двери и повернулся к мужу своей сестры и своему другу. Арчибальд никогда не видел такой муки на его лице.
— Эти мерзавцы! Негодяи! Она, должно быть, пошла в мастерскую, Арчи. Это все из-за меня… Боже, ну и дурак же я! — Он смотрел на Арчибальда, сжав в отчаянии кулаки. — Она, наверное, зашла в тот самый момент, когда они забирали…
— Толланд!
— Да, думаю, Он. Я уверен, что за всем этим стоит именно он! — Лоуренс прицепил шпагу, поданную ему Тимотти, знаком предложив Арчибальду сделать то же самое.
— Ты знаешь, где ее искать?
— Все, что я сейчас знаю, это то, что она в беде, и я верну ее! — В его голосе прозвучали ледяные, убийственные ноты.
Когда они садились на коней, Арчибальд подумал, что не хотел бы оказаться сейчас на месте их противников.
14
Оливия повернула голову, почувствовав что-то жесткое под своей щекой, и удивилась, почему это простыни такие грубые и противно пахнут. Надо спросить у слуг… Какие-то тени, словно в тумане, двигались вокруг нее, из тумана возникали лица и снова пропадали в темноте. Ее настойчиво потрясли за плечо. Господи, ну почему Лоуренс так груб с ней?
Она, наконец открыла глаза, что причинило ей страшную боль в висках. Оказалось, что ее тряс не Лоуренс, а Джордж — молодой подмастерье из их мастерской. Что он делает в ее комнате?
— Очнись! Очнись, миледи! Ну, давай же, приходи в себя! — Он продолжал ее трясти, пока она окончательно не пришла в себя.
— Джордж?
— Ну! Это я. Не кричи только.
Она наконец смогла разглядеть темную, грязную комнатку, и тут к ней начала возвращаться память: мастерская… пустые полки… она пытается бороться… темнота… Что с ней было и… откуда этот отвратительный запах?
— Джордж? — только и смогла повторить она.
— Ну-ка, давай, сядь. — Он взял ее за плечи и прислонил к стене. Ее тошнило, и каждое движение отдавалось в голове страшной болью. Она хотела потереть виски в надежде, что это как-то успокоит боль, но обнаружила, что ее руки связаны за спиной. Джордж исчез из поля зрения, и она услышала его шаги по деревянной лестнице. Откуда-то снизу раздались голоса, потом снова шаги — на этот раз они приближались, и она услышала неприятный, пронзительный мужской голос.
— Ну, миледи! Вот так приятная неожиданность!
Со своего места на полу она увидела человека, одетого в серое платье, среди мятых складок которого проглядывала алая подкладка. Вновь пахнуло тяжелым запахом немытого тела, и она невольно отвернулась, но он, грубо схватив ее за подбородок, повернул ее лицо к себе. Она сморщилась от этого прикосновения, этого отвратительного вида и запаха. У него были бесцветные, выпученные глаза, чуть не выскакивавшие из-под опухших век, обрюзгшие щеки, влажный рот и короткий толстый нос. От такого зрелища ее чуть не вытошнило.
— Леди Оливия Миддлвей! Знаменитая красавица, о которой мне так много рассказывали! Ну-ка, ну-ка! Посмотрим, что ты за штучка, миледи. — Он визгливо рассмеялся, вялые, бесцветные складки кожи, находившиеся на месте губ, раздвинулись, обнажив желтые зубы.
Она попыталась отвернуться от него, стряхнуть его жирные пальцы со своего подбородка, но он крепко держал ее, причиняя боль и поворачивая ее лицо то в одну, то в другую сторону, чтобы получше разглядеть.
— Ну что же, теперь я это вижу своими глазами. Ну и навар же нам попался, а, парни?
Наконец он встал и повернулся к Джорджу, рядом с которым стоял еще один, не знакомый ей парень примерно того же возраста и сложения.
— И товар добыли, и миледи прихватили. Недурно! Очень недурно! Уж им теперь будет, о чем подумать. — Он снова захихикал. — Раз уж мы тут, давайте-ка посмотрим, что вы принесли. Показывайте!
Они двигались по комнате, а у Оливии наконецто начало проясняться в голове, хотя пульсирующая боль в висках и мешала ей сосредоточиться. Но она должна была заставить себя думать. Этот человек, несомненно, — мастер Толланд, которого они с Элизабет встретили в городе накануне ее свадьбы. На нем было то же облезлое платье. Однако он тогда, скорее всего заметил только Элизабет: Оливия в тот момент стояла, окруженная группой горничных и слуг. Значит, он не знает, что Оливии известно, кто он. Может быть, это и поможет, подумала она.
