Мэри Уайн - Похищение невесты
Лэрд плюхнулся на пол рядом с кроватью. Он устремил на нее такой изумленный взгляд, что она ощутила прилив торжества.
— Я же сказала вам «нет»!
Он поднялся, внезапно показавшись ей еще более высоким и мощным, чем раньше. В его глазах горела решимость, а руки легли на край кровати, так что каждый палец глубоко продавил мягкую поверхность постели.
— А мне нужны твои сапожки, милая. Запомни, если шотландец что-то хочет, то он это получает.
На этот раз он стремительно бросился на нее и прижал к постели. Джемма вскинула руки, чтобы его ударить, но он перевернул ее на живот и снова зажал ей руки.
— Ты настоящая дикая кошка, Джемма Рэмсден! Ты уверена, что твоя матушка тебя не обманывала? Я готов поклясться, что у тебя в жилах есть шотландская кровь.
— Я англичанка, мерзкий тролль! Англичанка! Ты меня слышишь? Пойди и найди себе какую-нибудь шотландскую девку, которой нравится такое грубое ухаживание, потому что мне оно отвратительно!
В ответ ее больно шлепнули по попе. Она шумно выдохнула и почувствовала, как ее наполняет возмущение. И затряслась от ярости, забилась, пытаясь высвободиться.
— Да уж, я тебя слышал. И половина служанок на кухне, наверное, тоже. Тебя надо укротить.
Он еще раз сильно шлепнул ее, а потом задрал ей подол, открыв ногу. Крепко держа ее, он начал распускать сыромятный шнурок, которым были стянуты пуговицы ее сапожка.
Когда обе руки Гордона оказались заняты ее ногой, Джемма смогла перевернуться и лягнуть его свободной ногой. Она попала ему по затылку, заставив выпустить ее ногу.
— Меня не нужно укрощать! Это вам не мешало бы научиться себя вести. Это не ухаживание, а самое настоящее скотство.
Она попыталась скатиться с кровати, однако Гордон успел схватить ее за пояс и удержать. Он снова бросил ее в центр кровати и, сев спиной к ней, заставил широко раздвинуть ноги, навалившись ей на живот и грудь.
— Я ухаживаю именно так, милая, и если ты хочешь меня перехитрить, постарайся придумать что-нибудь получше.
Ее расширившиеся глаза были устремлены на балдахин у нее над головой. Она потрясенно поняла, что оказалась на спине, что ноги ее широко раздвинуты, а между ними лежит мужчина. Его поясница оказалась прямо у нее между ног, спиной он вжимался ей в живот, не давая шевелиться. К ее сокровенным местам никто еще не прикасался — и даже его спина вызвала в них новые непонятные ощущения. Ее щеки горели, но гордость не позволяла ей сдаться без боя. Гордон дернул шнурок — и стянул с ноги сапожок, на мгновение высоко подняв его, словно ценную добычу.
— Босиком тебе будет не так легко ходить по конюшне!
Джемма резко приподнялась и ухватилась за его берет. Одним рывком она сдернула с него головной убор, заставив Гордона раздраженно зарычать.
— Непокрытой голове на холоде тоже будет неуютно!
— Мне надо было подольше шлепать тебя по заду.
Перевернувшись, он схватил ее за руки и без всякого труда завел ей обе руки наверх.
— Но, пожалуй, лежать на тебе вот так мне слишком приятно, чтобы снова тебя переворачивать.
Она попыталась приподняться, чтобы сбросить его с себя, но единственным результатом этого движения стало то, что складки его пледа попали ей в самое интимное место. Она ахнула и замерла, потому что этот контакт вызвал волну острого наслаждения, которое прокатилось по низу ее живота. Юбка ее задралась, так что ее наготу прикрывала только тонкая ткань сорочки. Ему не составит никакого труда овладеть ею. Но хуже всего было то, что ее собственное тело наслаждалось этим контактом: у нее между ногами возникла сладкая пульсирующая боль, требовавшая его новых прикосновений.
— Я не выйду за вас замуж, даже если вы меня изнасилуете.
Ей было страшно, хоть она и не хотела признаваться в этом. Это чувство было гораздо более сильным, чем тот страх, который она испытала в окружении тех английских рыцарей. Ей безумно не хотелось, чтобы Гордон относился к ней настолько пренебрежительно, чтобы взять ее силой. Наверное, он в глубине души ожидает, что она не справится с собой и уступит.
Однако у нее не было никаких оснований на то, чтобы рассчитывать на подобное милосердие. Дикий горец, не знающий пощады.
— Если бы мои намерения были такими, я сделал бы это в первую же ночь, которую ты здесь провела, и сказал бы твоему брату, что твоя девственная кровь уже запятнала мои простыни. И мне было бы незачем уходить от тебя вчера вечером, так что мне не пришлось бы почти всю ночь мучиться от неутоленного желания.
Он отпустил ее запястья и стянул с ее головы полотняный чепец, который она надела, занимаясь домашними делами. Сдернув завязку с ее косы, он быстро распустил ее плетение. При этом он не дергал ее волосы, а бережно расчесывал их своими пальцами, так что ей ни на секунду не стало больно. Джемму изумило то, насколько хорошо он умеет сдерживать свою силу, и одновременно пробудило в ней чувство нежности.
— И почему же вы так не сделали?
Джемма поспешно прикусила язык, но вернуть эти слова назад было невозможно. Распустив ей косу, Гордон захватил несколько прядей ее волос и, поднеся к лицу, жадно втянул в себя их аромат. Это напомнило ей о том, как нежен он был с ней накануне вечером. В этом человеке таилась масса противоречий — как и в ней самой.
— Потому что, как я уже говорил, я собираюсь за тобой ухаживать.
Он отпустил ее волосы и поднял голову, и на его лице не видно было той высокомерной насмешливости, какую она так часто замечала. Теперь в его синих глазах отражалось что-то похожее на чувство, которое пробудило в ней надежду на то, что Гордону нужно нечто большее, нежели просто ее способность родить ему детей.
— Я много месяцев смотрел, как ты скачешь на лошади по краю моих владений. Черт побери, все, кто носит цвета моего клана, знают, что я пренебрегал всеми делами, чтобы ездить туда и видеть тебя. Так что когда невеста твоего брата попала ко мне, я поддался соблазну и отвез ее сюда, чтобы договориться с твоим братом и получить возможность узнать, кто ты такая.
— Но мы только и делаем, что ссоримся!
С тихим ворчанием он прикрыл ей рот ладонью.
— Нет, милая, у нас еще кое-что получается очень хорошо. Поцелуи. И я хочу понять, насколько далеко заходит в тебе эта страсть.
Он отвел ладонь от ее губ и припал к ним в поцелуе. Это был именно такой поцелуй, о каком Джемма мечтала после того, который они разделили в прошлый раз. На этот раз Гордон не дразнил ее, он приник к ее губам с такой жадностью, что у нее перехватило дыхание. Почему-то его сильное тело побуждало ее прижиматься к нему теснее — и она ощутила, как в ней пробуждается наслаждение. Ей захотелось действовать, повторять его движения, постичь науку поцелуя.
