Ричард Глостер, король английский (СИ) - Воронина Виктория

- Здесь не религиозный диспут, моя королева, а совещание, посвященное решению проблем нашего государства. И я уверяю вас, что англичане никогда не признают над собой короля-ирландца, так что прошу вас, откажитесь от своего замысла, - резко произнес граф Оксфорд.

- Но мой выбор должен решить многие трудные вопросы, сэр Джон, - живо ответила королева. - Надеюсь, вам известно, что сейчас в Ирландии зреет заговор лорда Морхольта, который желает привлечь по свои знамена как можно больше своих земляков, недовольных английским владычеством. Столь угрожающая ситуация возникла во многом благодаря пренебрежительному отношению англичан к ирландцам. Мой брак с лордом О"Коннелом значительно исправит положение и сблизит наши страны. Мы больше станем общаться с ирландцами, и со временем будем сближаться друг с другом. Неравные части всегда отдаляются друг от друга, а равные стремятся к сближению. Если вы хотите сохранить Ирландию, лорды, стремитесь к равенству с ирландцами.

При этих словах Екатерина посмотрела на герцога Глостера, надеясь обрести в нем поддержку, но по его потемневшему взгляду она поняла, что он является наиболее упорным противником ее намерений. У королевы пропало желание что-либо доказывать своим советникам, и она утомленно произнесла:

- Судя по тому, что мы так и не смогли прийти к единому мнению, нам следует отложить решение вопроса, но я обещаю рассмотреть кандидатуры, вызвавшие наибольшее количество голосов. Прощайте, милорды.

Лорды выразили удовлетворение уступкой королевы: и, довольные собою пошли домой, не смотря на то, что ни один вопрос не был положительно решен. В отличие от них герцог Глостер ничуть не испытывал облегчения, понимая всю временность отсрочки.

-- Рано или поздно один из этих проклятых женихов явится в Англию, - высказал он свою тревогу приближенным.

-- Да, ваша светлость, и расклад сил может существенно измениться, причем не в нашу пользу, - согласился граф Суррей.

-- Мой господин, а почему бы вам не посвататься к королеве Екатерине? - как ни в чем не бывало, спросил виконт Лавелл. Ричард остановился на ходу, и изумленно посмотрел на виконта.

-- Неужели это возможно? - не веря, прошептал он.

-- Конечно, возможно, - утвердительно произнес виконт Лавелл. - Вы и королева не состоите в близком родстве. Вы - вдовец, она - незамужняя девушка, и вы оба не связаны обязательствами с другими особами. У церкви не будет ни единого возражения против вашего брака.

-- Даже лорды партии Ланкастеров скорее предпочтут вас в качестве мужа королевы, милорд Глостер, а не какого-нибудь ирландца, - вставил граф Суррей.

Ричард не сразу ответил на эти заманчивые предложения, некоторое время постоял в раздумье. Совещание в Тауэре раскрыло ему глаза на обстоятельство, мысль о котором он раньше пытался прогнать прочь, - что он влюблен в Екатерину Ланкастер. Страх увидеть Екатерину замужем за другим мужчиной наконец заставил его признать свою любовь и подталкивал к решительным действиям. Но Ричард сомневался, что юная королева благосклонно отнесется к его сватовству. Пятнадцатилетней девочке вряд ли могла понравиться перспектива совместной жизни с мужчиной с изуродованной фигурой и малопривлека­тельной внешностью, который, вдобавок, был, по крайней мере, на семнадцать лет старше ее, и стоял на социальной лестнице ступенькой ниже.

Но теперь Ричард не хотел сдаваться судьбе без борьбы.

- Я попробую посвататься к Екатерине, но сначала я попрошу лондонского епископа отправиться к королеве и узнать ее мнение, - сказал он своим советникам.

Лондонский епископ Томас Кемп издавна благоволил герцогу Глостеру как к благо­честивому прихожанину, и охотно согласился выполнить его просьбу. Отсутствовал церковный прелат довольно долго, и приближенные Ричарда могли видеть, как от волнения бледнеет его лицо.

Наконец, епископ приехал в Бейнардз-касл, и сокрушенно сказал:

- Увы, милорд Глостер, я вынужден сообщить вам отрицательный ответ. Королева Екатерина не считает возможным свой брак с вами. Напрасно я убеждал ее дать согласие, говоря, что ваш семейный союз принесет настоящий прочный мир в Англию. Напрасно твердил о ваших высоких моральных качествах, о том, каким прекрасным мужем вы были для королевы Анны, упокой господи ее благородную душу.

- Не беспокойтесь, ваше преосвященство, я был готов к такому ответу, - невозмутимо произнес Ричард, но пальцы его непроизвольно сжались.

- Королева объяснила причину, по которой отказывает герцогу Глостеру?- спросил виконт Лавелл.

-- Да, и, думаю, эту причину сочтут уважительной много людей, - кивнул головой епископ. - Королева сказала, что вы, ваша светлость, достойный жених для любой невесты, но не для нее. Вас разделяет кровавая вражда ваших семей, и она все больше склоняется к кандидатуре лорда ОКоннела.

-- Действительно, прошлое нельзя изменить, и это ужасно, - пробормотал Ричард, как бы соглашаясь с мнением Екатерины. - Невозможно воскресить ни короля Генриха с принцем Эдуардом, ни моего отца и брата Эдмунда.

При этом герцог Глостер подумал, что ему все равно придется хлопотать о своей женитьбе, хотя после смерти королевы Анны он поклялся самому себе больше не вступать в брак. Но одиночество Ричард переносил хуже, чем прежде думал, вдовство все больше тяготило его.

Однако стоило Ричарду задуматься о поисках подходящей невесты, как он сразу осознал, что кроме Екатерины Ланкастер ему никто не нужен. Выпущенная на свободу любовь к ней переполняла собою всю натуру Ричарда. Он часто испытывал жгучее желание поведать о своей любви к Екатерине всем, кто только попадался на его пути мужчине, женщине, ребенку, собаке, дереву и далее каменному столбу. Только опасение смутить покой любимой девушки, холодно отнесшейся к идее брака с ним, заставляло его хранить тягостное молчание. В нем все больше росло желание видеть свою королеву, и он придумывал любые поводы и отговорки, чтобы остаться в Лондоне и посещать дворцовые приемы Екатерины. Править подвластным ему севером Англии он послал виконта Лавелла, отличавшегося острым умом и проницательностью.

Когда наступило лето, двор королевы отправился на проживание в Виндзорский замок, расположенный в тридцати километрах к западу от Лондона. Ричард последовал за Екатериной, пользуясь тем, что королева привечает каждого, кто помогал ей восстановить мир между сторонниками Ланкастеров и Йорков. При ней по-прежнему находились юноши и девушки из знатных семей Англии, и некоторые из них уже успели вступить по своей сердечной склонности в брачный союз, способствующей политике умиротворения Англии, задуманной королевой. В Виндзор также поехали старшие племянники герцога Глостера.

Екатерина поняла, почему многие люди ожесточенно борются за королевскую власть. В Виндзоре ее буквально окружало море почитания и восхищения, и королева сполна познала сладость человеческих похвал и ком­плиментов, на которые не скупились окружавшие ее придворные. Особенно отличились поэты и менестрели: они называли Екатерину "самой драгоценной розой Англии", "ангелом-хранителем страны", "королевой прелести". Менестрелю Гауэру ей даже пришлось заметить с улыбкой:

- Право, милый певец, вы слишком усердствуете в описании моей красоты, пора бы вам отдохнуть. Уделите внимание принцессе Елизавете Йоркской, которая гораздо более достойна, чем я, ваших поэтических вздохов, иначе я подумаю, что у вас слабое зрение, и усомнюсь в искренности ваших похвал.

Менестрель тут же с готовностью занялся поклонением старшей дочери Эдуарда Четвертого, и Екатерина получила возможность включиться в веселую игру в отгадывание кольца, затеянную ее ровесниками. Извилистый берег Темзы, на котором был расположен Виндзор, способствовал игре в прятки, и дни королевского двора проходили в беззаботном веселье и забавах.

Все это очень не нравилось посланцу Маргариты Бургундской, Жану де Флавиньи, приехавшему по приказу своей госпожи обговорить с герцогом Глостером совместные действия, и вместо этого вынужденного наблюдать придворную комедию нравов, поскольку Ричард избегал всякого общения с ним. Бургундский советник выговаривал сэру Кэтсби за то, что он не мог повлиять на своего господина в нужную для Флавиньи сторону.