Хиби Элсна - Брак по любви
Ее глаза наполнились слезами, но она притворно бодрым тоном поспешно сказала:
— Ну, иди же, приведи сюда Фанни!
Уильям шагал по парку, после нескольких томительных часов ожидания в душной комнате с наслаждением вдыхая свежий воздух полной грудью. Наконец он увидел Фанни и Чарльза: они неторопливо шли ему навстречу по дорожке, о чем-то увлеченно беседуя.
«Да-а… Чарльз выглядит отнюдь не блестяще, — подумал Уильям. — Но они все равно неплохо смотрятся вместе».
Для своих тридцати с хвостиком лет Чарльз Эш действительно выглядел не лучшим образом — исхудавший, бледный и как будто немного выцветший, словно дорогая, но поношенная одежда.
С тех пор, как с Сильвией случилось несчастье, вся его жизнь покатилась под откос — он перестал следить за собой, их некогда милый и уютный дом приобрел запущенный вид, а дети совершенно отбились от рук. И только его обширные земельные угодья по-прежнему содержались в полном порядке — Чарльз всегда относился серьезно к своим обязанностям сквайра[5].
Уильям сообщил парочке замечательную новость, и Фанни тотчас поспешила к Каро.
— Сильвия будет так рада! — сказал Чарльз, поздравив Уильяма с рождением сына. — Она очень привязана к Каро и часто говорит мне, что она сущий ангел… Ведь и недели не проходило, чтобы Каро с Фанни не заглянули к нам, чтобы узнать, как ее дела… Сильвия говорит, что лучшей компании для больного просто не сыскать — Каролина такая хохотушка, все время шутит и никогда не заводит разговоров о религии. Мне иногда кажется, что все наши знакомые в округе считают, что, кроме как о Боге, с моей бедной девочкой уже совершенно не о чем разговаривать.
— Странно, ведь Каро очень религиозна… — задумчиво сказал Уильям. — Это может показаться абсурдным и даже смешным, но она совершенно серьезно полагает, что вера способна свернуть горы. Боюсь, она вобьет себе в голову, что ей необходимо молиться о выздоровлении Сильвии, а когда поймет, что молитвами тут вряд ли поможешь, то впадет в глубокую депрессию…
Чарльз печально улыбнулся:
— Даже самые набожные женщины обычно руководствуются здравым смыслом. Скорее Каро станет возносить молитвы Создателю, прося его о смирении и мужестве для моей Сильвии.
Он немного помолчал, а затем заговорил снова:
— А что бы я делал без Фанни? Она подыскала нам новую экономку с превосходными рекомендациями от леди Холланд и нашла учителя для наших мальчиков, который живет неподалеку и сможет приезжать к нам каждое утро. Я очень надеюсь, когда вы с Каролиной вернетесь в Лондон, Фанни сможет найти время, чтобы хоть иногда навещать Сильвию… Она очень умная и красивая девушка и, как оказалось, прекрасно играет в шахматы, а вот бедняжке Сильвии эта игра никогда не давалась…
— Фанни поступит так, как сочтет нужным, она взрослый человек и сама распоряжается своим временем, — с легким раздражением ответил Уильям.
Ему показалось, что Чарльз Эш более чем неравнодушен к Фанни, и догадаться о причине этого интереса было совсем не сложно: более года Чарльз практически не отходил от постели больной жены. В один миг он потерял возлюбленную, хозяйку своего дома и верного компаньона.
«Неудивительно, — подумал Уильям, — что он увлекся такой красивой и интересной девушкой, как Фанни».
Несколько недель спустя Уильям и Каро вернулись в Лондон. Леди Мельбурн устроила грандиозный прием, чтобы отпраздновать крестины ее первого внука, на котором помимо прочих знатных гостей присутствовал и сам принц Уэльский.
Мельбурн-Хаус торжественно сиял огнями, ребенка передавали из рук на руки, и все в один голос восхищенно утверждали, что мальчик — вылитая копия своего отца.
Леди Мельбурн была, как никогда, ласкова с Каролиной.
— Ты выполнила свой долг, дорогая, и теперь можешь как следует отдохнуть и повеселиться. Ну а через год настанет пора подумать о маленьком братишке или сестренке для нашего прелестного Огастеса.
Рождение первенца наделило Каролину какой-то необыкновенной способностью радоваться, ибо она с невиданным энтузиазмом окунулась в водоворот светских развлечений.
Теперь молодая чета Лэм неизменно появлялась на всех лондонских вечерах и приемах, и Каро снова, как и в детстве, казалось, что время течет слишком быстро, чтобы успеть насладиться этим нескончаемым праздником жизни.
Она была любящей и заботливой матерью, но ребенок находился на попечении целой свиты нянек и кормилиц, и правила хорошего тона предписывали ей только с гордостью демонстрировать дитя знакомым, нежно ворковать и греметь над ним погремушкой.
Все остальное время она целиком посвящала Уильяму. Они вместе читали, разговаривали, ездили в оперу, в театр, играли в карты, принимали участие в домашних спектаклях и чувствовали себя абсолютно счастливыми.
Фанни вела гораздо более скромный образ жизни, по-прежнему посвящая большую часть своего времени занятиям с книгами. Она довольно часто виделась с Каролиной, но последнее время стала ловить себя на мысли, что ощущает себя зрителем, со стороны наблюдающим за пышной карнавальной процессией.
Дорогие шелковые платья, прекрасные меха, сверкающие бриллианты, целая армия лакеев в алых ливреях, домашние спектакли, в которых Каро неизменно играла исключительно главные роли, ее портреты, принадлежащие кисти самых модных лондонских художников, — все это в глазах Фанни походило на яркую иллюстрацию к детской сказке.
Каро и Уильям жили в своем собственном замкнутом Мире, для Фанни он казался окутанным розовой дымкой, сквозь которую ей мало что удавалось разглядеть.
Таким же сторонним наблюдателем чувствовала себя и леди Мельбурн. Поначалу удовлетворенная удачной женитьбой сына, через некоторое время она снова стала испытывать приступы ревности — Уильям больше не приходил к ней, как прежде, за советом и, казалось, был полностью поглощен молодой женой.
Почти неосознанно она начала посмеиваться над парочкой и часто повторяла, что они напоминают ей фарфоровую группу, изображающую влюбленного пастушка, преданно взирающего на свою кокетливую пастушку.
Глава 7
— Каро сейчас в Брокетте, и она прислала за мной экипаж. Я бы смогла уговорить кучера вернуться обратно без меня, но, боюсь, она рассердится, Чарльз. Она и без того считает, что я бываю у тебя слишком часто.
В голосе Фанни звучали нотки сожаления, но было очевидно, что решение принято: она уже успела надеть шляпу и накидку и дожидалась, когда вернется Чарльз, только чтобы попрощаться с ним перед отъездом.
— Меня это вовсе не удивляет, — нахмурившись, ответил Чарльз. — Хотя, я полагал, она прекрасно знает, что ты приезжаешь к нам только из сострадания к бедной Сильвии, которой твое присутствие всегда придавало оптимизма.