Барбара Картленд - Бесценный выигрыш
Герцог собрался было ответить, но она жестом остановила его.
— Я еще не кончила, — сказала она. — На прошлой неделе в Лондоне ты держался уклончиво. Я говорила себе, это потому, что в нашей жизни слишком много суеты, в Миере все будет по-другому.
Графиня остановилась, чтобы перевести дыхание, и герцог начал:
— Послушай, Дейзи…
— Нет, это ты послушай! — метнула она на него гневный взгляд. — Я люблю тебя, Элстон! Я думала, что и ты любишь меня, но с тех пор, как я здесь, ты близко ко мне не подходишь. Я желаю знать, почему.
В этом-то и была вся суть проблемы.
Герцог уже решил для себя, что рано или поздно это должно было случиться, и, поскольку Дейзи была намерена выяснить отношения, ему ничего не оставалось делать, как пойти на это.
Он отошел к окну, размышляя, почему это женщины всегда должны высказывать то, что и без слов достаточно ясно.
Некоторое время Элстон смотрел в залитый солнцем сад, потом сказал:
— Я полагаю, Дейзи, что мы оба достаточно взрослые люди, чтобы принимать то, что с нами происходит в жизни, без взаимных обвинений и упреков. Вряд ли есть необходимость ставить все точки над «i».
Дейзи не сразу ответила, и, повернувшись к ней, он увидел на лице ее выражение, какое, вероятно, ему и следовало ожидать.
Это было выражение крайнего удивления.
— Ты хочешь сказать, что я тебе наскучила? — спросила она глухим голосом.
По ее тону герцог понял, что такое развитие событий было для нее совершенно непостижимо.
— Не то чтобы наскучила, — сказал герцог уклончиво, — но мне кажется, Дейзи, что мы оба несколько утратили былую свежесть и пылкость чувств.
— Только не я! — вскрикнула Дейзи. — Я люблю тебя, Элстон, и мои чувства ничуть не изменились.
— Не думаю, чтобы это было так, — сказал герцог. — Однако я не хочу об этом спорить. Когда мы вернемся в Лондон, я пришлю тебе подарок, который, я надеюсь, ты сохранишь навсегда как память о нашем счастье, и я надеюсь, что мы останемся друзьями.
В его собственных ушах эти слова отдавали ханжеством, но он не мог себе вообразить, как можно было иначе порвать с Дейзи. Он понимал, что между ними все было кончено, и ей придется с этим смириться.
— Значит, ты просто хочешь отделаться от меня? — прошипела Дейзи. — Меня еще в жизни так никто не оскорблял! Поверь мне, Элстон, ты совершаешь большую ошибку, и ты в этом еще раскаешься, — пригрозила она.
Дейзи, без сомнения, была намерена заставить его раскаяться, но в настоящий момент он мог только дать буре пронестись. Она не дала ему возможности сказать ни слова.
Герцог давно слышал, что Дейзи Хеллингфорд вспыльчива и мстительна, но пока она наслаждалась своей властью над ним, а он во многом находил ее привлекательной, ему не случалось видеть ее в гневе.
Наблюдая за тем, как она, взвинчивая себя до бешенства, осыпала его ядовитыми упреками, он решил, что больше всего ненавидит женщин, не умеющих владеть собой.
Впрочем, от такой особы, как Дейзи, этого можно было ожидать — как в любви, так и в ярости она не знала удержу.
Герцог чувствовал, однако, что этим неистовым взрывом гнева она унизила не только себя, но и его.
Элстон хотел остановить ее, прекратить становившуюся все более отвратительной сцену, но с таким же успехом он мог бы попытаться остановить циклон или усмирить шторм.
Дейзи продолжала бесноваться, и с каждой минутой герцог испытывал к ней все больше презрения.
Лорена вошла в вестибюль в сопровождении сэра Хьюго и Перри.
— У нас еще достаточно времени, чтобы переодеться к завтраку, — сказал сэр Хьюго, взглянув на огромные золоченые французские часы в углу.
— Прекрасно! — заметил Перри. — Я хочу принять ванну. Давно не припомню такой жары, как сегодня.
— Да, должно быть, градусов под тридцать, — согласился сэр Хьюго.
Когда все они направлялись к лестнице, из гостиной появился лорд Карнфорт.
— Хорошо проехались? — спросил он.
— Чудесно! — ответил сэр Хьюго. — Я думал, ты присоединишься к нам. Арчи.
— Я дожидался Элстона, — сказал лорд Карнфорт, — но, как оказалось, напрасно.
Понизив голос, чтобы не слышала прислуга, он добавил:
— Дейзи закатила ему жуткий скандал в библиотеке, и, я полагаю, за завтраком температура будет значительно ниже нуля!
— А что вывело ее из себя? — спросил Перри.
— Понятия не имею, — ответил лорд Карнфорт, — я знаю только, что моя прогулка не удалась.
Лорена молча поднялась по лестнице. Она не могла себе представить, из-за чего графиня устроила эту сцену, и надеялась, не без опасений, что ей не стало известно каким-нибудь таинственным образом о ее встрече с герцогом ранним утром.
Она была уверена, что это невозможно, но, с другой стороны, все могло случиться.
Лорена была настолько встревожена, что не хотела спускаться к завтраку, но, во-первых, ее мучило любопытство, а во-вторых, если бы она и не пошла сейчас, рано или поздно ей все равно придется встретиться с графиней, и та не станет скрывать своего гнева.
Девушка подумала, что ей, может быть, стоит довериться дяде и рассказать ему, что, хотя у нее не было намерения встречаться с герцогом, она не могла избежать этой встречи, потому что он сам нашел ее.
Но она в то же время чувствовала, что не может ни с кем говорить об этих счастливых минутах, потому что они были для нее священны. Лорена затаила их в себе как святыню, о которой никто не должен знать, в особенности друзья герцога.
— Господи… не дай ей дознаться… что мы были вместе, — взмолилась она.
Переодеваясь, Лорена повторяла эти слова как заклинание.
С опаской спустившись вниз, она застала большинство гостей в Голубой гостиной. Они тихо переговаривались между собой, и это означало, что они наверняка обсуждали скандал между герцогом и Дейзи Хеллингфорд.
Маркиза Трампингтон протянула руку Лорене и отвела ее в сторону к окну.
— Мне хочется пообщаться с вами, Лорена, — сказала она. — Пожалуйста, расскажите мне о вашей жизни дома, когда еще были живы ваши родители.
— С удовольствием, — с готовностью ответила Лорена, которая испытывала к маркизе все большую симпатию. — Но я боюсь, вам это покажется скучным. Мы жили в маленьком домике в глуши, но мы были счастливы.
— Когда вы счастливы, размеры дома не имеют значения, — сказала с улыбкой маркиза.
— Я это поняла, будучи в Риме, — продолжала Лорена. — Девочки вспоминали о своих домах, дворцах, а некоторые жили даже в замках. Но я никогда не завидовала им. Я бы отдала все на свете, чтобы только оказаться снова дома со своими родителями.
— Это то, что было важно для вас? — спросила маркиза.
— Да, потому что это была моя семья. Папа часто говорил мне, что на семье лежит особая благодать, потому что сам Христос избрал себе родителей, обыкновенную семью, пока не начал проповедовать.
