Джоанна Линдсей - Погоня за счастьем
— Только потому, что полагал, будто ты все знаешь и согласна с ними. Но когда Джастин нанес мне визит…
— Ах, вот почему он предложил мне навестить твоих женщин! — перебила Мелисса.
— Так он ничего тебе не сказал?
— Нет. Вероятно, поговорил с кем‑то из моих дядюшек, и те попросили его не лезть не в свое дело.
— Очевидно, — вздохнул Линкольн. — Не могу только понять, почему они взяли на себя труд разыскать меня и предупредить и не сделали ни малейшего усилия объяснить тебе, почему так поступили. Ты знаешь, по какой причине они забыли упомянуть тебе об этом?
— Легко предположить.
— В таком случае просвети меня, ибо если им безразличны твои переживания, неужели же не все равно, кто за тобой ухаживает?
— Ты чересчур пристрастно судишь о них. Для того чтобы ответить, по какой причине они не сочли нужным поделиться со мной, следует знать, что очень немногие парни отваживались ухаживать за мной дома. Мои дядюшки ухитрились отпугнуть всех, и молодые люди к тому же слышали легенду. Стоило моим дядьям косо взглянуть на них, как они тут же смазывали пятки. Но на этот раз Макферсоны, возможно, предпочли, чтобы я оставалась в неведении о том, что они сотворили.
— Неужели? — недоверчиво переспросил он. — Они допустили, чтобы ты думала обо мне самое худшее: что я попросту завлек тебя и бросил, вместо того чтобы объяснить, почему считают меня неподходящим женихом.
— Видишь ли, хотя я горячо их люблю, они меня побаиваются, поскольку знают, на что я способна в гневе.
— Утверждаешь, что не обязана им подчиняться?
— Ну, это слишком сильно сказано. Я готова их выслушать, и если посчитаю нужным, обязательно соглашусь. Но когда речь идет о моей жизни, решение остается за мной.
— А твой отец? Твои дяди убеждены, что, узнав обо всем, он передумает и запретит нам встречаться.
Мелисса поежилась. У нее еще не было времени поразмыслить, как отнесутся ко всему ее родители. Собственно говоря, у нее вообще не было времени на размышления, хотя инстинкт подсказывал ей, что он вовсе не безумен. Всего лишь жертва трагических обстоятельств, вышедших из‑под контроля. Но ее дяди могли быть довольно убедительными, когда боролись за общее дело. Разумеется, отец мог и не согласиться с ними, особенно если имел по этому поводу другое мнение. Но все же Линкольн должен привести достаточно веские доводы в свою пользу, чтобы Локлан стал его союзником.
Глава 22
— Не слишком ободряющее молчание, — разочарованно заметил Линкольн. — Насколько я понял, твой ответ мне вряд ли придется по душе.
Она не хотела мучить его молчанием или долго держать в неведении. Просто ей вдруг пришло в голову, что ее дядюшки снова не дадут ему добиться цели. Что, если прошлое вновь оживет? Неужели он снова вызовет их на бой из‑за этого? Нет, теперь они взрослые, а взрослые не решают дела кулаками. По крайней мере так полагается.
— Не стану лгать тебе, Линкольн. Я ни разу в жизни не ослушалась моего па. Не хотела, да и ни к чему было. Обычно я без разговоров подчиняюсь ему, — Обычно?
— Но на этот раз следует принять в расчет мои чувства. Кроме этого, иногда мама умеет заставить его изменить мнение.
— А что, если она будет склонна согласиться с братьями? — возразил он.
— Вряд ли, — усмехнулась Мелисса. — Она воспитывалась в Англии, где со старшими не спорят, но все, кто младше, считаются законной добычей. А так получилось, что все они моложе ее.
— Мне, вероятно, следовало бы не согласиться, — хмыкнул он, — поскольку меня тоже растили англичане.
— Давай, издевайся надо мной, тем более что с самого начала считал, будто старше меня на двадцать лет!
Линкольн улыбнулся, вспомнив, как весело они подшучивали над ее возрастом при первой встрече. И эта улыбка подействовала на Мелиссу самым невероятным образом. Заставила ее покраснеть и… растопила сердце. Ей почти хотелось, чтобы он не был так красив! Странно, что внешность мужчины может так растревожить ее.
Оказалось, что и он не остался равнодушен. Ее реакция на его улыбку — явная, слишком явная — тоже повлияла на него. Выражение его лица смягчилось, во взгляде блеснуло чувственное восхищение. Ей довольно недвусмысленно напоминали, что они одни. Совсем одни. Ах, лучше бы не думать о таком…
Поэтому Мелисса поспешно вернулась к прежней теме:
— Отец — человек справедливый. Это всем известно. Он был главой клана Макгрегоров еще до моего рождения и принимал решения, от которых зависело много людей. Мои же дяди — люди импульсивные. Они сначала ударят, потом начинают объясняться. Отец совершенно иной. Возможно, из‑за своего роста и размеров он старается прежде всего обдумать свои поступки.
— И хорошо ладит с твоими дядьями?
— Скажем, терпит их, — хмыкнула она. — Можешь себе представить, что это такое — быть женатым на сестре Макферсонов, которую они поклялись защищать и оберегать! Сколько стычек было между ними и отцом, и не только словесных!
— Вот это ободряющие новости! Мелисса состроила гримаску.
— Не думай, будто тебе это что‑то даст! Я уже сказала, что он сначала выслушает и только потом действует. И на этот раз выслушает все, что у них есть сказать о тебе, и можешь быть уверен, это не намного больше того, что изложил мне ты сам.
— Я ничего не утаил. Если о чем‑то не упомянул, то лишь потому, что не помню.
— Вот и прекрасно, — кивнула она. — Поскольку Йен Первый уже коротко поведал мне, как было дело, не думаю, что остались еще какие‑то страшные тайны. Вероятно, больше всего их тревожит твоя вспыльчивость, поскольку ты, очевидно, не мог с собой совладать и показался им безумным. А с тех пор у тебя случались подобные припадки?
Линкольн покачал головой:
— С тех пор я научился сдерживать свои чувства.
Мелисса нахмурилась:
— Это не всегда хорошо… впрочем, не важно. Думаю, ты сумеешь убедить мою семью в том, что вовсе не сумасшедший, и, поскольку так оно и есть, тебе это будет несложно.
— Ты так уверена?
Она отметила его ухмылку и непременно отвесила бы оплеуху, будь они ближе знакомы. Еще несколько встреч, и она не поколебалась бы.
— Видишь ли, они действуют, основываясь на своих впечатлениях, и, вне всякого сомнения, постараются подвергнуть тебя испытаниям. И поскольку твой нрав стал яблоком раздора, не сомневайся, за тобой будут пристально следить. Я заметила, что ты, рассказывая мне о случившемся, ни разу не повысил голоса и только угрюмо на меня посматривал. Поэтому я и считаю, что ты перерос все жестокие порывы, которые одолевали тебя в детстве. Но я не пыталась тебя спровоцировать, а вот мои дяди попытаются. И как ты будешь действовать при пожаре?
