Мишель Маркос - Уроки влюбленного лорда
Он сказал, что забылся. Как и она сама. И лучше этого не было. Она забыла, что была приходской сиротой, принятой на обучение, забыла, что страдала от недостатка красоты и грации, забыла, что была слейтером. Но он разглядел то, что было за этим скрыто, и оценил ее по достоинству.
Шона не хотела останавливаться. Не хотела, чтобы это вообще закончилось. Но если отдастся ему с такой легкостью, то уронит себя в его глазах. А этому она не могла позволить случиться.
Борясь со сном, она подумала, что было глупо пытаться соблазнить мужчину, который, очевидно, хотел соблазнить ее.
Глава 8
Леденящий душу крик вырвал Шону из оков сна. Она вздрогнула и проснулась, не понимая, где находится.
Кричала Уиллоу.
С гулко стучащим сердцем Шона обвела глазами незнакомую комнату, смутно освещенную розовыми нитями восхода. Ее сестра сидела в постели, прижав к глазам кулаки. Шона быстро огляделась в поисках опасности, но в помещении никого не было.
Уиллоу приснился очередной кошмар.
Шона подлетела к кровати сестры и обняла ее сзади за плечи. Это было единственное, что прогоняло страх. Ночной кошмар отступил, и по щекам Уиллоу заструились слезы. Уиллоу наконец затихла. Но теперь Эрик, разбуженный криком, громко плакал в своей колыбели.
Сквозь плач Эрика Шона услышала в коридоре шаги.
У нее оборвалось сердце. Эрик перебудит весь дом.
Она стащила Уиллоу с постели и торопливо вытерла ее мокрое от слез лицо.
— Успокойся, Уилл. Возьми ребенка и угомони его. Да поторопись!
Едва Шона подняла Эрика из колыбели и передала Уиллоу, как дверь распахнулась.
В дверном проеме с зажженным подсвечником в руке стоял Коналл в наспех подвязанном халате.
— Что стряслось?
Если Коналл узнает, что няню его сына мучают порой ночные кошмары, то уволит ее без разговоров.
— Прошу прощения, — сказала Шона. — Я проснулась и увидела на стене тень. Спросонья решила, что к нам влезли воры, и закричала и разбудила ребенка.
— С Эриком все в порядке?
Коналл подошел к мальчику.
— Да. Он просто испугался. Уиллоу сейчас его успокоит. Можете возвращаться к себе.
Пропустив ее слова мимо ушей, Коналл взял плачущего малыша на руки, чтобы успокоить. Но при виде лица Уиллоу забыл все утешительные слова.
— Почему вы плачете, Уиллоу?
— Мои крики, должно быть… — встала между ними Шона.
Коналл вскинул вверх руку, заставив Шону умолкнуть.
— Уиллоу? — повторил он.
Уиллоу уставилась в пол, вытирая слезы.
— Мне приснился кошмар, милорд. Я испугалась. Простите, что потревожила вас. Простите, что разбудила ребенка. Это больше не повторится.
Коналл переключил внимание на плачущего малыша:
— Успокойся. Все хорошо. Большие мальчики не плачут.
Пока Коналл баюкал сына, Шона и Уиллоу надели халаты.
— Ну что, теперь лучше? — спросил он Эрика. Лицо малыша было мокрым от слез. — Сейчас ты опять ляжешь в кроватку, и Уиллоу даст тебе теплого молочка.
Пока Коналл укладывал мальчика в колыбельку, Уиллоу выскочила из детской.
— Послушайте, — повернулась к нему Шона, — я знаю, что вы думаете, но…
Но при виде угрюмого выражения на его лице прикусила язык.
— Я поговорю с вами утром. В моем кабинете. Ровно в восемь часов.
Уснуть она больше не могла. Но хуже было сознавать, что рассердила Коналла. Его гнев висел над ее головой дамокловым мечом. Минуты ползли с болезненной медлительностью, пока, потеряв терпение, она в отчаянии не сбросила с себя одеяло.
Шона поступила так, как считала правильным. Даже Уиллоу выразила ей свою благодарность за то, что пыталась ее прикрыть. Но в конечном счете это оказалось бессмысленным. Уиллоу не смогла выстоять под взглядом господина. Как овца не оказывает сопротивления хищнику, парализованная страхом, когда ее переворачивают на спину, так и Уиллоу сгибается под напором силы тех, кто над ней возвышается.
Перед назначенной встречей с Коналлом Шона решила, что использует весь свой арсенал оружия. Она надела свое лучшее платье — голубое с белым, которое, как говорили все в церкви, оказывало ей честь, — и спустилась в его кабинет.
Хотя она пришла точно в назначенный час, зная, что ему нравится пунктуальность, Коналл и Стюарт были уже там, когда Шона постучалась в открытую дверь. Их приглушенные голоса тотчас умолкли, усилив ее нервозность.
— Войдите.
Коналл сидел за большим столом. В ослепительных лучах солнца, которое светило в окно за его спиной, она не могла разглядеть его лица. Но, приблизившись, увидела скорбную линию рта и напряженную позу.
Он облокотился о столешницу.
— Вы разочаровываете меня, Шона.
Его слова оскорбили ее.
— Почему?
— Вы обманули меня вчера ночью. Я не терплю лжецов.
У Стюарта похотливым блеском загорелись глаза.
— Боже милостивый! И что у нас случилось прошлой ночью?
Коналл бросил на брата раздраженный взгляд, заставив его замолчать.
— Итак, Шона, что заставило вас притвориться, что это вы были причиной ночного инцидента?
— У меня не было выхода. Нам нужно было срочно успокоить Эрика, но тут вы ворвались в комнату, и мне пришлось что‑то придумать.
Стюарт повернулся к брату:
— Ты прошлой ночью ворвался к ним в комнату. Ах ты хитрец.
— Стюарт, пожалуйста. Шона, я сделал вас доверенным лицом. Это значит, что вы должны быть со мной всегда исключительно честны во всем. Особенно в том, что касается моего сына.
— Вашему сыну не грозила опасность.
— Это решать не вам. Я рассчитываю, что меня будут информировать обо всем, что происходит в моем доме.
— Все дети плачут. Не стоит из‑за этого расстраиваться.
— Расстраиваться? Он заходился от плача, разбуженный полуночными воплями вашей сестры!
Стюарт повернулся к Шоне:
— Уиллоу кричала? А что ее испугало?
— Обычный ночной кошмар. Такое изредка бывает. Время от времени. Хоть она очень старается вычеркнуть из памяти тот день, воспоминания порой всплывают во сне. А сейчас это произошло, потому что Эрик вчера напомнил ей нашего брата Кэмрана…
Коналл опустил голову.
— Я очень сочувствую тому, что вам пришлось перенести. Но не могу позволить, чтобы мой сын испытывал пагубное влияние последствий того эпизода.
Пагубное влияние. Эти слова жалом вонзились ей в сердце, и Шону охватило негодование, подобное тому, которое она испытала, когда какой‑то незнакомец бросил ей в лицо слово «слейтер». Но, сама того не ожидая, Шона промолчала. Она еще не сделала того, что должна была сделать. Спасти Уиллоу от увольнения. В доме не было лучше работы, чем ухаживать за сыном хозяина. Если Уиллоу пошлют трудиться в поле, неизвестно, что с ней может случиться.
