Элоиза Джеймс - Покоренный ее красотой
– Возможно. Просто я надеялся… но теперь вижу, что вы очень похожи.
– А вот это, ваша светлость, уже оскорбление, если вы извините мою прямоту, – улыбнулась Линнет.
– У меня этого и в мыслях не было. Что вы будете делать дальше, моя дорогая?
– Вернусь в Лондон, – сказала Линнет. – Может, поеду за границу. Или отправлюсь прямо к леди Джерси и покажу ей, что никакого ребенка не ожидается. А потом заставлю принца признать, что наши отношения никогда не заходили так далеко, чтобы это случилось. И выйду замуж за кого-нибудь другого.
– Очень хорошо, – отозвался герцог. – Можете рассчитывать на мою поддержку. Полагаю, мое мнение окажет существенное влияние на леди Джерси.
Линнет улыбнулась:
– Спасибо.
Глава 12
Линнет приснилось, будто ее мать сидит в ногах ее постели, смеясь и кидаясь вишнями. Она не отличалась меткостью, и одна вишня угодила Линнет в плечо, отскочив на пол, другая упала на простыню.
– Мама! – возмутилась она. – Что ты делаешь? Все белье будет в пятнах.
Ее мать только рассмеялась:
– Это же шутка, дорогая! Тебе нужно…
Но Линнет так и не узнала, что собиралась сказать ей мать. Ее бесцеремонно разбудили, тряхнув за плечо. Сонно моргая, она увидела сквозь завесу спутанных волос, что совсем не Розалин расположилась в изножье ее постели. Там сидел Пирс с таким непринужденным видом, словно он был ее братом, которого она никогда не имела.
Однако… ей хватило одного взгляда на его худощавое лицо, потемневшее от проступившей щетины, чтобы ощутить всем телом, что рядом находится не ее ближайший родственник. Он был без камзола, в белой льняной рубашке, натянувшейся на широких плечах.
– Привет, – сказала Линнет, чувствуя, что покраснела.
Какой абсурд! Он бы высмеял ее совершенно безжалостно, если бы имел хоть малейшее представление о том, что ей так нравится смотреть на него. Впрочем, что в этом особенного? Вполне естественное восхищение физической красотой.
– Вы собираетесь и дальше валяться в постели? – осведомился Пирс в своей обычной властной манере. – Я принес вам чашку горячего шоколада и теперь чувствую себя как дамская горничная, хотя евнух, обслуживающий гарем, было бы более точным определением.
Он совсем не походил на евнуха, во всяком случае, в ее представлении. Линнет протянула руку и взяла чашку, обхватив ее пальцами. Шоколад был темный, густой и немного терпкий.
Пожалуй, она могла бы понять, почему людям нравится супружеская жизнь, по крайней мере тем, кому она действительно нравилась. Приятно иметь кого-нибудь, с кем можно поболтать утром, смакуя горячий шоколад. Более того, ей нравилось смотреть на Пирса, и поскольку он не обращал на нее внимания, она занялась именно этим, наблюдая из-под полуопущенных ресниц за игрой его мускулов.
Мужское тело отличалось от женского и было по-своему соблазнительным. Мысленно она принесла извинения своей матери: «ты была права». Пирс поднял руку с тростью, так что рубашка натянулась на рельефных мускулах его плеча, и Линнет впервые поняла, что заставляло глаза ее матери сиять, когда та отправлялась на очередное свидание.
Но тут она осознала, на что именно смотрит, и подскочила на постели, чуть не расплескав шоколад.
– Прекратите сейчас же!
Пирс поставил ее шкатулку для драгоценностей на самый край туалетного столика. И теперь тыкал в нее тростью.
– Вас очень трудно разбудить, и я решил, что немного артиллерии не помешает.
Еще один толчок, и шкатулка свалится на пол. Линнет поставила шоколад на прикроватную тумбочку.
– Дайте ее мне! – воскликнула она, схватив трость и снова откинувшись на подушки. – Вы не должны распространять свое ребяческое чувство юмора на мою шкатулку для драгоценностей. Я унаследовала ее от матери. Она выложена перламутром и сделана в Венеции.
Пирс подался к ней, упершись ладонями в постель по обе стороны от ее бедер.
– Вы уже во второй раз упрекаете меня в ребячестве. Мужчин вызывали на дуэль и за меньшее.
– Но не вы, – заявила Линнет. – Вы калека.
Последовало секундное молчание.
– А вот это жестоко, – тихо произнес он.
– Не более жестоко, чем ваша манера разговаривать с людьми, – возразила Линнет с неприкрытым злорадством.
Он изменил позу, и внезапно его руки оказались так близко от ее талии, что Линнет ощутила его тепло. Она вцепилась в трость, не в силах сдержать улыбки. Дразнить его было приятно… и опасно.
Пирс тут же подтвердил ее опасения.
– Вам никто не говорил, что мне дали прозвище «Зверь»?
Она сморщила носик.
– Как двухлетнему малышу рассерженная няня. В любом случае прозвищами меня не удивишь. Весь Лондон уже говорит обо мне, употребляя самые непристойные слова, какие только можно сказать о женщине.
– Что ж, значит, у вас есть нечто общее с моей матерью, – заметил он. – Мне следует чувствовать себя как дома, находясь в обществе потаскушки.
Линнет исхитрилась повернуть трость и ткнула его в грудь.
– Вы не могли бы отодвинуться? Это очень неприлично.
Пирс не шелохнулся. В его глазах сверкало чувство, едва ли укладывавшееся в рамки приличий. Внезапно Линнет осознала, что она ошибалась насчет него. Почему-то она решила, что его увечье делает его… неспособным испытывать желание.
У Пирса явно не было проблем с желанием.
И он знал, о чем она думает. Его глаза медленно скользнули по ее лицу, задержавшись на губах, двинулись дальше, по ее шее…
И застыли.
Взглянув вниз, Линнет обнаружила, что ночная рубашка натянулась на ее груди и сквозь тонкую ткань просвечивают розовые соски. Она поспешно отбросила трость и скрестила руки на груди.
– Вы не должны так смотреть на меня, – заявила она.
– Вы моя невеста. – Его голос слегка охрип и утратил насмешливые нотки, сопровождавшие каждое его слово.
– Теперь уже нет, – возразила Линнет, облизнув нижнюю губу.
– Мне кажется, – сказал Пирс, – нам следует несколько глубже изучить этот вопрос о помолвке.
Он придвинулся еще ближе. Теперь его ладони упирались в подушку, а его лицо находилось над ее лицом.
– Меня целовал принц, – сообщила ему Линнет, пытаясь подражать его вкрадчивым интонациям. Но ее голос сорвался на писк.
– Вот как? – Его глаза сверкнули. – Я обожаю состязания, вы не знали? – Он склонил голову и лизнул ее нижнюю губу, медленно и нежно.
Линнет моргнула, пораженная волной ощущений, захлестнувших ее тело.
– У принца Августа получалось лучше, – с трудом вымолвила она.
– Но я еще даже не начал, – сказал Пирс. – И знаете что? Думаю, нам лучше остановиться. Мне следует освежить свою технику. Почитать пару книг. Обдумать стратегию.
