Лаура Паркер - Опьяненные страстью
– Опять чай? Ведь кухарке известно, что я терпеть не могу эти помои! Почему к ужину больше не подают вина?
– У нас остался только чай, – возразила Анриетта. – Виноторговец отказал нам в кредите – до тех пор, пока мы не оплатим хотя бы несколько счетов. Я пыталась объяснить, что смысл кредита состоит как раз в том, чтобы не приходилось каждый раз платить. Разумеется, подобные тонкости в Англии неведомы.
Протянув руку, Жюстина сняла крышку с блюда и в отвращении сморщила носик, увидев опостылевший жидкий луковый суп с черствым хлебом, которым сестры питались уже две недели.
– Как я мечтаю о карпе, тушенном в вине с луком, зеленью и маслом!
– Тебе ничего не стоит заполучить его, – безжалостно ответила Анриетта, но вовремя уловила странное выражение, мелькнувшее на лице сестры. – Ты ничего не хочешь мне сказать?
Под пристальным взглядом сестры Жюстина порозовела.
– Совестно признаться, но я… да, сегодня утром я попыталась выманить лосося у приказчика из рыбной лавки!
– Жюстина!
Старшая сестра встряхнула тщательно расчесанными белокурыми локонами. Она признавалась всего в двух слабостях: любви к азартным играм и кокетству с юношами.
– Да, да, клянусь тебе! Он был сущим херувимом – высоким, стройным, с темными кудрями и розовыми губами. Я хотела позволить ему лишь маленькую вольность, но он убежал, едва я попыталась заключить его в объятия. Увы, рыбу он унес с собой!
– Господи! Напрасно ты изменила своим принципам – не беда, что мы умираем с голоду, – покачала головой Анриетта. – Тебе доводилось обнимать принцев! Какая жалость, что тебе приходится расточать ласки каким-то приказчикам из рыбных лавок!
– Мне казалось, свежий лосось стоит такой ничтожной жертвы, – попыталась оправдаться Жюстина. – В конце концов, прошло столько времени с тех пор, как в последний раз красавец юноша прижимал меня к груди и осыпал поцелуями!
– Если быть точными, в последний раз это случилось два месяца назад – в тот день, когда ты проиграла в фараон последние сбережения. Мама всегда говорила нам: «Mes filles,[5] остерегайтесь смешивать вино с картами!» Надеюсь, ты помнишь эти слова?
Жюстина и не подумала устыдиться – она считала «маленькую слабость», как она предпочитала именовать свою склонность к юным возлюбленным, естественной чертой широкой натуры, правда, с каждым годом все чаще замечала, что поклонников привлекают не столько ее прелести, сколько деньги. Ни один из воздыхателей ни разу не посетил Жюстину с тех пор, как пронесся слух о ее роковом проигрыше за карточным столом.
Впрочем, Жюстина, давно овладевшая искусством обращать обвиняющий перст на кого угодно, только не на саму себя, без излишних церемоний заявила:
– Во всем виноват любовник Ундины. Именно из-за него мы умираем с голоду. Еще до того, как он доказал свое безрассудство, упав с лошади и сломав шею, я знала – он не пара нашей милой сестричке!
– Нехорошо так отзываться об умерших, – наставительно произнесла Анриетта. – Хотя мне он тоже никогда не нравился.
Полностью поддержав мнение сестры, Жюстина заметила:
– Самое меньшее, что мог сделать этот англичанин, – обеспечить Ундину. В конце концов, она несла ответственность перед нами, ее близкими.
Анриетта гордо выпрямилась.
– Неслыханно, чтобы аристократическое семейство оспаривало право верной любовницы на небольшое содержание и дом! Маленький дом на тихой, тенистой площади! Мы там никому не мешали – занимали только второй этаж. Бедняжка Ундина, какое оскорбление ей нанесли, вышвырнув нас на улицу! Неудивительно, что она сбежала, лишь бы избавиться от тягостных воспоминаний.
Жюстина и Анриетта погрузились в краткое молчание, размышляя о том, разумно ли поступила их младшая сестра, неделю назад отправившаяся во Францию на поиски человека, которого уже десять лет считала умершим.
– Неужели ты веришь словам месье де Вальми о том, что граф д’Артуа жив? – наконец прошептала Жюстина.
– Тише, Жюстина! – в ужасе прошипела Анриетта. – Англия вновь вступила в войну с Францией по вине Наполеона Бонапарта. Не далее как на прошлой неделе месье де Вальми предупреждал: зная, что мы француженки, англичане относятся к нам недоверчиво. А теперь, когда мы остались без влиятельного покровителя-англичанина, никакие заверения не спасут нас от тюрьмы, если мы попадем под подозрение.
– Ну и что? – Жюстина пожала плечами. – Сейчас мне нет до этого никакого дела. В конце концов, у нас почти не осталось приятных тем для размышления.
– Значит, пора принять меры, – заявила Анриетта. – Ведь мы носим фамилию Фокан! Наша прабабушка была фавориткой самого Короля-Солнца, а двоюродная бабушка Анриетта – самой знаменитой соперницей мадам де Помпадур в борьбе за благосклонность великолепного Людовика Пятнадцатого. Мы могли бы похвастаться тем, что наш род произвел на свет пять поколений прекрасных женщин, которые с легкостью завоевывали внимание самых именитых и благородных особ Франции!
– Ты считаешь, одной из нас следует найти покровителя?
– Пожалуй, к нам это не относится, – пробормотала Анриетта. Мысль о поисках покровителя не вызвала у нее отвращения, но рассудок подсказывал, что шансы у нее самой и у сестры невелики.
Жюстина резко выпрямилась, вмиг позабыв о своей апатии.
– Анриетта, неужели ты говоришь о Мадлен?
– Разумеется, – подтвердила Анриетта, – о ком же еще? Я убедила Ундину послать за Мадлен еще несколько недель назад, в тот день, когда сестре пришлось покинуть свой дом. Я думала, что присутствие дочери утешит ее. Но теперь я понимаю: меня направило божественное провидение! С приездом Мадлен кончатся все наши беды.
– Но послушай, Анриетта, Ундина всегда мечтала о другой участи для своей дочери. – Жюстина понизила голос и почти благоговейно добавила: – Она хотела выдать Мадлен замуж.
Анриетта нетерпеливо прищелкнула языком.
– И сделать ее красоту достоянием единственного мужчины? Вздор! Разве Ундина не просила нас присмотреть за ее дочерью, если она не вернется вовремя? Вот я и забочусь о будущем Мадлен. – Анриетта с отвращением взглянула на остывающий чай. – Женщины рода Фокан не ставят перед собой цель выйти замуж, хотя иногда брак бывает удобной сделкой. Нам предначертано с гордостью носить титул любовниц. Это лучше, чем оказаться во власти мужа-англичанина, от которого несет лошадьми и отхожим местом! – Анриетта тряхнула головой, чтобы отогнать ужасающее видение. – Нет, Мадлен пойдет по нашим стопам.
– Хотела бы я знать, – пробормотала Жюстина, теребя оборку атласного платья, – хватит ли ей денег, чтобы добраться сюда…
