Мишель Моран - Нефертари. Царица египетская
— Пойдем. Пора во дворец! — прокричал Пасер.
Я оглянулась.
— А как же Аша?
— Отыщет тебя попозже.
Сановники всех держав мира прибыли в Малькату, дабы отпраздновать восхождение Рамсеса на престол. Я стояла у входа в Большой зал, в котором каждый вечер происходили обеды двора, и любовалась сиянием тысяч масляных светильников, бросавших свет на отполированный пол. Зал наполняли мужчины и женщины в нарядных, расшитых бисером одеждах.
— Ты когда-нибудь видела сразу столько народу?
Я обернулась.
— Аша! Где ты пропадал?
— Отец велел, чтобы я шел на конюшни, готовиться…
— К военной службе?
Я скрестила на груди руки. Аша увидел, как я расстроилась, и обезоруживающе улыбнулся.
— Но сейчас-то я здесь, с тобой. — Он взял меня за руку и повел в зал. — Видела посланников? Ты можешь с любым поговорить на его языке.
— Я не знаю языка шазу[9], — упрямо сказала я.
— Зато знаешь все прочие. Не родись ты девчонкой, стала бы советником фараона. — Аша обвел глазами зал. — Смотри!
Я проследила за его взглядом и увидела фараона Сети и царицу Туйю на царском помосте. Царица никуда не ходила без своего песика Аджо, и сейчас черно-белый ивив сидел, положив голову ей на колени. Хотя породу эту вывели, чтобы охотиться на зайцев среди болот, Аджо бегал только от своей набитой перьями подстилки до миски с едой.
Теперь, когда Рамсес стал правителем Верхнего Египта, на помосте рядом с троном его матери поставили третий трон.
— Значит, Рамсес отныне будет сидеть с родителями, — угрюмо проговорила я.
Раньше он всегда обедал рядом с помостом, за большим столом, вместе с придворными. А теперь даже его кресло убрали, а мое поставили рядом с креслом Уосерит, верховной жрицы богини Хатор. Аша тоже это заметил и покачал головой.
— Как плохо, что ты не сможешь сесть со мной. О чем тебе говорить с Уосерит?
— Боюсь, что не о чем.
— Зато напротив тебя сидит Хенуттауи. Как думаешь, она теперь будет с тобой разговаривать?
Все Фивы пребывали под чарами Хенуттауи, не потому, что она была одной из младших сестер фараона, а потому, что никто в Египте не мог сравниться с ней красотой. Она красила губы под цвет красного одеяния Исиды — одежду красного цвета дозволялось носить только жрицам богини.
В семилетнем возрасте я не могла отвести глаз от ее подола, летящего над сандалиями, — словно вода, вихрящаяся под кормой ладьи. Тогда я считала Хенуттауи самой красивой и сегодня убедилась, что она по-прежнему прекрасна. Хотя мы много лет обедали за одним столом, не припомню ни единого случая, чтобы она со мной заговорила.
Я вздохнула.
— Сомневаюсь.
— Не переживай, Неферт. — Аша по-братски похлопал меня по плечу. — Ты обязательно с кем-нибудь подружишься.
Он пересек зал и подошел поздороваться с отцом — тот сидел за столом с другими военачальниками. «Скоро, — подумалось мне, — Аша станет одним из них. Будет завязывать волосы в небольшой узелок на шее, будет везде ходить с мечом».
Аша сказал что-то забавное, и его отец рассмеялся, а я вспомнила свою мать, царицу Мутноджмет. Если бы она не умерла, сейчас это был бы ее двор, дворец, наполненный ее друзьями и ее придворными, бурлящий весельем. И женщины не смели бы обо мне судачить, ведь я была бы не царевной-сиротой, а царской дочерью.
Я выбрала место рядом с Уосерит, и мне улыбнулся царевич из страны хеттов, сидевший напротив; по спине у него вились три косы — так волосы заплетают только хетты. Как почетного гостя, его усадили рядом с Хенуттауи, только вот никто не вспомнил о хеттском обычае предлагать хлеб в первую очередь самому важному гостю. Я взяла блюдо и протянула царевичу.
Он уже хотел меня поблагодарить, но Хенуттауи положила изящную ладонь ему на руку и произнесла:
— Для египетского двора большая честь принимать на коронации моего племянника такого гостя, как царевич хеттов.
Все за столом подняли чаши; царевич ответил Хенуттауи на своем языке, и она рассмеялась. Однако ничего смешного он не сказал и теперь растерянно обводил взглядом соседей. Никто не пришел ему на помощь, и царевич посмотрел на меня. Я перевела:
— Царевич говорит, что сегодня радостный день, и желает фараону Сети прожить еще много лет и править Нижним Египтом.
Хенуттауи побледнела. И зачем я только вмешалась!
— Умное дитя, — сказал царевич на нашем языке с сильным акцентом.
Хенуттауи прищурилась.
— Умное? Повторять слова умеет даже попугай.
— Нефертари и вправду умна, — возразил советник Анемро. — Только она и догадалась подать царевичу хлеб.
— Конечно, догадалась, — резко ответила Хенуттауи. — Наверное, берет пример со своей тетки. Царица-еретичка, помнится, так сильно любила хеттов, что пригласила их в Амарну и они принесли нам чуму.
Уосерит нахмурилась.
— Это было давно. Нефертари не в ответе за поступки родных. — Она повернулась ко мне и ласково добавила: — Все это пустяки.
— Вот как? — злорадно заметила Хенуттауи. — Почему тогда, интересно, Рамсес женится на Исет, а не на нашей царевне? Даже не представляю, куда денется Нефертари, если не станет женой Рамсеса. Разве что ты, Уосерит, заберешь ее к себе. — Хенуттауи посмотрела на свою младшую сестру, верховную жрицу Хатор, богини-коровы. — Я слышала, в твоем храме нужны молоденькие телочки. Удивляюсь, как мой брат позволяет Нефертари садиться с нами за стол.
За нашим столом послышались смешки, а Хенуттауи уставилась на меня, точно удав на кролика.
— Ничего удивительного, — кашлянув, заметила Уосерит. — Сети, наш брат, и тебя терпит…
Вместо ответа Хенуттауи протянула руку хеттскому царевичу, оба встали и отправились танцевать. Заиграла музыка, и Уосерит наклонилась ко мне.
— Остерегайся моей сестры. У Хенуттауи много влиятельных друзей во дворце, и если она пожелает, то легко тебя уничтожит.
— Из-за того, что я перевела слова царевича?
— Из-за того, что она хочет видеть Исет главной женой Рамсеса, а прошел слух, будто Рамсес не против предложить эту роль тебе. Учитывая твое происхождение, такое вряд ли случится, но моя сестра предпочла бы, чтобы ты исчезла. Если хочешь и дальше жить во дворце, реши, где твое место. Детство Рамсеса сегодня кончилось, твой друг Аша скоро отправится на военную службу… А чем займешься ты? Ты родилась царевной, а твоя мать была царицей. Но когда ее не стало, не стало и тебе места при дворе. Воспитывать тебя некому, вот ты и носишься взад-вперед, бегаешь с мальчишками на охоту и дергаешь Рамсеса за волосы.
Я покраснела. Мне-то казалось, Уосерит на моей стороне.
