Эллен Марш - Упрямица
Окна в спальне Рэйвен выходили на морс и позволяли наблюдать захватывающее зрелище – бушующую морскую стихию под открытым небом. Правда, из-за густой пелены тумана сегодня трудно было различить, где кончается одно и начинается другое. С карнизов капала влага, хрипло вскрикивали грачи в продуваемом ветрами небе. Все это было до боли знакомо Рэйвен, хотя море могло мгновенно превращаться из грозной стихии в прекрасную аквамариновую гладь, когда солнечные лучи согревали пенные буруны, прибрежный песок и гальку.
«Сколько же солнечных дней повидала я из этого окна? – подумала Рэйвен, подходя к окну и отодвигая штору. – А сколько штормовых ночей и холодных зимних дней?»
«Не так уж и много, – ответила она себе. На губах девушки засияла мягкая улыбка, когда ее золотые глаза взглянули на запад, в сторону Лэндз-Энда. – Пожалуй, мне всей жизни не хватит, чтобы впитать в себя всю эту первозданную красоту». Она была бы согласна простоять вот так, мечтая, весь день… Но… Рэйвен легонько вздохнула, и нежные плечи ее поникли. Еще раз вздохнув, она отвернулась от окна и начала снимать сапоги для верховой езды.
Когда она вновь спустилась на первый зтаж, на ней было ярко-рубиновое бархатное платье. Декольте, украшенное рюшем из кружев, красиво подчеркивало грациозную шею и великолепную форму груди. Узкую талию плотно облегал лиф, а мягкие складки юбки обтекали стройные бедра. Блестящие черные волосы были просто зачесаны назад и скреплены парой дорогих перламутровых гребней. Подрагивающие локоны каскадом спускались по спине ниже ягодиц, соблазнительно покачиваясь в такт шагам, хотя самой Рэйвен было и невдомек, какое впечатление она производит на окружающих. Она слегка хмурилась. Долги следовало уплатить до конца месяца, не забыть бы и про выплату служащим в поместье. С чего же сегодняшний день начать? Успеет ли она справиться со всеми счетами до прихода мистера Хаггарта?
Морщинка беспокойства на лбу разгладилась, и глаза Рэйвен блеснули лукавством. Почему бы не попросить помощи у мистера Хаггарта? Пусть поломает голову над самыми важными для неё проблемами. Она покажет ему свои книги расходов, а он и подскажет ей, почему каждый месяц она перерасходует средства, несмотря на строжайшую экономию. По правде говоря, ей стыдно было признаться в своем невежестве, не то бы она давно обратилась к нему за помощью. Но если он все равно будет здесь, то вряд ли откажется помочь ей.
Просияв от такой возможности, Рэйвен прошла в кабинет отца мимо двойных дверей в Большой холл, почему-то распахнутых настежь. Приостановившись на пороге, она вошла. Здесь сильно пахло пчелиным воском, очевидно, заботливые служанки только что навощили огромный стол для торжеств. В центре стола в большой медной вазе стояли маргаритки, фиалки, колокольчики, венерины башмачки и другие полевые цветы среди длинных ветвей старинных тисов.
Пол, сложенный из местного камня, сиял чистотой, отполированный за долгие годы до блеска множеством башмаков и туфелек во время охотничьих балов, свадеб и банкетов. Потолок из мощных деревянных стропил придавал огромному холлу еще большее величие. Но Рэйвен всегда ощущала особый уют и непринужденность холла, стоило ей забрести сюда. Старинные ружья – некоторыми из них пользовались ее предки во время войн и мятежей – висели на стенах, украшенных коврами и гобеленами богатых теплых тонов. Вместительный камин, почти в половину человеческого роста, располагался под галереей для музыкантов. Облицовка камина была выполнена из полированного розового мрамора, привезенного около столетия назад из Италии.
Рэйвен медленно прошлась по пространству холла, бесшумно ступая мягкими кожаными туфельками и шурша бархатными юбками. Она шла и думала о музыке и смехе, еще совсем недавно звучавших тут и гулким эхом отдававшихся под сводами потолка. Бэрренкорты вот уже двести лет неизменно праздновали здесь все значительные события. Она и сама принимала участие в балах по поводу сбора урожая и устраивала приемы вместе с отцом. Хотя официально она должна была стать дебютанткой лишь этой зимой, отец настоял, чтобы она стала хозяйкой балов, помогая ему. Гости были очарованы прекрасной улыбающейся девушкой, сердечно принимавшей их у себя, и нередко делали комплименты довольному отцу.
Отец и Рэйвен уже начали обдумывать ее бал-дебют; было это как раз перед самой смертью отца. Вспомнив об этом, Рэйвен погрустнела. Отец обещал ей лучший бал сезона, а платье у нее должно было быть красивее и тоньше, чем ангельские крылья. Он даже начал обучать ее сложным фигурам танца, традиционно открывавшего официальные балы в Нортхэде. Танец был быстрый. Чем-то он напоминал пришедший в Англию от французов вольтэ, который стал весьма популярен во времена королевы Елизаветы, но и их традиционному танцу хватало величественности, перенятой из итальянского павана. Никто из Бэрренкортов не приписывал себе чести введения танца в ритуал домашних балов, ни один архив не упоминал о нем – однако танец стал непременным украшением их семейных торжеств. Поколение за поколением сыновья и дочери Бэрренкортов разучивали танец, чтобы исполнить его при открытии бала.
Интересно, помнит ли она сложные па до сих пор? А мелодию? Напевая вслух, Рэйвен начала притопывать вытянутым вперед носком по каменному полу. Когда ритм и мелодия вспомнились достаточно точно, Рэйвен подхватила широкие юбки, обнажив изящные щиколотки, и грациозно закружилась по пустому холлу, словно танцуя с воображаемым партнером. Она была в восторге: фигуры получались сами собой. Нежные руки взметнулись вверх, юбки вихрем закружились вслед за ней. Длинные черные волосы вторили движениям восхитительно гибких бедер. Ей даже послышался голос отца, поправлявшего ее, если что-то не получалось, и хвалившего, если что-то удавалось. Глаза её тут же вспыхнули от приятного и яркого воспоминания.
– Кхм!
Рэйвен замерла на месте. Щеки девушки порозовели, когда, обернувшись, она увидела слугу в ливрее. Хотя он и пытался сохранить серьезный вид, она успела заметить в его глазах блеск удовольствия и восхищения; не выдержав, она расхохоталась. Какая же она ветреница!
– Извини, Тиме. Я просто проверяла, помню ли еще все эти сложные фигуры.
– Конечно, помните, мисс Рэйвен, – ответил слуга, рассмеявшись вместе с ней. – И отлично, позвольте заметить.
– Ты искал меня? – спросила Рэйвен, убирая со лба непокорные локоны и расправляя закрутившиеся юбки.
– Нет, мисс, я пришел закрыть двери. Молли оставила их открытыми после уборки.
– Какая жалость, что мы теперь вряд ли будем пользоваться Большим холлом, – сказала Рэйвен, выходя в коридор.
