Сара Уэстли - Поединок с тенью
Рыцарь поднял своего коня на дыбы перед графом и откинул забрало. Кряжистый граф, фигурой напоминавший старый дуб, – нагнулся вперед и вручил пажу дорогой золотой поднос, чтобы тот передал его Сен-Обэну.
А потом…
– Я думаю, вам следует возвратить шарф, милорд, – произнес граф и указал на Дженевру.
Та, пристыла к месту.
Сен-Обэн опустил поводья и отцепил от шлема зеленый шелк. Вытащив копье, он наклонил наконечник, защищенный похожим на корону венчиком, и обмотал вокруг него шарф. Потом, плавно направив лошадь к Дженевре, свесился с седла и выставил вперед копье, чтобы она могла забрать свою вещь.
Смущенно протянув руку за шарфом, Дженевра осмелилась посмотреть на будущего супруга. Она почти не разглядела его лица, увидев лишь пару ярко-синих глаз, внимательно и бесстрастно разглядывавших ее лицо. И еще – крючковатый нос.
Из-за металлического шлема голос его звучал приглушенно:
– Благодарю вас, демуазель. Ваш шарф принес мне удачу.
Потом он пришпорил своего коня и поскакал с поля под непрекращающиеся радостные возгласы толпы.
Дженевра сидела не шевелясь, пока Мег старательно расчесывала ей волосы, дабы ее питомица выглядела как можно лучше на церемонии обручения.
– Похоже, он славный человек, – проговорила Мег, словно прочитав мысли, хозяйки. – Можно сказать, исполнение супружеского долга не доставит вам огорчений.
– Да, – согласилась Дженевра, размышляя, в чем же, собственно, будет состоять этот самый супружеский долг. Почему-то припомнились непристойные ужимки слуг и сквайров,[2] утолявших свою страсть в темных закоулках. Хотя это навряд ли имело какое-то отношение к долгу.
«Раз уж это необходимо для зарождения новой жизни, Господь, надо полагать, сделал акт соития приятным», – подумала Дженевра, признав, что внешность Роберта Сен-Обэна пробудила в ней томление и какую-то смутную боль. Перспектива исполнения супружеского долга показалась ей волнующей.
– Надеюсь, я научусь любить его.
– Да поможет тебе Господь, ибо любовь между мужем и женой облегчает бремя жизни.
– А вдруг он не полюбит меня? – Дженевра так печально произнесла это, что Мег перестала расчесывать девушку и крепко обняла ее, как в детстве.
– Конечно, он не мальчишка, такого на мякине не проведешь, – заявила Мег. – Но ты молода, хороша собой, и сердечко у тебя доброе…
– Какое там «хороша собой»! – возразила Дженевра. – Зеркало каждый день напоминает мне, что я не красавица. И сердечко у меня не такое доброе, коль я жажду задушить тетушку Ханну! Впрочем, к дядюшке я тоже теплых чувств не питаю. – Внезапно Дженевра развернулась и пылко обняла Мег. – Я люблю только тебя, моя дорогая Мег!
– Но если твой муж окажется человеком хорошим, ты и его полюбишь, – заверила ее Мег. – А что до твоей внешности, тут тебе сокрушаться нечего, уточка моя. У тебя тонкие косточки.
– Особенно нос!
– И нос твой не так уж плох. Во всяком случае, не хуже, чем у него. – Мег постаралась как следует рассмотреть лицо будущего мужа своей хозяйки и теперь рассуждала с превосходством, которое ей обеспечивала лучшая осведомленность.
– Подумай о наших бедных детках! – простонала Дженевра, и от улыбки на щеках ее заиграли ямочки, умилившие Мег.
– Тебе надо почаще улыбаться – и больше ничего, – усмехнулась служанка. – Твоему рыцарю это тоже не помешало бы, а то бедняга выглядит так, словно прошло много лун с тех пор, как он в последний раз веселился.
– И все же он выиграл турнир.
– Это, кажется, не доставило ему особого удовольствия. Не знаю, улыбался ли он под забралом, но после турнира вид у него был довольно мрачный.
– Может быть, он не желает жениться на мне? Голос Дженевры подрагивал от обиды.
Мег неодобрительно хмыкнула.
– Тогда зачем же он дал согласие на брак? В таких делах у мужчин всегда есть выбор. Может, он тоже сомневается в своей красе, – добавила она, уколов хозяйку. – В данных обстоятельствах это вполне естественно.
– О, Мег, я Бога буду молить, чтобы он не передумал!
Мег, покончив с расчесыванием, разделила волосы Дженевры на две части и принялась заплетать первую косу.
– Вам нечего бояться, мистрис Дженни. Он человек чести и сдержит слово. А взглянув на вас повнимательнее, окончательно убедится, что слово свое надо держать.
Мег назвала ее детским именем, и на душе у девушки потеплело. «Ну конечно, все будет хорошо, – думала она. – Но даже если что и сорвется, со мной всегда будет верная Мег. В ее любви можно не сомневаться».
Закончив заплетать вторую косу, служанка обвила обе косы вокруг ушей Дженевры и закрепила их с помощью пряжки, украшенной драгоценными камнями. Потом она открыла резную деревянную шкатулку и извлекла оттуда золотой обруч, который пристроила на макушке Дженевры.
– Ну вот и все! – восхищенно произнесла Мег. – Зеленое платье сочетается с цветом твоих глаз, а алый плащ оттеняет волосы. Как тебе идет этот роскошный наряд!
– Особенно после обносков, в которых я щеголяла раньше, – грустно заметила Дженевра. – Но, Мег, – трепетными пальцами Девушка дотронулась до золотой ленты на лбу, – где ты достала такой дивный обруч?
– Лорд Хескит привез с собой эту шкатулку. Посмотри, в ней все драгоценности твоей матери. Видимо, он просто не осмелился продать их. Однако держу пари, что его супруга вволю попользовалась ими.
– В таком случае ей будет их сильно недоставать, – пробурчала Дженевра и принялась копаться в шкатулке. Она вытащила оттуда золотой браслет с инкрустированной геммой, который навеял ей смутные воспоминания о матери. – Я надену вот это, – тихо произнесла она, закрепляя браслет поверх рукава своего отделанного шелком платья. – И эту брошь. Пристегни ее мне на плащ. Я помню, как в детстве играла ею.
– Да, так оно и было, – подтвердила Мег, выполняя распоряжение хозяйки. – Эта брошка тебе очень нравилась. Леди Маргарет была бы счастлива увидеть тебя в ее украшениях. Бедная леди, – тихо добавила она.
– Расскажи мне о ней, – попросила Дженевра.
– Твоя мама была красивее тебя и очень милого нрава, даже двор не испортил ее. Она и пробыла там недолго – чуть больше года, ухаживала за королевой после тяжелого недуга, и за хорошую службу ей был дарован Мерлинскрэг. Я стала ее камеристкой, когда она вернулась в Блоксли. Увы! Твоя мама вернулась обесчещенной и так тосковала, бедняжка, из-за разлуки с любимым! Когда ты родилась, леди Маргарет призналась мне, что он был сквайром благородного происхождения, ожидавшим посвящения в рыцари. Она сказала, что они тайком обвенчались, но попросила ни единой душе не говорить об этом. Мы с ней были почти одного возраста, и леди Маргарет мне доверялась во всем.
