Барбара Картленд - Ветряная мельница любви
— Я и сам был бы рад, если бы ты оставалась со мной, ты же знаешь. Но тут твоя бабушка права: всегда лучше, если красивая женщина выходит замуж, пока она молода.
— Она ведь при этом имеет в виду, что у меня может быть несчастливый роман с человеком, за которого я никогда не смогу выйти, — ответила Валерия. — Не волнуйся, папа, пока я никого не люблю, если не считать моего Крестоносца. За него одного я отдала бы всех здешних кавалеров.
Граф засмеялся и обнял дочь.
— Сейчас время обеда, — заметил он, переводя разговор на другое, — а после полудня мы с тобой можем покататься верхом.
— Я с удовольствием, папа, если это не нарушит твои планы.
— Что может быть лучше такой прогулки! Но прежде я напишу письмо герцогу и сообщу, что мы хотим приехать к нему в гости недели через две.
— Это правильно. К этому времени закончатся все самые интересные балы. А кстати: мы ведь собирались на один из них сегодня вечером. Ты не забыл?
— Конечно, нет.
— Я бы хотела потанцевать в большом зале, окна которого выходят в сад, — заметила девушка. — Это куда приятнее, чем в такую жару сидеть в Лондоне.
— Может быть, и так, — ответил отец, — но на будущей неделе мы приглашены в несколько мест, и я прошу тебя иметь это в виду.
— Ты все думаешь о моем замужестве, папа? Прошу тебя, не надо! Человек, который нам нужен, когда-нибудь сам свалится с неба. Или, если так суждено, я могу повстречаться с ним во время прогулки по Роттен-роу [2]. Или он может неожиданно оказаться моим соседом во время одного из тех бесконечных званых вечеров, которые, честно говоря, я нахожу не менее скучными, чем ты.
— Кто тебе сказал, что мне там скучно? — недовольно спросил граф.
— Об этом и говорить не надо. У тебя бывает такой скучающий вид. Неудивительно: рядом с тобой сидят старые важные дамы, а я думаю, ты предпочел бы общество какой-нибудь молодой и хорошенькой женщины вроде меня!
Граф снова рассмеялся:
— Молодой и хорошенькой самой будет неинтересно в обществе такого скучного старика, как я.
— Сомневаюсь, папа! Я так люблю тебя, что в конце концов, наверное, выйду замуж за какого-нибудь придворного лет восьмидесяти!
Отец улыбнулся. Когда через несколько минут они вдвоем входили в столовую, граф думал о том, как удивительно походила Валерия на свою мать. Она всех была способна заразить своей энергией и жизнерадостностью. Скучать в ее обществе казалось невозможным.
«Я должен найти ей мужа, который умел бы ценить и понимать ее», — подумал он, понимая, как трудна эта задача.
* * *Десять дней спустя Валерия у себя в спальне в их доме на Парк-Пейн отбирала наряды, которые собиралась взять с собой во Францию. Она отвергла те, которые часто надевала во время сезона, и те, которые казались ей недостаточно элегантными, чтобы вызвать одобрение французов.
В ответ на письмо ее отца герцог написал, что, безусловно, с удовольствием увидится с графом, поговорит с ним о скачках и о недавно купленных им рысистых лошадях и, конечно, «в восторге от вашего намерения привезти к нам вашу дочь, леди Валерию».
Из письма было ясно, что герцог не догадывается, почему этот визит был задуман вдовствующей герцогиней. Бабушка сказала Валерии во время их последней встречи в Лондоне, что в письмах к герцогу ни словом не намекала ему на возможность женитьбы.
— Если бы герцог только заподозрил, что его хотят заманить в ловушку, он тотчас же постарался бы отгородиться от нас, — сказала старая леди внучке.
— В таком случае, он человек разумный, — заметила Валерия.
— Трудно назвать разумным подобное поведение со стороны человека, не имеющего наследника, — возразила вдовствующая герцогиня. — Представь себе, дитя мое, его великолепный замок, большой дом на Елисейских полях, его лошадей… Mon dieu! [3]. Что это за лошади!
— Теперь, дорогая бабушка, ты пытаешься меня соблазнить, — засмеялась Валерия, — но я говорю: «Отойди от меня, Сатана!»
Герцогиня, которая и в свои почти восемьдесят лет сохраняла былую привлекательность, в отчаянии воздела руки.
— Нет, ты положительно невыносима! — воскликнула она. — Кого ты дожидаешься? Короля Сиама или архангела Гавриила?
— Архангел Михаил подошел бы больше, — ответила Валерия, — но, так как он недоступен, мне остается продолжать ждать.
— Знаешь, моя девочка, — вздохнула бабушка, — я желаю тебе счастья… Но ни одна женщина не может быть счастлива, если останется старой девой.
— Ну, до этого еще очень далеко. И по мне уж лучше остаться старой девой, чем всю жизнь скучать или даже страдать, будучи женой человека, с которым нет ничего общего.
Герцогиня ахнула.
— Твоя красота тебя же ослепляет. Милое мое дитя, для чего же еще созданы женщины, как не для того, чтобы покорять мужчин?
— Но только если мужчины того заслуживают. Я уже говорила папе, что мой Крестоносец пока интересует меня куда больше любого из них.
— Господи, вечно эти лошади! — воскликнула бабушка. — Ну, по крайней мере вы с Клодом сможете поговорить о них долгими зимними вечерами.
— Если, конечно, он будет дома, бабушка. Ведь это ты мне рассказывала о парижских развлечениях, о которых благовоспитанные девицы не имеют представления.
— Господи, и все мой злосчастный язык! — воскликнула герцогиня в отчаянии. — Вечно мне приходится жалеть о своей болтливости.
Валерия засмеялась и поцеловала бабушку.
— Не надо ни о чем жалеть. Я так люблю твои рассказы о молодых людях, которых ты знала в юности. И мне было очень интересно все, что ты рассказывала об этом герцоге. Конечно, он не станет сидеть в замке, а будет где-то пропадать в поисках новых острых ощущений.
Герцогиня снова умоляюще воздела руки.
Уходя от бабушки, Валерия улыбалась.
«По крайней мере, теперь я не стану верить всему, что будет говорить этот герцог, — думала она. — И конечно, я не буду такой дурочкой, чтобы влюбиться в него, как надеется бабушка».
В то же время она была уверена, что и сам герцог отнесется к ней критически и отвергнет по причине ее неопытности.
Старая герцогиня не так давно (еще до того, как у нее родилась идея их поженить) говорила внучке:
— Надеюсь, Клод найдет среди французской знати девушку, которая сможет стать для него хорошей женой.
— В Париже, должно быть, достаточно молодых девушек, — сказала тогда Валерия.
— Конечно, — ответила бабушка, — но он с ними, пожалуй, и разговаривать не станет. Его интересуют красивые, умные, экстравагантные и, конечно, замужние женщины.
Герцогиня говорила все это со своей обычной откровенностью, но по-французски. На этом языке, по ее мнению, та же мысль звучала менее шокирующе, чем на английском.
