Влюбленный астроном - Лорен Антуан
– Таково свойство любви, – пробормотал Луиджи и отпил кофе. – Да, о телескопе. – Он вернул чашку на стол. – Вы об этом говорили, когда ушли от меня?
Алиса кивнула.
– И что он сказал?
– Я спросила, правда ли, что он подглядывал за мной в телескоп. И правда ли, что это его квартира. А потом сказала, что он меня пугает, и ушла.
– А он? Что он ответил?
– Ничего. Но выглядел так, будто мои слова привели его в ужас.
– То есть он так ничего и не сказал?
– Он мне написал, – призналась Алиса, опуская голову.
– Дайте прочитать.
Алиса подняла на Луиджи удивленные глаза.
– Его письмо, – улыбнулся итальянец. – Оно наверняка у вас с собой.
Алиса порылась в сумке и извлекла из нее конверт. Луиджи приспустил на нос очки в черепаховой оправе, достал из кармана лупу и развернул письмо.
«Париж, июнь 2012
Алиса!
“Давайте на этом расстанемся”, – сказали вы мне, уходя. Еще вы сказали: “Теперь я вас боюсь”. Я уже раз сто начинал это письмо, но все мои попытки полетели в мусорную корзину, и я совсем не уверен, что и эту доведу до конца. Запечатать листок в конверт, наклеить марку и опустить его в почтовый ящик на углу – не знаю, хватит ли у меня на это мужества.
Для начала я скажу вам всю правду. Да, я действительно нашел телескоп королевского астронома в проданной мной квартире, и я понятия не имею, как он туда попал. Я забрал его себе – но не для того, чтобы подглядывать с балкона за другими людьми, а для того, чтобы вместе с сыном смотреть через него на Луну и звезды. И да, Алиса, на вас я тоже смотрел. Однажды в фокус объектива попали ваши окна. Вы стояли на балконе и бросали вниз обрывки письма, которое только что прочитали. Вы были в чем-то черном, и ветер трепал ваши волосы. Вы показались мне очень красивой и загадочной. В следующие дни я снова направлял телескоп на ваш балкон. Иногда я вас видел, иногда – нет, но ни разу не видел рядом с вами дочь. Для меня вы оставались “женщиной на балконе”, или “женщиной с зеброй”, – эту зебру я заметил в глубине квартиры, хотя, признаюсь, и подумать не мог, что это чучело. На самом деле я вообще тогда ни о чем не думал. Я не понимал, что происходит. Наверное, было бы лучше, если бы этим все и ограничилось. Я и дальше смотрел бы на недоступную красавицу, живущую в одном городе со мной. Возможно, этого мне хватило бы. Но потом вы пришли к нам в агентство. Вы и вообразить не можете, что я почувствовал, когда вы оказались прямо передо мной. В этом было нечто сверхъестественное, хотя причина вашего прихода до банальности проста: вам понадобилось оценить свою квартиру. Не знаю, откуда у меня взялись силы, чтобы встать со стула и отправиться вместе с вами к вашему дому. Фантазия оборачивалась реальностью: вы шагали рядом со мной, мы о чем-то разговаривали… Вы перестали быть далекой картинкой в фокусе объектива. И пока я шел рядом с вами по улице, направляясь к вашему дому, я вдруг поймал себя на том, что мечтаю быть с вами всегда; у меня в голове сам собой возник волшебный образ: мы куда-то идем, весело болтая, и в этом нет ничего особенного, потому что это часть нашей повседневной жизни.
Все это и правда походило на сказку. Вы пригласили меня к себе в квартиру, и зебра, которую я видел с балкона, материализовалась у меня на глазах, а вы рассказывали о себе и своей дочери. У меня особенная профессия – я на короткое время проникаю в быт других людей, чтобы после заключения сделки исчезнуть с их горизонта. Я хорошо знаю город и его районы; я могу достать из кармана ключи, открыть чужую дверь и зайти в чужую квартиру, но ненадолго – понимая, что это все не мое. Я побывал во многих домах, но так и не нашел двери, которую мог бы открыть для себя. И вот на этот раз мне не хотелось никуда уходить. Не знаю, как и почему один человек влюбляется в другого, но, Алиса, я в вас влюбился, поверьте мне. Когда вы сказали, что, возможно, переедете в Вашингтон, я испугался, что потеряю женщину, которой не успел даже сказать, что я ее люблю. От этой мысли меня охватила паника. И когда мы с сыном пришли к вам в музей, меня и осенила эта идея – предложить вам в обмен мою собственную квартиру. Тот день стал для меня самым счастливым в моей жизни. Все складывалось так прекрасно, что мне с трудом верилось, что это происходит со мной. Мы с вами разговаривали в окружении дружелюбных безмолвных животных, наши дети весело болтали и смеялись… Если это не счастье, то тогда я не знаю, что такое счастье.
Трюк с квартирой отдавал безумием, согласен, но я чувствовал, что должен что-то предпринять, и притом быстро. Я рисковал потерять вас. Понимаю, что мои объяснения звучат нелепо, что я сам все испортил и что во всем виноват я один. Я долго колебался: признаться вам, что это моя квартира, или нет. Я ведь мог просто предложить вам обмен. Не зная, как поступить, я подбросил монетку. Выпала решка, и я промолчал. Думаю, именно в этот момент я вас и потерял. Я бесконечно сожалею о зле, которое вам причинил. Никогда не забуду, с каким разочарованием вы посмотрели на меня в тот вечер, после прекрасного приема у вашего итальянского друга. Наверное, я ничего не понимаю в жизни. Она для меня – слишком сложная и жестокая игра, и никто не посвятил меня в ее правила.
Не хотелось бы остаться в вашей памяти лживым негодяем. Я всего лишь неудачник, робкий и неуклюжий неудачник, никогда не умевший справляться с жизненными невзгодами.
В этом мы схожи с Гийомом Лежантилем, чьи воспоминания я сейчас читаю. Он тоже потратил свою жизнь на поиски чего-то недостижимого. Но в отличие от меня он хотя бы совершил прекрасное путешествие.
Я всегда буду тосковать о вас. Мне нет прощения и нет утешения.
Луиджи Несси положил лупу на стол, аккуратно вернул письмо в конверт и протянул Алисе, которая убрала его в сумку. Они посмотрели друг на друга.
– Сколько птиц вы сделали для меня?
– Тридцать две, Луиджи.
– Сколько кенгуру?
– Всего одного, – улыбнулась она.
– Мы с вами всегда встречались у меня в офисе.
Алиса кивнула.
– У меня больше нет офисов, я все продал. Мой жизненный путь подходит к концу, но, прежде чем уйти, мне хотелось бы сделать что-нибудь хорошее. – Он помолчал. – В экземпляре «Путешествия по Индийскому океану», который я продал, лежало письмо астронома. Очень любопытное письмо. Он писал женщине по имени Гортензия, но я так и не смог выяснить, кто она такая. Он говорил ей о своей любви и о «капризах звезды» – капризах Венеры, богини любви. Алиса, вы с Ксавье стали невинными жертвами капризной звезды.
Алиса помотала головой, словно слова Луиджи ее не убедили.
– Послушайте, – сказал он, – мою жену звали Грациэлла. Мы прожили вместе пятьдесят один год, мир ее праху. И знаете, Алиса, я сделал ровно то же, в чем вы упрекаете Ксавье.
Алиса уставилась на него с недоверием.
– Давным-давно, в ранней молодости – мне было тогда восемнадцать лет – я впервые увидел Грациэллу на пьяцца Навона. Дело было в 1947 году, 25 июня, в четыре десять пополудни. Я сидел на бортике фонтана, а она шла со своим отцом – в то время девушки не ходили одни по улицам. Я пошел за ними, держась метрах в тридцати, чтобы они меня не заметили, и проводил их до самого их дома. На следующее утро я вернулся туда, спрятался за углом дома и проследил за ней до школы. Пару недель спустя я позаимствовал у отца охотничий бинокль, нашел во дворе школы для девочек, где она училась, дерево и забрался на него. Потом я делал так постоянно. Однажды меня засек какой-то толстяк… – Давние воспоминания озарили лицо Луиджи улыбкой. – Вскоре мне удалось узнать, как ее зовут. Ее возили на вечеринки, где собирались и знакомились юноши и девушки из высшего общества. Я исхитрился получить приглашение на одну из таких вечеринок и наконец смог с ней поговорить. И начал за ней ухаживать, как тогда говорили. – Он ненадолго прервался и замер с мечтательным видом. – Я так и не признался ей, что наша встреча в доме Фенди была не первой. Мне не хватило смелости. Грациэлла никогда об этом не узнала, но, расскажи, а еще лучше – опиши я ей все, я уверен, она увидела бы в моем поведении именно то, что и следовало в нем увидеть.
