Влюбленный астроном - Лорен Антуан
Первое знакомство с городом его разочаровало. Пондишери наполовину лежал в руинах. Ожесточенные схватки между англичанами, французами и бесчисленными местными царьками обратили значительную часть города в дымящиеся развалины. Из Манилы Гийом написал новому губернатору Пондишери и сообщил о своем намерении приехать. Ответ явился в облике молодого индуса, носившего в петлице белого льняного пиджака брошь в виде цветка лилии.
– Я уже неделю хожу на пристань встречать корабли, – сказал он. – Добро пожаловать в Индию, господин Лежантиль де ла Галазьер. – И он церемонно поклонился.
– Зовите меня Гийомом, – кланяясь в ответ, попросил астроном.
Они нашли носильщиков, которые перетащили восемь сундуков с раковинами на повозку и водрузили их один на другой, словно саркофаги. Затем индиец – его звали Шакри – подвел Гийома к небольшому экипажу, запряженному ослом. Они сели и покатили по полуразрушенному городу. Сохранившиеся кое-где дома цвета восточных пряностей сияли под солнцем, но рядом чернели пожарища. По пути им встретился отряд французских солдат, и флаг, который они несли, на фоне сновавших мимо прохожих в пестрых одеждах казался чем-то удивительным и непостижимо далеким. Гийом рассматривал тюрбаны и накидки мужчин и женщин, не переставая восхищаться их многоцветьем: ярко-розовые, фиолетовые, ослепительно-синие, шафранно-желтые, словно бросавшие вызов солнцу… Шакри указал ему на большой, выкрашенный в бледно-розовый цвет дворец, судя по всему, значительно пострадавший от недавних сражений. Дворец стоял на холме, возвышаясь над окрестностями.
– Вот, Гийом, здесь велел поселить вас господин губернатор. Это его бывший дворец.
– Отличное место для наблюдений, – заметил Гийом.
В тот же вечер губернатор Жан Ло де Лористон принял астронома в своем временном дворце. Разговор за ужином, состоящим из курицы под особым мятным соусом, шел о войне. Новый губернатор не скрывал усталости от порученной ему миссии, а также от местной кухни. Он подтвердил Гийому, что тот может распоряжаться старым дворцом по своему усмотрению. Утром и вечером ему будут доставлять воду и еду. С ним всегда будет его провожатый Шакри и пятеро вооруженных стражников, потому что в городе неспокойно. Губернатор вручил Гийому двуствольный пистолет, а к нему – пули и мешочек пороха.
– Зарядите его, – посоветовал он, – и никогда с ним не расставайтесь.
Гийом приподнял москитную сетку, и его взгляд упал на пистолет, который ночью он держал на столике возле кровати. Его охранники спали здесь же, на подушках на полу. Один из них приоткрыл глаза, сощурился, став похожим на кота, и тут же сомкнул их снова. Гийом вышел на огромный балкон с колоннадой. Две колонны были разрушены и обвалились. Солнце уже стояло в зените, и с балкона отлично просматривался весь город. Ровно через пять дней Венера во второй и последний раз за столетие пройдет через солнечный диск.
Все было готово. Гийом приспособился к жизни в полуразрушенном дворце с легкостью, удивившей его самого. Первый этаж здания занимали пятеро его охранников; там они ели и вели между собой разговоры, после чего поднимались наверх и усаживались на подушки, не сводя глаз с Гийома. Он заранее оборудовал камеру-обскуру – светонепроницаемый ящик, который установил возле окна и завесил плотной шелковой тканью, чтобы свет проникал внутрь только через небольшое отверстие. На противоположной стене, по его просьбе выкрашенной белой краской, отразилось изображение солнца – идеально ровный круг диаметром добрых сорок сантиметров с сияющей каймой, чистоту которого лишь изредка нарушали своим полетом птицы – тогда на стене-экране мелькали тени, как в китайском театре. Завтра в точно назначенное время на поверхности солнечного диска появится маленький черный шарик – Венера. Наблюдение продлится несколько часов, и Гийом сможет перемещаться от телескопа к настенной проекции и делать точные замеры движения планеты. Он заранее раздобыл несколько пюпитров и расставил их по всей комнате, поблизости от астрономических приборов, не забыв о листах бумаги, чернильницах и перьях, чтобы вести все необходимые записи. Он специально тренировался, быстро, на манер конькобежца, скользя по мраморному полу от одного к другому под равнодушными взглядами охранников. Он все предусмотрел: когда его глаз устанет следить за прохождением Венеры в медный телескоп, он обратится к проекции на стене, а затем воспользуется увеличительными стеклами Маржисье или семиметровой морской подзорной трубой.
Восемь лет ожидания ради одного дня. Тысячи собранных и классифицированных раковин, тысячи пойманных от побережья острова Франции до Китайского моря рыб, выпотрошенных, зажаренных или сваренных и съеденных; бесчисленное множество моллюсков, большинство которых ни один житель Франции даже не пробовал, а ему они служили пищей все эти восемь лет. Сотни опустошенных пузырьков чернил, превращенных в тысячи страниц рукописи и математические формулы, описывающие движение небесных тел. Теми же чернилами он старательно зарисовывал очертания побережий, омываемых безбрежным синим океаном. Восемь лет неустанных трудов и неожиданных развлечений завтра будут вознаграждены, потому что будет достигнута главная цель: он увидит, как Венера перед стопятилетним перерывом проходит перед диском Солнца.
Гийом без устали сновал между телескопами и камерой-обскурой; двое сидевших в полудреме охранников лениво следили за его перемещениями. Тут звякнул дверной колокольчик – настало время массажа. Трижды в неделю Гийома навещала женщина, владевшая этим удивительным мастерством, доставлявшим астроному большое удовольствие. Он не жалел, что прислушался к совету губернатора и испробовал его на себе. Во Франции никто не практиковал ничего подобного, и Гийом сомневался, что массаж там когда-нибудь разрешат: его будут считать его угрозой нравственности. Между тем в индийском массаже не было и намека на какую-либо двусмысленность; напротив, к нему следовало относиться как к своеобразной философии блаженства. Дотрагиваться до человека, делающего вам массаж, строго запрещалось, да и он сам касался только определенных частей вашего тела. Одновременно с тем, как под опытными руками расслаблялись мышцы ваших ног и спины, и мысли ваши покидало напряжение.
Когда губернатор впервые рассказал Гийому о массаже, тот решил, что речь идет об одном из местных обычаев, каждый из которых он старательно описывал. Он понял, что обязан испробовать его на себе, иначе его труд «Путешествие по Индийскому океану», будучи опубликованным королевским издательством, окажется лишен необходимой достоверности и не вызовет к себе доверия. Он договорился с Шакри, что тот найдет женщину, согласную приходить во дворец и делать ему массаж. Первой в этом качестве явилась сестра Шакри, но затем выяснилось, что у нее есть кузина, мастерица массажа, а у той – подруга, такая же мастерица, а у той – своя подруга-мастерица, и так далее. Еще до того, как женские руки коснулись тела Гийома и странное слово «массаж» наполнилось для него вполне конкретными ощущениями, он догадался, что в Индии едва ли не каждая женщина владеет этим искусством. Наверное, индийцы регулярно делают массаж друг другу. И он коротко записал: «Народ Индии массирует сам себя».
Девушка принесла с собой в объемистой сумке целую гору больших и маленьких разноцветных шелковых подушек. Она попросила Гийома снять рубашку, панталоны и чулки и оставить на себе только исподнее. Затем расстелила на полу циновку, разложила на ней подушки и велела Гийому лечь на живот. Она подложила по маленькой подушке ему под локти и кисти, под колени и ступни, и еще одну – большую и плоскую – под грудь и живот. Лежать так было очень удобно. Девушка зажгла кусочки ладана, и комната заполнилась ароматом, но не таким, как в церкви, а более пряным. Она произнесла несколько слов на своем языке, взяла склянку с теплым пахучим маслом и нанесла немного на тело астронома. Ее руки легко скользили по его спине, чуть заметно усиливая давление в определенных точках. Гийом испытал наслаждение. «Почему во Франции никто не додумался до массажа?» – думал он, постепенно погружаясь в состояние блаженства, сравнимое с тем, что он пережил на острове Франции, когда научился плавать. Девушка больше двух часов разминала ему ноги, затылок, ступни, кисти, плечи и руки, и минутами ему казалось, что сознание его покидает.
