Марта Киркланд - Рубиновое ожерелье
Даже если Эмелайн не произнесет ни слова, все равно ее присутствие будет говорить о том, что она согласна помочь ее светлости заманить Лайама в ловушку.
Что касается Кордии, то Эмелайн могла о ней не беспокоиться. Леди Феба не сделает Кордии ничего плохого, если действительно желает, чтобы Мэри стала женой Лайама.
Да и леди Сефтон не откажет в участии такой хорошенькой молодой леди, жизнерадостной и очень, очень богатой. Сама же Эмелайн не стремилась попасть в светское общество. Зачем ей это? Через месяц она получит свои деньги и вернется в Уилтшир. А до тех пор у нее была все та же цель — посмотреть город и немного развлечься. Она думала о том, как завтра с Лайамом поедет смотреть Вестминстерское аббатство. И ей было приятно от них мыслей. Это тоже решено. Как только он предложил ей, она сразу была согласна. При мысли о Лайаме она снова будто почувствовала прикосновение его пальцев. Желая вспомнить это чудесное ощущение, Эмелайн подняла руку и прижала запястье к губам. Когда Лайам поцеловал ей руку, Эмелайн хотелось, чтобы его поцелуй длился вечно. Она также хотела погладить другой рукой его голову, запустить пальцы в его густые золотистые волосы. Так волшебно отражалось пламя свечей на этих удивительных волосах! Будто лунный свет на песке какого-то тропического побережья. Странно, что такие простые вещи могут ее столь сильно волновать! Она вздохнула. Поцелуй, его прикосновение. Все это зажгло внутри нее сильную страсть. И Эмелайн неудержимо хотелось узнать больше. Она вспомнила, какой красивый он был в своем вечернем костюме. Желание стало сразу нестерпимым. Он был такой сильный, энергичный! Она сгорала от страсти. Эмелайн хотела ощутить его объятия, узнать радость, которую несет его энергия. Она хотела узнать это и еще больше. Она хотела, чтобы губы Лайама целовали ее губы.
Совсем размечтавшись, она почти не слышала тихий стук в дверь.
Когда раздался голос Кордии, она даже подскочила на кровати.
— Ты спишь? — спросила Кордия.
— Нет!.. Еще нет.
Войдя в комнату, молодая леди сказала:
— Я пришла спросить, может, тебе нужно лекарство от головной боли.
Смутившись, Эмелайн ответила, что сон — это лучшее лекарство.
— Абсолютно верно, — сказала Кордия. Она подошла к зеркалу, рассеянно поправила локон, упавший на лоб, тронула слегка набор серебряных расчесок на столике. И затем спросила как бы между прочим:
— У Лайама было какое-то важное дело? Эмелайн не хотела говорить о Лайаме с его сестрой, потому что Кордия была очень сообразительна девушка и могла быстро кое о чем догадаться. А этим Эмелайн не хотела ни с кем делиться. Она призналась лишь самой себе в своих чувствах, но, не уверенная еще в чувствах Лайама, не желала говорить об этом с кем-нибудь еще.
— Твой брат вернул мне одну вещь, — сказала Эмелайн. — Он считает, что она принадлежит мне.
— И все? — разочарованно спросила Кордия.
— А что бы ты хотела услышать?
— Разве можно знать что-нибудь о братьях? Они такие молчаливые, никогда слова не скажут о том, что у них в голове.
Кордия уселась на стул, будто собираясь немного поболтать.
— Я подумала, что он приходил, может быть, для того, чтобы проинформировать нас о своей поездке, — начала вдруг Кордия. — Он уезжает на несколько дней. И вот получается, что дом на Кавендиш-сквер будет стоять пустой. Почему бы его не использовать?..
Она помолчала, разглядывая малюсенькую точку на кружевном рукавчике своего платья.
— Лайам говорил тебе что-нибудь об этом? — спросила Кордия.
— Мне? — удивилась Эмелайн. — А почему он должен мне об этом говорить?
— О, я просто подумала, вот и все! Сестре любопытно, что делает ее брат. — Кордия снова внимательно уставилась на кружева. — Он говорил с тобой дольше, чем со мной и миссис Пратт, и я хотела узнать, может, он сказал что-нибудь интересное.
— Откуда я знаю, — сказала Эмелайн, — что, касающееся брата, его сестра считает интересным?
— Мне, как и любой сестре, интересно знать, с какой леди брат собирается пойти в оперу или в театр или еще как-нибудь развлечься.
С какой леди? Эмелайн стало плохо при одной лишь мысли, что Лайам может развлекаться с другими леди.
— Он… Он ничего не говорил мне ни о какой леди.
Кордия пробормотала что-то вроде: «Ну и дурак!» Но Эмелайн подумала, что ослышалась.
— Кажется, — сказала Эмелайн, — ты хочешь, чтобы твой брат заинтересовался какой-нибудь молодой леди и… женился на ней. Потому что в Уиткомб-холле тебе, наверное, одиноко, и нет женщины, с которой ты могла бы поговорить…
— Иногда мне действительно одиноко, — ответила на это Кордия. — Но лучше потерпеть еще лет двадцать, чем знать, что Лайам связал себя не с той.
— Не с той?
Ну конечно! Сестра лорда Сеймура желает, чтобы его жена была такая же богатая и знатная, как и он сам.
— Да. Ты знаешь, что я имею в виду, — продолжила Кордия. — Моему брату ну никто не подходит! Я считаю, что ему нужен кто-то совершенно особенный. Например, у нее должно быть хорошее чувство юмора. Она также должна быть образованная леди. И я говорю не о знании французского языка или умении играть на фортепьяно. Лайам умный человек, и он будет несчастным с хорошенькой, но дурой. А также, потому что он был на войне, ему нужна добрая и нежная женщина. Наконец, эта леди не должна только наслаждаться жизнью, но должна уметь любить.
Закончив этот весьма впечатляющий список требований, Кордия посмотрела на Эмелайн, будто ждала от нее ответа. Поскольку Эмелайн молчала, то Кордия тяжело вздохнула, явно потеряв терпение.
— У тебя нет предложений на этот счет? — спросила Кордия. — Кто бы это мог быть? Какая леди может стать женой моего брата?
Эмелайн было больно говорить на эту тему. Так больно, что у нее сжалось горло, и она чуть не заплакала.
— Я не отважусь делать какие-либо предположения, касающиеся счастья твоего брата, — сказала только в ответ Эмелайн.
— Вообще ничего-ничегошеньки?!
Эмелайн лишь покачала головой.
— Но ты хоть просто скажи — настаивала Кордия, — хочешь ли ты, чтобы я намекнула этой леди, какие чувства питает к ней Лайам? Представляешь, что это может значить для нее, если она, например, моя подруга, и я намекну ей об истинных чувствах моего брата?
Подруга? Но Мэри Бьючемп подруга мисс Кордии! Неужели Кордия и Мэри уже знают о тайных надеждах леди Фебы и обсуждали возможность объединения двух семей?
Эмелайн почувствовала огромную тяжесть в груди. Слезы вдруг появились на глазах, и Эмелайн отвернулась, чтобы Кордия ничего не заметила.
Когда Эмелайн заговорила, собственный голос показался ей чужим и неестественным.
