Марта Киркланд - Рубиновое ожерелье
— Прошу вас, только скажите мне, что все это не было частью хитрого плана, который замыслил Амброуз! — воскликнула Эмелайн.
— Я бы и хотел, но, к сожалению, сам думаю, что это правда.
— Господи, — вздохнула Эмелайн. — Чем больше я узнаю о моем покойном муже, тем привлекательнее становится его образ. Какая любопытная смесь — жадности и ненависти к собственной семье! Вы не находите?
— Никогда не спорю с женщиной, — сказал Лайам, улыбаясь.
— Не могу передать вам, сэр, как приятно быть его вдовой, — добавила Эмелайн.
Лайам кашлянул.
— Случайное стечение обстоятельств, конечно, — заметил он. — Особенно, если учесть, как быстро закончилась эта ваша связь.
— О, но я должна не согласиться! Я вовсе не удивлюсь, если окажется, что Амброуза разыскивают за многочисленные преступления — грабежи на большой дороге, убийства и преступления против короны. Я также не удивлюсь, если меня, его вдову, бросят в тюрьму как его сообщницу.
— Я искренне надеюсь, что до этого не дойдет, — галантно ответил Лайам. Но если даже так случится, то я хочу, чтобы вы знали: я сделаю все, что в моих силах, чтобы в вашей камере всегда была свежая солома.
Эмелайн чуть не рассмеялась, но все же сумела произнести достаточно серьезно:
— И снова, сэр, я должна признаться, что глубоко тронута вашей заботой.
Он поклонился.
— Не стоит благодарности, миледи. Даже и не думайте об этом.
— Разумеется, не буду. Ах, если бы это было возможно, я не стала бы думать и о вашем кузене.
Они снова вернулись к теме, касающейся попытки ограбления.
Эмелайн спросила:
— Вы предполагаете, что Амброуз специально заказал копию ожерелья, чтобы обмануть вашего отца?
— Сомневаюсь, — ответил Лайам. — Мой отец был очень знающим человеком, и его было очень трудно обмануть. Более правдоподобной мне кажется другая версия. Амброуз хотел обмануть грабителей и подменить ожерелье до того, как они успеют продать его.
— Очаровательно! Наверное, я должна чувствовать себя гораздо лучше, зная, что он собирался обмануть только своих подельников.
— Не забывайте, что это лишь мои предположения. Но одно я знаю точно. Когда бандиты убегали, мой отец достал из письменного стола пистолет и выстрелил в того преступника, который держал в руках ожерелье. Пуля попала ему в ногу. Грабитель упал, но его сообщник успел скрыться. А настоящие рубины так никогда и не покидали комнату.
— Что случилось с человеком, которого подстрелили? — спросила Эмелайн.
— Когда он выздоровел после ранения, его судили и приговорили к двадцати годам каторжных работ.
Услышав про каторжные работы, Эмелайн вспомнила о Сэмюэле Тернере, брате дворецкого. Она ведь хотела рассказать Лайаму о том, что Вернон Брофтон шантажирует слуг.
— Это напомнило мне кое о чем, что я хотела рассказать вам. Я думаю, что вы должны…
— Лайам! — позвала Кордия, появляясь на лестнице. — Как я рада, что ты здесь! Миссис Пратт желает сойти вниз, ей надо помочь.
Посмотрев извиняющимся взглядом на Эмелайн, он быстро взбежал по лестнице. Лайам помог миссис Пратт спуститься и проводил ее в гостиную. Затем он усадил миссис Пратт в кресло с подставкой для ее сломанной ноги. Лайам тут же извинился и сказал, что ему пора идти. Его ждут друзья, с которыми он обещал поужинать и сыграть в вист.
— Я действительно должен идти, — сказал он.
Эмелайн проводила его до двери.
— Я опаздываю, — добавил Лайам. То, что вы хотели мне рассказать, Эмелайн, это может подождать, например, до завтра?
— Да, конечно, — ответила Эмелайн. — Это ждало и так уж очень долго, может подождать и еще! Значит, до завтра, вы говорите?
Лайам взял цилиндр с вешалки, оставив на столике ожерелье.
— Завтра, — сказал он, — мы идем с вами осматривать Вестминстерское аббатство.
Ее охватил восторг при мысли провести все утро с Лайамом.
Эмелайн сказала:
— Я, наверное, совсем потеряла голову, сэр, если не помню, как вы спрашивали разрешения меня сопровождать.
— Нет, я не спрашивал, — согласился он сразу и весьма миролюбиво. — Я хочу спросить только, как насчет одиннадцати часов? Если вы думаете, что вам угрожает опасность быть упрятанной в тюрьму за преступления моего кузена, то на такие пустяки, как приглашение и выражение согласия, просто нет времени. Безусловно, вам нужно туда поторопиться.
— Безусловно? — спросила она скептически. — Интересно, почему?
— Это чистая логика, — ответил он невинным тоном. — В камере у вас будет достаточно времени, чтобы подумать.
Эмелайн хмыкнула:
— Ужасный мужчина!
— Совершенно верно, — согласился он. — Все-таки вам не надо было выходить за него замуж.
— Я имела в виду вас!
— Но я протестую. Мой кузен был гораздо ужаснее меня.
На этот раз она не выдержала и весело рассмеялась.
— Не будем мелочиться, сэр. Явно это у вас фамильное.
— Но женщинам это не передалось.
— Конечно, — сказала она. — Кордия замечательная девушка.
— О да! Здесь не может быть двух мнений. И теперь, когда мы пришли наконец к согласию хотя бы по одному вопросу, я думаю, что очень тактично будет мне уйти.
Лайам взял ее левую руку.
Эмелайн думала, что он поцелует ей кончики пальцев. К ее удивлению, он этого не сделал, а продолжал так стоять, и его пальцы нежно ласкали ее кожу. Так прошло несколько секунд. Наконец сладостные движения прекратились, он поднес ее руку к губам и запечатлел на мягкой ладони чувственный поцелуй.
— В одиннадцать? — прошептал Лайам.
Эмелайн что-то пробормотала. Она не знала даже — что. Так как у нее не было ни одной мысли. Пламя, обжегшее руку, полыхнуло по всему телу.
— Значит, договорились, — сказал Лайам.
Все еще зачарованная прикосновением его губ, Эмелайн стояла в дверях и смотрела, как он сбежал по лестнице, сел в карету. Колеса застучали по мостовой, и экипаж растворился в ночи, прежде чем Эмелайн успела очнуться. Только тогда она закрыла дверь.
А войдя в гостиную, Эмелайн услышала, как Кордия возбужденно говорит миссис Пратт о предстоящем завтра событии. Тогда Эмелайн вспомнила про встречу с леди Сефтон, назначенную на завтрашнее утро.
Эмелайн почти не спала в эту ночь. Сославшись на головную боль, она раньше ушла к себе, чтобы побыть одной и разобраться в своих эмоциях. Она лежала на кровати, глядя, как тени от свечи колышутся на потолке. Эмелайн вдруг поняла, что, по крайней мере, одну вещь уже можно считать решенной. Осталось только произнести это вслух. Она не поедет завтра на Пэл-Мэл. Ей нельзя этого делать. Если она поедет, то окажется вовлеченной в интриги, которые плетет леди Феба.
Даже если Эмелайн не произнесет ни слова, все равно ее присутствие будет говорить о том, что она согласна помочь ее светлости заманить Лайама в ловушку.