Жюльетта Бенцони - Мария — королева интриг
— Но отчего же, — перебила его сестра, — он прибыл сюда инкогнито, вместо того чтобы приехать открыто, со всеми подобающими почестями?
— Потому что он не хотел, чтобы двор знал о том, что он и его друзья здесь. Они приехали лишь два дня назад, живут в гостинице и завтра отправляются в Испанию.
— И что они собираются там делать? — спросила Мария, заметив, что ее супруг помрачнел.
— Принц Карл собирается лично убедиться в красоте инфанты, на которой отец намерен женить его. Он был здесь сегодня лишь для того, чтобы насладиться балетом из толпы, и я вовсе не уверен, что ему пришлось по вкусу, что я узнал его.
Мадам де Конти между тем возмутилась:
— Жениться на инфанте-католичке, будучи протестантом! Это безумие!
— Я искренне надеюсь, что этот брак не состоится. Король и королева-мать давно мечтают вступить в союз с Англией, выдав за принца свою сестру и дочь, малышку Генриетту-Марию. Поэтому я так против нынешней затеи! Генрих IV надеялся на это сближение с самого рождения своей младшей дочери и не скрывал этого от меня, учитывая мои родственные отношения с королем Яковом. К тому же я уверен, что наш государь Людовик думает точно так же.
— В таком случае, — заключила Луиза де Конти, — будем надеяться, что король не заметил его присутствия.
Эта история с женитьбой вовсе не интересовала Марию. В то же время она хотела разузнать как можно больше о том, кто так потряс ее воображение:
— Кто его спутники? Эти Бекингэм и Кенсингтон?
— Бекингэм — новый фаворит короля Якова I, который осыпает его почестями, он сумел стать другом и принца Карла. Что до Кенсингтона, то он тесно связан с ними обоими, и, признаюсь, я весьма удивлен, что он едет с ними в Испанию. Он убежденный протестант… Почти пуританин, которого должна повергать в ужас сама мысль о том, что инфанта может взойти на английский престол.
— Быть может, он едет как раз для того, чтобы вставлять им палки в колеса? Он женат?
— Бог мой, да откуда же я знаю, но думаю, что да: он приходится братом графу Уорвику, следовательно, является членом одного из самых влиятельных семейств Великобритании. А при дворе женятся рано, вот у Бекингэма уже трое детей.
Каждое из этих слов камнем падало на иллюзии Элен, которая целиком обратилась в слух. Ее прекрасный сон недолго длился: даже если этот знатный вельможа и свободен, он никогда не предложит руку девушке из не слишком знатного рода, пусть даже и бретонке.
Женат Кенсингтон или нет, Марию мало волновало. Для нее клятвы перед алтарем имели весьма условное значение. Ее гораздо больше беспокоило то, что этот мужчина, которого она уже дала себе слово соблазнить, мог оказаться пуританином. Рядом с ним все другие мужчины перестали существовать, даже бесподобный Бекингэм, и Мария знала, что ее жизнь потеряет всякую соль, если ей не удастся внушить ему страсть, по меньшей мере, такую же, которая с недавних пор сжигала ее саму. Она, несомненно, наткнется на сопротивление, ибо эти люди славятся своим презрением к плотским удовольствиям, но от этого победа будет только слаще. Возможно, достаточно будет всего лишь сменить привычную тактику: такого мужчину не соблазнить теми же приемами, что какого-нибудь Шевреза. Мария порадовалась тому, что в этот вечер надела роскошное платье со скромным вырезом, не уподобляясь при этом Элен, которая, бог знает почему, снова вернулась к брыжам. Мария действовала так из простого лицемерия перед королем, тлеющий гнев которого ей вовсе не хотелось бы разжечь снова. Поэтому-то с некоторых пор она стала вести себя благоразумно и достойно (супруг был от этого в полном восторге и приписывал заслугу себе!), приберегая вспышки веселья для тех редких моментов, когда она оставалась наедине с Анной Австрийской или находилась в компании Луизы де Конти и Антуанетты де Верней. Не могло быть и речи о том, чтобы дать Его Суровому Величеству малейший повод вновь отстранить ее от двора. Что до Кенсингтона, то, если она его не отпугнет, покорить его у нее хватит сил. Его полный восхищения взгляд, который она все еще чувствовала на себе, был таким многозначительным…
Элен также поймала этот взгляд, хотя Генри ее как будто и не заметил. Она была глубоко уязвлена, но постаралась успокоить себя мыслями о том, что Рич, будучи джентльменом, не мог публично узнать ее, не спровоцировав при этом неприятные для нее объяснения. В конце концов, может быть, он явился в Лувр, растворившись в толпе вместе со своими спутниками, для того чтобы проверить, сказала ли она правду, вовсе не предполагая, что его узнают и инкогнито будет раскрыто. Он сказал ей, что завтра едет в Испанию, и это оказалось правдой. Так, может быть, стоит лишь проявить терпение и подождать, пока он решит продолжить их отношения. Даже если речь не может идти о браке, любовь по-прежнему возможна! Что касается его особенного взгляда, то он еще ни о чем не говорит: практически все мужчины смотрят так на герцогиню, встречаясь с нею впервые, и если красавец Генри — пуританин, он должен избегать женщин с такой ужасной репутацией. Эти мысли тем не менее помешали Элен уснуть.
Мария также не спала, нисколько не догадываясь о том, что происходило в это время в покоях королевы. Бестактность Монморанси уже практически обрела масштаб государственного дела. Вместо того чтобы отправиться к своей жене, Людовик XIII пошел к своей матери изливать желчь. Та, радуясь обороту, который приняло дело, притворилась, что защищает невестку, прекрасно зная, что это верный способ разжечь гнев короля. Анна молода, несколько непоследовательна, но совершенно бесхитростна. Она любит играть с огнем, но разве можно вменить это в вину женщине, притом хорошенькой? Мудрость приходит с возрастом и т, п. В результате Людовик упросил флорентийку пойти и отчитать его жену. Что та и сделала с большим удовольствием, поскольку обожала указывать испанке на ее ошибки. Однако королева высокомерно отвергла упреки. Мария Медичи отправилась жаловаться сыну, который на сей раз потребовал от виновницы, чтобы она принесла свои извинения свекрови. Иными словами, в эту ночь в Лувре всем было не до сна.
Явившись утром в покои королевы в момент ее пробуждения, Мария де Шеврез отметила ее неважный вид и опухшие глаза. Злая, как собака, донья Эстефания помогала Анне надевать расшитую золотом батистовую сорочку и красные с белым шелковые чулки. Дамы вокруг хранили осторожное молчание. При виде подруги Анна расплакалась, что вызвало целую лавину испанских слов у дуэньи, но королева так и не сделала Марии знак приблизиться. Герцогиня подошла к мадам де Лануа, которая вместе с горничной мадам Берто сосредоточенно изучала содержимое сундука с платьями, несомненно, лишь для того, чтобы хоть чем-то занять себя, поскольку выбор туалетов вовсе не входил в ее обязанности.
