Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

«Да, — подумал Том, когда снова разложился в спальне Слизерина на той же кровати, ближайшей к водянисто-зелёному окну, где он спал в прошлом году. — Я снова в Хогвартсе, и он такой же волшебный, как я запомнил».

Остальные слизеринцы оставили его в покое, пока он раскладывал вещи, никто не отпускал комментариев о состоянии и качестве его вещей. Разговор быстро перешёл к обсуждению летних событий, которые со всеми приключились за каникулы.

Лестрейндж бросал на него глубокомысленные взгляды, которые Том возвращал ему в ответ. Никто не обратил внимания на новые ботинки Лестрейнджа, в которых левый был немного меньше правого.

— Я слышал, Шляпнику Гастингсу досталась взбучка от отца в первый же день, как он вернулся домой. Он не показал своего носа ни на одном балу за всё лето. А смысл? Все же теперь знают, что лучше он женится на шляпе, чем на ведьме, которая будет её носить, — достаточно безжалостно сказал Эйвери, отделяя носки от пижам.

Розье вмешался:

— Патер{?}[(лат.) отец] сказал, что они обсуждали громовещатель мадам Гастингс на квартальном собрании Визенгамота. Ничего удивительного — разве двоюродная бабушка Шляпника не была капитаном «Гарпий» в девяносто восьмом? Они тогда всё ещё уступали «Соколам», когда Ренвик был их вратарём…

К тому времени Том закрыл и заглушил шторы своего балдахина.

Том провёл выходные, заново знакомясь с библиотекой Хогвартса. Он привык к ощущению палочки в кармане. Его единственной в своём роде волшебной палочки, не просто заострённой, гладкой палки, как видели её маглы. Ему нравилось знать, что он может вытащить её в любой момент, что она была готова стать оружием в одно мгновение, и это было бы не просто угрозой. Он погрузился в мир жизни в волшебном мире с разговаривающими портретами, и лязгающими доспехами, и задумчивыми мелодиями, напеваемыми русалками на озере за его окном.

Тёплое свечение ностальгии, переходящей в реальность, длилось до утра понедельника, пока Гермиона не загнала его в угол после завтрака, размахивая перед его лицом письмом и первой страницей магловской газеты.

БРИТАНИЯ ОБЪЯВЛЯЕТ ВОЙНУ ГЕРМАНИИ!

Комментарий к Глава 8. Своими силами (от автора)

Согласно Pottermore, владельцы тисовых палочек считаются успешными в дуэлях и наложении порчи и могут быть ревностными защитниками других. Хмммм…

// https://www.wizardingworld.com/writing-by-jk-rowling/wand-woods

Здесь произошло немного скачков во времени, чтобы двигать историю. Мальчишка взрослеет.

(от переводчика)

В оригинале глава называется “Bootstraps”. Не считая программистского лексикона, это петельки на ботинках, чтобы облегчить их надевание. Другое значение — “самостоятельные усилия”, от глагола “to bootstrap (oneself)” — “вытащить себя за волосы”, “пробить себе дорогу”. Пошло из английского перевода “Приключений барона Мюнхгаузена”: в русском переводе он вытаскивал себя из болота за волосы, но в английском — за задники ботинок.

Однажды игры слов в названиях глав закончатся, но не сегодня :)

====== Глава 9. Галлеоны ======

1939

Для Гермионы Грейнджер магия была любовью с первого взгляда.

Когда профессор Дамблдор пришёл к ней домой, он познакомил их с волшебным миром. Хоть это и было познавательно, и он показал свою волшебную палочку и простую трансфигурацию в гостиной, но это всё равно была лекция. И поэтому Гермиона впитала её с тем же академическим интересом, что урок по биологии или химии. Это не было волшебно, не совсем. Это было обучающе. И хотя знания были своего рода магическими, это не было магией.

Магия появилась в момент, когда упали кирпичи в переулке за мрачным пабом на Чаринг-Кросс-Роуд. Магией было видеть летающие мётлы, и движущиеся рисунки, и крошечных морщинистых человечков в золочёных ливреях с золотыми топорами.

На первый взгляд, магия была многогранной. Это было чудо, это была связь, это было родство. Это был целый мир, открывшийся перед ней, о существовании которого она никогда не знала, полный возможностей, ждущих, когда она их схватит. Он был наполнен людьми как она.

Но эта любовь не была идеальной и продолжительной. Это была любовь медового месяца.

Гермиона всегда с нежностью будет помнить, как выбравшая её палочка усыпала пол Гаррика Олливандера листьями и лепестками цветов, и как продавец в книжном магазине уменьшил и завернул три дюжины волшебных книг, весело подмигнув и взмахнув палочкой.

Но также она всегда будет помнить, как на второй неделе занятий её одноклассники-рейвенкловцы смеялись между собой, когда хаффлпаффец на их уроке зельеварения взорвал свой котёл, и половина кожи на его ладонях слезла от ожогов. Он плакал, когда его отводили в больничное крыло, а остальные похихикали и вернулись к своей работе, будто не произошло ничего необычного. А в первую половину второго семестра в Хогвартсе Джаспер Гастингс был публично унижен за завтраком его матерью и сокурсниками-слизеринцами. Неделями с ним никто не разговаривал в коридорах, только издевались. Она могла лишь догадываться, что в Общей гостиной Слизерина было только хуже, где учителя не могли их видеть и вмешаться.

(И это она не обращала внимания, когда её называли всезнайкой ученики других факультетов. У неё был иммунитет после годов обучения в магловской начальной школе, и пусть сначала это и обжигало, она не считала, что жажда всё знать — это недостаток. Никто из других учеников Рейвенкло не выражал неодобрения её жажде постоянно учиться, и также этого не делал Том. И вообще, если она всезнайка, то Том Риддл — бессовестный учительский любимчик.)

Она знала, что была выращена в тепличных условиях, но объём их… их небрежного отношения к остальным человеческим существам был чем-то, с чем она никогда раньше не сталкивалась. Когда она спросила своих однокурсниц с Рейвенкло, они объяснили, что её неловкость была связана с культурными различиями между мирами волшебников и маглов. Волшебники несильно переживали о физических увечьях, потому что их можно было залечить за день. На волшебников из традиционных семей оказывалось давление, что надо жениться выгодно и рано, а публичная демонстрация «девиантного поведения» снижала шансы потенциальных женихов и невест на достойную пару. Всё было бы хорошо, если бы Гастингс подождал, пока, так сказать, не закрепится в очереди, прежде чем потакать своим вкусам, но он этого не сделал, и всё вышло наружу, вот и всё.

Она была очарована. А теперь она была разочарована.

Магия, конечно, оставалась магией. Она всегда будет её любить, всё её простое удобство и великий потенциал. Она не могла себе представить, что когда-нибудь примет её как должное, как это делали ведьмы и волшебники, когда рождались, зная, кто они. Но люди, волшебные люди, потеряли для неё свой блеск. Она бессознательно предъявляла к волшебникам более высокие требования, как и ожидала, что семьи с достатком — как у неё, — будут щедры к тем, кому повезло меньше. Но оказалось, что богатство, как и магия, не делало людей, которые им владели, лучше, отличными от тех, у кого его не было. Она давала им презумпцию невиновности, но подтверждение вышло наружу, и она не могла его игнорировать.

Волшебников не заботила война.

Сначала Гермиона решила, что отсутствие реакции было связано с древним британским обычаем молча сцепить зубы. Не было смысла подрывать боевой дух и пугать малышей-первокурсников, поднимая из этого большой шум. Но через неделю Гермиона получила несколько писем и вырезок из газет от мамы, что по всему городу объявили комендантский час и веерные отключения. И даже тогда, казалось, никто в Хогвартсе не заговорил про это. Когда Гермиона сравнила «Evening Standard»{?}[популярная ежевечерняя газета, издающаяся в Лондоне] и «Ежедневный пророк», который она нашла забытым в Общей гостиной Рейвенкло, там были едва ли какие-то упоминания.

Уведомление от Министерства магии, Отдел магического транспорта

Временные отключения от Международной службы портключей и терминалов каминной сети для следующих городов…