Эрика Ридли - Греховный поцелуй
Что с ней не так, если, несмотря на все это, ее тянет к нему?
Кое в чем он походил на ее отчима, человека, не обладавшего никакими достоинствами, способными уравновесить его пороки. И она никогда не могла понять, почему ее мать оставалась с ним.
А что, если она испытывала такое же влечение к Нейлу Пембертону? Что, если у матери также учащался пульс, горела кожа, оттого что глубоко внутри таилось это притяжение?
Эванджелина содрогнулась. Эта мысль была отталкивающей. Но при всем при том она оставалась правдоподобной, понятной и логичной.
— В чем дело? — спросила Сьюзен, одной рукой упираясь в бедро, а другой орудуя кочергой. — Ваше лицо выразило крайнее отвращение, какого я не видела у вас прежде. О чем вы подумали?
— О мистере Лайонкрофте.
— Он заслуживает подобного отвращения? Ведь замуж за него собираюсь я, а не вы.
И то верно. Эванджелина никогда не выйдет замуж. Она не сводила глаз с огня, потрескивавшего в камине. Резные тролли на столбиках кровати впивались ей в спину.
— Вы находите его привлекательным? — спросила она.
Сьюзен пожала плечами.
— Возможно, если можно счесть привлекательным сатану.
— Откуда вам знать, как выглядит сатана?
— Это очевидно. Как Лайонкрофт.
Железо звякнуло о железо, когда Сьюзен поставила кочергу на металлическую подставку.
— Во всяком случае, он околачивался возле вашей двери, а не возле моей.
Эванджелина стремительно вскочила с постели. Это было так. Но откуда об этом узнала Сьюзен? Он исчез задолго до того, как она влетела в их общую дверь.
— Вы видели нас?
— «Нас»? Вы хотите сказать — его? Он пустил корни в этом коридоре и сказал, что будет ждать вашего пробуждения, чтобы убедиться, что с вами все в порядке. Это досадно. Если я заболею после того, как мы поженимся, надеюсь, он оставит меня в покое.
Эванджелина прошла через комнату к треснувшему зеркалу возле двери. Досадно. Только потому, что это был Лайонкрофт. Будь это кто-нибудь другой, такое внимание было бы милым и приятным проявлением доброты.
Сьюзен отворила дверь и бросила на Эванджелину взгляд через плечо.
— А вы не хотите появиться в зеленой гостиной?
— Нет.
Но она все-таки вышла и направилась по коридору.
Когда Эванджелина появилась в гостиной, там были все.
Леди Стентон сидела на краешке резного стула. Мистер Тисдейл спал на софе. Голова его свешивалась на сторону, трость занимала большую часть подушки. Лайонкрофт стоял, прислонившись к высокому книжному шкафу. Как поняла Эванджелина, этот шкаф прикрывал еще один тайный ход.
— Наконец-то! — Маленькая черная родинка над сжатыми губами леди Стентон затрепетала. — Вы заставили нас ждать, мисс Пембертбн.
— Она чувствует себя уже лучше, — перебил Лайонкрофт. Голос его был низким и ленивым, а взгляд таил опасность.
— Как любезно, что вы об этом сообщили. — Голос леди Стентон был так холоден, что казался заиндевевшим. — Вы смеете учить меня хорошим манерам?
— Вы смеете обвинять меня в убийстве, пользуясь моим гостеприимством?
— Эванджелина, — перебила Сьюзен, повысив голос и заставив вздрогнуть мистера Тисдейла. — Почему бы вам не объяснить, что случилось в спальне Хедерингтона?
— Да, сделайте это. — Леди Стентон вперила свои бесцветные глаза в Эванджелину. — Бог что-нибудь открыл вам?
— Только то, что лорда Хедерингтона… э-э… задушили подушкой.
— Что? Как это? — Мистер Тисдейл поспешил подняться на ноги, опираясь на трость. — Задушили подушкой, говорите?
Бледная бровь леди Стентон взметнулась вверх.
— Но кто его задушил?
— Не знаю.
— Тогда это бесполезно. Ваша мать часто могла…
Спина Эванджелины обрела каменную неподвижность:
— Леди Стентон…
— Не можете ли вы быть поточнее в ваших…
— Леди Стентон, я честно говорю, что…
— Мы ни на йоту не продвинулись. Стоим на том же месте!
— По крайней мере знаем как, если не знаем кто, — перебила Сьюзен, ободряюще улыбнувшись Эванджелине.
— Бесполезно. Если Бог говорил с ней через Хедерингтона, почему она не узнала убийцу?
— Потому что мертвецы не рассказывают сказок, — проворчал мистер Тисдейл.
Сьюзен поправила очки.
— Может, вам не открылось все, потом что он был мертв, Эванджелина?
— Думаю, да.
Лайонкрофт поднял бровь:
— Мне не следовало на это надеяться. Едва ли это подходящее занятие для молодых леди.
— А как насчет прикосновения к живым? — спросила леди Стентон, обращая к Эванджелине жадный взор.
— Верно, — откликнулась Сьюзен, и глаза ее округлились. — Мы можем это узнать сейчас же.
— Узнать — что? — спросил Лайонкрофт.
Эванджелина отошла на шаг назад.
— Я обеспечу ваше уединение, так что мистер Тисдейл ничего не заметит, — зашептала Сьюзен возбужденно. — Как только мне удастся удалить их с матерью, дотроньтесь до Лайонкрофта.
— Не могу, — ответила Эванджелина шепотом. — Я…
Но Сьюзен уже подскочила к матери и потянула со стула.
— Пойдемте, матушка. Мы уже услышали достаточно. Мистер Тисдейл, не соблаговолите сопровождать нас?
Лоб мистера Тисдейла избороздили морщины.
— Куда?
— Да, Сьюзен, куда? — Леди Стентон бросила высокомерный взгляд на дочь. — Я не оставлю мистера Лайонкрофта наедине с мисс Пембертон. Мы ведь не хотим ее скомпрометировать.
Лайонкрофт скрестил руки на широкой груди.
— Почему вы считаете, что я могу кого-то скомпрометировать? За долгие годы я не заслужил репутации повесы.
Трость в руках мистера Тисдейла задрожала.
— Я не думаю, что вы ее скомпрометируете…
— Спасибо.
— Но вы можете ее убить. Такова ваша репутация на сегодняшний день.
— Мы останемся в коридоре. — Леди Стентон проскользнула мимо мистера Тисдейла. — И дверь будем держать распахнутой настежь.
— Совсем открытой. Тогда никакого убийства не произойдет. — Покачав головой, мистер Тисдейл позволил увести себя из комнаты.
После того как трио удалилось, почти полностью закрыв дверь, Эванджелина и мистер Лайонкрофт остались одни. У него был недовольный вид.
— Что, черт возьми, случилось? — спросил Лайонкрофт.
— Не знаю. Может быть, они все безумны, как шляпники[2]]?
— Несомненно.
Он сделал несколько осторожных шагов к ней. На лицо Эванджелины упала его тень от слабого света свечи.
— Но у меня перед самым носом происходит нечто странное. Почему эти дамы, Стентон и ее дочь, притаились в коридоре? Чего они ждут от вас?
Эванджелина вздохнула.
