Жюльетта Бенцони - Яд для королевы
Герцогиня Елизавета еще раз взглянула на несчастного мальчика, потом взяла портрет и передала его Шарлотте. Та в свою очередь вручила его де Сен-Форжа.
— Известите мадемуазель Марию-Луизу, что мы с ней едем в Сен-Жермен, пусть готовится. Нам предстоит разговор с Его величеством королем. На конюшне отдайте распоряжение, чтобы заложили карету. А-а, месье де Сен-Форжа, я вас не заметила. Вы хотели мне что-то сказать?
— Н-нет! Просто я — э-э... позаимствовал портрет, поскольку нечаянно стал свидетелем горя мадемуазель Марии-Луизы.
Курфюрстина взглянула на него с неподдельным изумлением:
— Вы? — не могла поверить она. — Вы заинтересовались не покроем камзола и не бантиками на нем? Просто ушам своим не верю! Но браво, браво! Я за вас очень рада.
Через полчаса Шарлотта из окна наблюдала, как герцогиня Орлеанская и ее падчерица покидают замок... В парадной карете, позаимствованной у герцога, сопровождаемая военным эскортом, облаченная в амазонку Лизелотта везла юную Марию-Луизу в Сен-Жермен. Герцог Филипп, уединившись в своей сокровищнице, по-прежнему ничего не знал и ни о чем не слышал...
***
Госпожа Елизавета Орлеанская поднялась в карету, как поднимаются в бой, воодушевленная собственным кипучим темпераментом, искренней привязанностью к падчерице, старше которой она была всего на несколько лет, и такой же искренней неприязнью, какую внушил ей юноша, изображенный на портрете. Она на собственном опыте знала, что государственные интересы стоят выше внешних данных, сама была далеко не красавицей, но не до такой же степени!
Услышав сообщение о приезде герцогини Орлеанской и ее просьбе о незамедлительной аудиенции, все, кто были в кабинете короля, покинули его. Визит, последовавший сразу же за предложением, сделанным маркизом де Лос Бальбасесом, не оставлял сомнений относительно причины, вызвавшей его. Король прекрасно понимал, что ему предстоит услышать. Курфюрстина Лизелотта обрушит на своего царственного родственника немало громоподобных упреков. Однако ничего подобного не случилось.
Лизелотта молча вошла в его покои, сделав необыкновенно изящный реверанс, и король по достоинству оценил его, подав ей руку и поцеловав ее.
— Сестра моя, — обратился он к герцогине, — уж не хотите ли вы повезти меня поохотиться? — спросил он с улыбкой.
— Нет, сир, брат мой, — ответила она с необыкновенной серьезностью, весьма для нее непривычной, — я приехала умолять вас выслушать с присущей вам добротой слезную мольбу вашей племянницы.
Людовик повернулся к Марии-Луизе, склонившейся в низком поклоне, подошел к ней, улыбнулся и поцеловал.
— Что ж, давайте выслушаем ее просьбу.
Увидев, что мачеха на ее стороне, Мария-Луиза почувствовала себя гораздо более уверенно. Впрочем, дерзости ей было не занимать, эту черту характера она унаследовала от матери. Глядя на государя глазами, блестевшими от слез, она заговорила:
— Сир, я приехала умолять короля отказать королю Испании в моей руке. Я не хочу выходить за него замуж.
— Почему же?
Елизавета Баварская терпеть не могла ходить вокруг да около, она тут же достала портрет, который привезла с собой, и показала его королю.
— Нужно ли об этом спрашивать, сир? Я, конечно, не гожусь в арбитры по части красоты, поскольку прекрасно знаю, что и сама дурнушка, но внешность этого молодого человека — за гранью разумного. Разве это мужчина? Это чудовищный призрак!
— Ему всего-навсего восемнадцать, сестра моя. И он, конечно, пока еще не стал мужчиной в полном смысле этого слова, но вы сами знаете, как меняются люди со временем. И раз уж вы затронули эту тему, я скажу, что и вы очень изменились за прошедшие несколько лет...
— Но, глядя на него, трудно себе представить, что через несколько лет он превратится в обаятельного принца.
— Сир! Пожалейте меня, — вновь торопливо заговорила Мария-Луиза. — Не принуждайте к нежеланному браку!.. Я люблю... Я люблю другого! — вспыхнув, резко закончила она.
Глаза Елизаветы широко раскрылись от изумления, Людовик снисходительно улыбнулся.
— Я знаю, — сказал он, сохраняя доброжелательность. — И ничего не было бы для меня приятнее, чем видеть в вас будущую королеву Франции, но и моему сыну придется принести себя в жертву государственным интересам. А государственные интересы требуют, чтобы после договоров, подписанных в прошлом году и обеспечивших Европе мир, мы укрепили их родственными узами с Испанией. У меня нет дочери, которую я мог бы выдать замуж за Его католическое величество, и я, считая дочерью вас, выдаю вас за него замуж. Радость видеть вас на королевском троне, которого вы заслуживаете, благодаря своим достоинствам, не уменьшает печали от разлуки с существом, которое я нежно люблю. Но кто, как не я, лучше всех знает, что принцесса — всегда достояние государства? Испания осчастливила меня, подарив мне королеву Франции, и я считаю, что должен ответить не менее щедрым подарком, сделав вас королевой Испании. Я желаю, чтобы вы, француженка по рождению, стали такой же хорошей испанкой, каковой дочерью Франции стала королева, моя супруга, испанка по рождению... И надеюсь, что благодаря нашему двойному родству, мы с вашим супругом, если и начнем войну друг против друга, будем вести ее не столь безжалостно, проявляя великодушие к своим народам.
Что могла возразить на это несчастная принцесса? Она вынуждена была подчиниться. Герцогиня Орлеанская, почувствовав, как изменилось настроение Марии-Луизы, постаралась и сама совладать с кипевшим в ее сердце негодованием. Людовик подошел к племяннице и, взяв ее за плечи, на миг прижал к своей груди.
— Лучше я не мог поступить и с родной дочерью![27]Слезы на глазах Марии-Луизы высохли, и она, горделиво вскинув красивую головку, проговорила с язвительностью, свойственной ее матери:
— Вы могли поступить лучше со своей племянницей.
И, сделав реверанс, глядя перед собой сухими недобрыми глазами, она удалилась, не дожидаясь герцогини Елизаветы, смахнувшей с ресницы навернувшуюся слезу. Герцогиня вздохнула, покоряясь неизбежному, и протянула Людовику злополучный портрет, не зная, что с ним еще делать, после чего вышла из королевского кабинета, не сделав даже прощального реверанса.
Вечером того же дня Шарлотта, к большому своему изумлению, узнала, что Мария-Луиза выразила желание видеть ее среди тех, кто через несколько недель должен будет сопровождать королеву Испании в Мадрид. Она была назначена фрейлиной испанской королевы.
Эта новость совсем не обрадовала Шарлотту, но она не могла не поблагодарить принцессу за оказанное доверие. Только произнося слова благодарности, она могла в исключительно вежливой форме дать понять Марии-Луизе, что ее милость вовсе не так желанна для нее, хотя принцесса отныне считала Шарлотту своим верным и надежным другом. Но что зависело от ее желаний и нежеланий? Здесь все подчинялись повелениям царственных особ.
