Кэтрин Куксон - Девушка с приданым
– Она – полная дурочка! – воскликнула Сиси. – Санта-Клауса нет. Это мама и папа дарят подарки.
Роузи часто заморгала. Она знала, что Сиси права, но выражение лица Энни заставило девочку выступить в защиту Санта-Клауса.
– Лучше бы помолчала! Вот там – рисунок Санты. – Девочка указала рукой на витрину магазина.
Потом Роузи широко улыбнулась Энни.
– А может, это рисунок отца Сиси Лак?
Считая себя остроумной, Роузи громко расхохоталась. Энни вторила ей своим высоким голоском.
Лицо Сиси помрачнело. Ее глаза сузились и стали похожи на щелочки. Она сделала шаг вперед, но не по направлению к Роузи, а по направлению к одетой в мешковатое пальто и шерстяную шапочку с красным помпоном Энни.
«Кого она из себя строит, эта Энни Ханниген? Светловолосая малявка с непомерно длинными ресницами…»
Ей хотелось избить нахалку, ударить кулаком по лицу, врезать ногой, насладиться ее криком от боли, но рядом с Энни стояла Роузи Маллен, а с ней шутки плохи.
– Над чем ты смеешься? – задала она вопрос Энни. – Ты смеешься над моим папой? Какое право ты имеешь смеяться над моим папой? У тебя вообще нет папы. И Санта-Клауса нет. Так мне мама сказала.
Глаза четверых детей метались, перескакивая с лица на лицо, схлестываясь или ища поддержки. На лице Энни отразилось глубочайшее недоумение. Она перевела взгляд на старшую подругу в поиске защиты, но Роузи на этот раз не нашлась, что ответить. Она лишь сильнее начала качать коляску, к полному удовольствию младшей сестренки.
– У меня есть папа. Есть папа и мама.
В голосе Энни не было убежденности. Она и сама не была уверена, что говорит правду. Новые страхи заползали в ее душу, поднимаясь над разумом. Пока еще они были туманными, но внушали огромное беспокойство.
– Не будь дурочкой, – оборвала ее Сиси. – Они – твои бабушка и дедушка. У нас у всех есть бабушки и дедушки. А еще у меня есть папа и мама, а у тебя нет.
Дети молча смотрели друг на друга. Голова Энни безвольно понурилась. В душе разливалась страшная пустота. Ей захотелось пуститься наутек, забежать куда подальше, чтобы никого больше не видеть, особенно Сиси Лак. Но куда ей податься? Где спрятаться? Страх становился с каждой минутой все больше. Девочка вспомнила о ночном кошмаре, в котором страшный лев хотел ее проглотить.
Пегги обняла Сиси и прошептала что-то ей на ухо. Выслушав подругу, Сиси просияла и продолжила нападки на Энни.
– Твоя мама – Кейт, – выкрикнула она.
Восклицание негодования замерло на губах Энни из-за очередной волны страха, накрывшей ее с головой. Этот страх лишал Кейт ореола таинственности и превращал ее в мать. Мир, в котором жила Энни, неожиданно перевернулся с ног на голову. Надо отсюда уходить… подальше от всех…
– Мне надо идти. Я должна… Мне надо в туалет… – запинаясь, сказала она Роузи. – Я скоро вернусь.
Развернувшись, она заспешила по улице, свернула за угол, пробежала по переулку, заскочила на двор и забежала в уборную. Когда щеколда за ней опустилась, Энни не присела над «очком», а прислонилась спиной к стене. Пальцы рук сцепились за спиной, ладони прижались к шершавым кирпичам. Острые края впивались ей в руки. Не защищали даже шерстяные рукавицы. Они говорят, что у нее нет папы. Что же делать? Где ее папа? Следует ли пойти домой и спросить у бабушки, кто ее папа? Нет. Инстинктивно Энни понимала, что это может обидеть бабушку. А если спросить у Кейт? Энни понурила голову и уставилась на носки своих сапожек. Странное чувство необъяснимого стыда заполнило уборную, вырвалось на задний дворик и просочилось в дом, заполнив весь мир, который она знала. Не осталось места, свободного от стыда. Слезы покатились по ее щекам, закапали с подбородка на одежду. У нее нет папы… Вот почему дедушка ее не любит. Он никогда не называет ее по имени, а использует странное слово, похожее по звучанию на «блюдо». Но у нее должен быть папа! Иисус Христос всем даровал пап. Без папы появиться на свет невозможно. Если Кейт ее мама… Но разум девочки отказывался мыслить в этом направлении. Все связанное с Кейт вдруг стало вызывать сильнейшую душевную боль. Отогнав образ Кейт, Энни сконцентрировалась на отце. Где он? Она вспомнила Алека. Нет, он не был ее отцом. Он хотел жениться на Кейт, и девочка была только рада, что свадьба так и не состоялась. Нет, он не может быть ее папой… Если не он, то кто же?
Энни начала молиться:
– Иисус Христос! Умоляю тебя, скажи, кто мой папа?
Подняв голову, она посмотрела вверх, словно надеялась, что ответ будет начертан ей в воздухе. Энни слизала языком катящиеся по щекам слезы. Во рту появился солоноватый привкус. Ответа не было… Быть может, они правы и она не похожа на других девочек? Как это исправить? Никак! Никак! Никак!
В порыве отчаяния Энни отвернулась к стене и закрыла лицо руками. За свою недолгую жизнь она имела возможность научиться беззвучному плачу. Когда слезы иссякли, малышка уселась на краешек деревянного стульчака и стала размышлять над тем, как избавиться от ужасного стыда, который сейчас испытывала. То, что она испытывала именно стыд, Энни ничуточки не сомневалась. Затем в ее маленькой головке родилось спасительное решение. Подобно вспышке слепящего света, оно просияло в ее мозгу, принеся с собой утешение. Поскольку у нее нет настоящего папы, она может его себе придумать! Это будет просто чудесно! Хотя ее выбор был уже предрешен, Энни решила подойти к выбору мужчины на роль папы с полной серьезностью. Да, надо подобрать себе папу. Никто из знакомых ей девочек не имеет такой возможности. Энни перебрала в уме знакомых мужчин. Сосед мистер Маллен… Милый, добрый человек. Но он женат. Нет, не подойдет. К тому же мистер Маллен уже восемь раз отец. Мистер Тодд, грузчик угля… Он наполняет корзины доверху, так что с трудом затаскивает их к ним во двор. Но он все время кашляет и отхаркивается. Конечно, это из-за того, что мистеру Тодду приходится весь день просиживать в угольном фургоне, но… Энни не хотелось, чтобы ее папа отхаркивался мокротой. Патрик Делаханти, грузный ирландец, который снимает комнату на их улице. Он часто разговаривал с ней, а иногда дарил ей и Роузи по пенни. Да, он милый, но…
Но еще оставался доктор! Вздрогнув, девочка сплела пальцы вместе и засунула ладони между коленями. Повернув голову, Энни посмотрела на стену. Чувство смущения нахлынуло на нее. Уж слишком серьезное дело предстояло ей. Она погрузилась в размышления, обдумывая свою новую жизнь, в которой доктор – ее отец.
Энни вздрогнула, когда услышала топот тяжелых ботинок деда Тима по дворику. Шум прекратился. Надо убегать подобру-поздорову. Когда он попытался открыть дверь и обнаружил, что она заперта, то с яростью затряс ее так, что та заходила на петлях ходуном. Вздрогнув, Энни поднялась на ноги, подняла щеколду, распахнула дверь и бочком выскочила наружу.
