Джейн Остин - Гордость и предубеждение
– Вот и прекрасно. Этого ответа пока хватит. Возможно, я постепенно сделаю вывод, что частные балы намного приятнее тех, которые устраиваются на общественных началах. Но пока давайте помолчим.
– Значит, когда вы танцуете, то разговариваете, придерживаясь определенных правил?
– Да, иногда. Надо же хоть о чем-то говорить. Было бы странным не сказать ни слова все полчаса. Однако для удобства некоторых разговор надо вести таким образом, чтобы собеседник не перенапрягался и говорил как можно меньше.
– В этом случае вы руководствуетесь собственными чувствами или считаете, что радуете мои?
– И то, и другое, – ответила Элизабет игриво, – потому что всегда видела сильное сходство между способами нашего мышления. У нас обоих нелюдимый, неразговорчивый характер. Мы не любим говорить, разве что кроме тех случаев, когда собираемся сказать что-то такое, что ошарашит всех присутствующих и поговоркой останется в памяти грядущих поколений.
– Что-то это не очень похоже на ваш собственный характер, – сказал Дарси. – Насколько это похоже на характер мой – судить не берусь. Лично вы, наверное, думаете, что нарисовали достоверный портрет, не так ли?
– Я не могу судить о собственных способностях.
Дарси ничего не ответил, и они молчали, пока не начался второй танец. Тогда он спросил, часто ли она с сестрами ходит в Меритон. Элизабет ответила утвердительно и, не в состоянии преодолеть соблазн, добавила:
– Когда вы недавно встретили нас там, мы как раз знакомились с одним молодым человеком.
Эффект от сказанного был мгновенным. Лицо Дарси приобрело еще более напыщенный вид, но он не сказал ни слова; Элизабет же, упрекая себя за собственную несдержанность, поняла, что этот разговор лучше не продолжать. Наконец Дарси сдержанно заговорил:
– Мистер Викхем, к счастью, наделен столь приятными манерами, что легко находит себе друзей. Сможет ли он так же легко обеспечить продолжительность их дружеских чувств – это уже другое дело.
– Ему не повезло потерять друга именно в вашем лице, – с нажимом ответила Элизабет, – к тому же таким образом, что от последствий этой потери он будет страдать всю жизнь.
В ответ Дарси только промолчал; было видно, что он хочет сменить тему. В этот момент возле них появился Уильям Лукас. Он пытался пройти через ряд танцующих пар на другую сторону комнаты, но, увидев мистера Дарси, остановился и очень вежливо поклонился, отдавая должное его умению танцевать, а также его партнерше.
– Милостивый государь, я получил необыкновенное удовольствие. Нечасто приходится видеть, чтобы человек так хорошо танцевал. Сразу видно, что вы принадлежите к высоким кругам общества. Однако должен сказать, что у вас прекрасная партнерша, за которую не приходится краснеть. Надеюсь, что еще не раз буду иметь удовольствие наблюдать за тем, как вы танцуете, особенно тогда, когда произойдет одно приятное и желанное событие (при этом Уильям красноречиво посмотрел на ее сестру и мистера Бингли). Поздравления поплывут рекой! Но, мистер Дарси, умоляю вас, не позволяйте мне мешать вам. Вы же не будете благодарить за то, что я отвлекаю вас от увлекательной беседы с молодой особой, в чьих искрящихся глазах я тоже вижу упрек.
Дарси вряд ли услышал последнюю часть этого обращения, но видно было, что намек сэра Уильяма относительно его приятеля произвел на него сильное впечатление, и он с серьезным видом посмотрел в сторону Бингли и Джейн, которые танцевали вместе. Однако он быстро пришел в себя и сказал, обращаясь к своей партнерше:
– Я забыл, о чем мы говорили, потому что Уильям перебил нас.
– Кажется, мы не разговаривали вообще. Для своего вмешательства Уильям вряд ли нашел бы в этом зале двух других людей, которые должны сказать друг другу меньше, чем мы с вами. Мы уже пытались поговорить на две или три темы, но безуспешно, поэтому я не представляю, о чем мы будем говорить дальше.
– А как вы относитесь к книгам? – с улыбкой спросил Дарси.
– К книгам? Ой, не надо об этом. Я уверена, что книги мы читаем совершенно разные и чувствуем при этом совершенно по-разному.
– Жаль, что вы так считаете; но раз так, то у нас, по крайней мере, будет достаточно тем для разговоров: мы сможем сравнить наши расходящиеся мнения.
– Нет-нет, я не могу говорить о книгах во время бала, потому что мои мысли все время заняты чем-то другим.
– В таких случаях вы всегда волнуетесь из-за того, что происходит именно в этот момент, не так ли? – спросил Дарси с выражением сомнения на лице.
– Да, всегда, – машинально ответила Элизабет, потому что мысли ее полетели куда-то далеко, а когда они вскоре вернулись к ней, она неожиданно воскликнула: – Помню, как когда-то вы, мистер Дарси, сказали, что почти никогда и никому ничего не прощаете и если у вас уже сложилось негативное отношение, то ничто не заставит вас его изменить. Надеюсь, такое отношение вы формируете с надлежащей осторожностью?
– Да, – уверенно ответил Дарси.
– И никогда не позволяете предвзятости ослеплять вас?
– Надеюсь, что никогда.
– Для тех, кто никогда не меняет свое мнение, очень важно, чтобы первое суждение было правильным.
– Куда это вы клоните, позвольте спросить?
– Никуда. Я просто хочу больше узнать о вашем характере, – ответила она, стараясь не выглядеть серьезной. – Я хочу его понять.
– Ну и как – успешно?
Элизабет покачала головой.
– Пока я не продвинулась ни на шаг. Я слышу о вас настолько разные мнения, что это меня просто поражает.
– Я с готовностью поверю, – сказал Дарси серьезным тоном, – что мнения относительно моей персоны действительно могут сильно отличаться; и я хотел бы, мисс Беннет, чтобы вы пока не спешили определять мой характер, поскольку есть основания опасаться, что мое настоящее поведение может не удовлетворить одно из этих мнений.
– Но если я не создам ваш портрет сейчас, то другая возможность у меня может больше никогда не появиться.
– Я никоим образом не лишу вас такого удовольствия, – холодно ответил Дарси.
Элизабет не сказала больше ничего; потанцевав еще некоторое время, они молча разошлись. Каждый из них чувствовал недовольство, хотя и в разной степени, потому что в душе Дарси питал к ней весьма сильную симпатию, которая вскоре обеспечила ей прощение, а весь его гнев направила против другого человека.
Не успели они разойтись, как в Элизабет подошла мисс Бингли и с выражением напускного возмущения на лице обратилась к ней следующим образом:
– Так значит, мисс Элиза, насколько мне известно, вы в восторге от Джорджа Викхема? Со мной о нем говорила ваша сестра и задала при этом множество вопросов, поэтому должна вам сказать, что этот молодой человек во время разговора с вами забыл кое о чем рассказать, а именно о том, что он является сыном старого Викхема, дворецкого в имении покойного мистера Дарси. Как ваша подруга, хочу, однако, посоветовать вам не принимать за чистую монету все его утверждения; потому что его рассказы о плохом отношении к нему мистера Дарси – это сплошная ложь. Напротив, тот всегда был к нему очень добр, несмотря на то, что Джордж Викхем обращался с мистером Дарси просто позорным образом. Я не знаю всех подробностей, но мне очень хорошо известно: не вина мистера Дарси в том, что он на дух не переносит даже имени Джорджа Викхема, и, хотя мой брат просто не мог не включить его в список приглашенных офицеров, мистер Дарси был чрезвычайно рад, узнав, что тот решил отстраниться. И вообще – его приезд в наши края был неслыханным нахальством, не представляю, как он смог на такое решиться. Мне очень жаль, мисс Элиза, что вам пришлось узнать о грехах вашего любимца, но чего еще можно ожидать от человека с таким происхождением!
