Патриция Филлипс - Пламя любви
Элинор не чувствовала вкуса этих изысканных блюд — с таким же успехом она могла есть опилки. Расположившись на мягкой скамье подальше от чадящих факелов, она рассеянно вертела в руках чашу с вином.
Первыми откланялись жизнерадостные члены городской управы, затем распрощались с гостеприимной хозяйкой и чинные служители церкви. Элинор подошла к открытому окну и облокотилась о подоконник. Заходящее солнце окрасило небо в золотисто-алые тона, высветив шпиль собора и коньки бесчисленных крыш. От этой красоты у Элинор комок подступил к горлу, а глаза защипало от слез. Но даже этот чудесный вид отозвался в ее душе печалью. И, плотно сжав губы, она вернулась на свое место за столом.
Движение у двери заставило ее поднять голову. На пороге стоял мужчина, почти неразличимый в тени.
— Аббатиса Сесили сейчас внизу, сэр, — сообщила Элинор, полагая, что это один из гостей.
— Именно поэтому я здесь.
Сердце Элинор забилось так часто, что ей показалось, будто она задыхается.
— Джордан! — с трудом выговорила она. — Что ты здесь делаешь?
— Хотел увидеть тебя, Элинор.
— Зачем?
Щеки ее вспыхнули от гнева, а голос звучал так холодно и отстраненно, что никто бы не догадался, как ей больно. Посмел явиться сюда, да еще изображает святую невинность, когда ей известно о его предательстве!
— Ах, Элинор, ты опять сердишься, — шутливо заметил Джордан, входя в комнату.
Элинор старалась не смотреть на него, но не удержалась и вынуждена была признать, что Джордан, при всей гнусности его поступка, не потерял для нее своей привлекательности. На нем был винно-красный дублет, перехваченный золотым поясом. Расстегнутый ворот открывал загорелую шею и краешек белой рубашки. Затаив дыхание, Элинор боролась с желанием простить его.
— У меня есть все основания сердиться! — выпалила она, чувствуя, что гнев ее пошел на убыль.
— Из-за того, что не пришел раньше? Ради Бога, Элинор, ты же знаешь почему.
— Да, знаю… возможно, даже больше, чем ты думаешь.
— Перестань говорить загадками!
— Какие уж тут загадки! Сегодня утром я посетила часовню Святого Фомы. Сады вокруг собора очень красивы в это время года. Столько цветов…
— Боже, Элинор, скажи наконец, в чем дело! Сверкнув глазами, она повернулась к нему. Он стоял так близко, что носки его башмаков касались ее бархатных туфелек.
— Я видела, как ты целовался с какой-то девицей. Реакция Джордана поразила ее. Вместо того чтобы смутиться и все отрицать, он расхохотался.
— Вот это да! Ты что же, шпионишь по поручению аббатисы?
— Как ты можешь с такой легкостью говорить об этом?
— А что такого? Подумаешь, поцелуй! Я перецеловал столько женщин по обе стороны Канала, что и не пересчитать. Когда я клялся тебе в любви, Элинор, я говорил правду. Но я не обещал избегать женщин до конца своих дней, — вызывающе бросил он.
Что ж, этого следовало ожидать! Стиснув руки, так что побелели костяшки пальцев, Элинор отступила на шаг.
— И ты смеешь говорить это мне?
— Это была моя старая знакомая.
— Еще бы, Жаклин, королева турнира.
— А, так ты узнала ее… Элинор, милая, многие из тех женщин, с которыми я переспал, находятся в этом городе. Я не могу зачеркнуть прошлое.
Элинор сморгнула слезы.
— Едва ли сегодняшнее утро можно назвать прошлым.
— Ты должна меня понять… Мне казалось, нам придется провести в разлуке годы. Я чудом пробрался сюда.
— О, избавь меня от чудес. Можно подумать, что ты просил святого Фому о свидании со мной, как я имела глупость попросить его сегодня.
Джордан схватил ее за руки и привлек к себе.
— Мне очень жаль, что так получилось. Но это никак не влияет на мои чувства к тебе.
— Зато задевает мои чувства.
— Даже если я пересплю с дюжиной женщин… Нет, ты выслушаешь меня… — повысил он голос, когда Элинор попыталась вырваться от него. — Даже если я пересплю с дюжиной женщин, они значат для меня не больше, чем еда, когда я голоден, или питье, когда меня мучает жажда.
— Я не собираюсь мириться с этим.
— Ну и не мирись. Я просто говорю тебе то, что чувствую.
— Разве ты не клялся мне в любви?
Джордан помолчал, не сводя с нее жесткого взгляда.
— Не плачь, Элинор. Я не из тех, кто легко дает клятвы. Если помнишь, я также обещал разбогатеть в Кастилии и попросить твоей руки.
— Лживые обещания, которые ты даешь в порыве страсти, ничего не значат. Важно то, что ты делаешь тайком от меня! — выкрикнула девушка, замахнувшись на него. — Ты изменил мне!
Джордан сердито перехватил ее руку.
— Проклятие, я пока еще не принадлежу тебе!
— Вот и хорошо, — парировала Элинор. — Я больше не желаю иметь с вами ничего общего, Джордан де Вер! Можете наслаждаться жизнью.
— Вы чрезвычайно щедры, леди! — Он сжал ее в объятиях, прильнув к ее губам.
— Пусти меня! — Элинор замолотила кулаками по его спине. — Я не желаю тебя больше видеть! Ты обманул меня, предал… ты разбил мое сердце!
Внезапно она оказалась на свободе и, всхлипывая, прислонилась к столу. Ее глаза изумленно расширились, когда Джордан, вместо того чтобы впасть в ярость, начал смеяться.
— Господи, что за представление мы с тобой устроили! Похоже, это совместное обучение любви намного труднее, чем мне казалось. Как бы там ни было, моя дражайшая Элинор, все это пустые слова.
— Ничего подобного. Если я сказала, что не желаю иметь с тобой никаких дел, так и будет!
— Увы, любовь моя, это чертовски трудно осуществить.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Видишь ли, я именно тот рыцарь, который будет сопровождать тебя в Гасконь.
— Не может быть… Я не верю тебе.
— И тем не менее это так. Аббатиса обратилась ко мне с просьбой доставить ее подопечных на другую сторону Канала. На таком маленьком суденышке не иметь со мной дела будет чертовски трудно, если вообще возможно. Извини, любовь моя, но я полагал, что эта новость заставит тебя плакать от радости.
Элинор с ошарашенным видом смотрела на него.
— Если ты говоришь правду — а судя по всему, это так, — я буду избегать тебя на корабле. Почему бы тебе не пригласить прелестную Жаклин на тот случай, если ты вдруг проголодаешься?
Со всем достоинством, на которое только была способна, Элинор повернулась и прошествовала к выходу. Она думала, что Джордан ее остановит, но жестоко ошиблась.
Выйдя из комнаты, девушка бросилась бежать, путаясь в юбках и заливаясь слезами. Как несправедливо, что Джордан будет сопровождать ее в Гасконь! Святой Фома выполнил обе ее просьбы. Но почему теперь, когда между ними все кончено?
Джордан не двигался, пока в коридоре не наступила тишина. Затем с такой силой хватил кулаком по столу, что чаши и блюда отозвались жалобным звоном.
