Анита Миллз - Дикая роза
– Сделайте одолжение, джентльмены, – проговорил он ровным голосом, – перестаньте нести всякую околесицу насчет миссис Брайс. Просто руки чешутся отхлестать вас всех как следует.
По комнате пробежал удивленный ропот, а затем наступила мертвая тишина. Все сидели и как завороженные смотрели на Хэпа. В конце концов один из них встрепенулся и произнес:
– Но, черт побери, Хэп, ты же сам видел, как она стояла там с этим индейцем.
– И трепалась с ним, как будто она одна из них, – поддержал его другой откуда-то сзади. – За три года кто угодно научится языку, – ответил ему Хэп. – Только последний идиот не смог бы.
– Ну а вся эта ерунда, которую она наговорила Черному Джеку, о том, как она…
– Молодой Бык оставил ей жизнь, – прервал его Хэп.
– Но мы-то знаем, почему.
– Ни черта ты об этом не знаешь, – отрезал Хэп и, достав из кармана серебряный доллар, бросил его маркитанту. – Все еще сдаешь внаем заднюю комнату?
– Да.
– Отлично. Беру ее в комплекте с бритвой и мылом. И доллар тому, у кого есть чистая пара штанов моего размера, но только без дыр. – Он снова взглянул на торговца: – И вот еще что – мне нужно искупаться.
– Все, что у меня есть, – это корыто и ведро.
– Добавь к этому горячую воду и посчитай за все.
– Это обойдется тебе в двадцать пять центов.
– Они у меня найдутся. А когда вернусь после ужина, – добавил Хэп, – возьму бутылку лучшего виски из тех, что у тебя на полках. – Затем губы его сложились в слегка ироническую улыбку: – Ну а одеколона у тебя случайно нет?
– А кому он здесь нужен? – удивился тот. – Есть у меня немного жидкой мази с приятным запахом, но это, пожалуй, и все. Если, конечно, не считать сиреневой воды, которую я держу для наших дам, – вспомнил вдруг он. – Надеюсь, ты не начал душиться?
– Знаешь, иногда и мужику надоедает, что от него разит, как от лошади. Так что я, пожалуй, капну чуток сиреневой воды в свою ванну, – решил Хэп. – Моей маме всегда нравился запах сирени. – Затем, обведя присутствующих взглядом, он спросил: – Кто хочет высказаться на этот счет?
– Будь я проклят, если ты не собираешься за кем-то ухаживать, капитан.
– Ошибаешься.
– Пожалуй, у меня найдутся штаны твоего размера, – предложил кто-то из другого конца комнаты.
– Чистые?
– Ненадеванные, – заверил тот Хэпа. – Мне их на Рождество прислала мать.
– Джек, но твоя мамаша уже пять лет как померла, – напомнил ему кто-то.
– Ну и что, штаны все равно как новенькие. Говорю же, не носил я их. Когда я их получил, во мне было побольше весу, чем запомнилось маме, – объяснил, обращаясь к Хэпу, Джек. – Хочешь, примерь их. А если считаешь, что доллар – слишком много…
– Договорились, благодарю.
– Бритву и мыло принесу тебе в комнату, – сказал маркитант. – А горячей воды придется подождать.
– Принеси заодно и бутылку – на тот случай, если уже закроешься, когда приду с обеда.
– С тобой все в порядке, Хэп? – спросил вдруг маркитант. – Ты выглядишь, будто тебя с креста сняли. Может, тебе лучше пойти в комнату и малость передохнуть?
– Я чувствую себя нормально.
И Хэп поковылял на ненавистных ему костылях в снятую им комнату. До его слуха донеслись чьи-то слова:
– Никогда не думал, что увижу Хэпа таким калекой.
Он сцепил зубы и, преодолевая боль, продолжал идти дальше.
Спустя некоторое время он уже сидел в корыте и наслаждался приятной теплой ванной. Взгляд его остановился на бутылке виски на столе. За два цента он мог бы не откладывая, прямо сейчас, набраться в свое удовольствие и послать к черту этих Спренгеров с их обедом. Но тут он вспомнил об Энни Брайс, о том, как она стояла там, во дворе, и улыбалась. А потом ее образ растаял, и он вдруг увидел себя на крыльце той фермы в Техасе, а во дворе полоскались на ветру мокрые простыни.
7
Еще не было и шести, и Хэп хорошо это знал, но нужно было решать – или он немедленно отправляется к Спренгерам, или ждет назначенного времени в снятой им комнате, глядя на полную бутылку виски и борясь с соблазном опустошить ее. И вот он стоял перед дверью их дома, ожидая, пока ему откроют на стук, и чувствовал себя до такой степени неловко, что предпочел бы оказаться в эту минуту где угодно, но только подальше от этого места.
Многие годы он не носил ничего другого, кроме штанов из оленьей кожи и рубашек с открытым воротом, и сейчас в своих новеньких черных саржевых брюках и взятом напрокат сюртуке он выглядел как нечто среднее между проповедником и владельцем похоронного бюро. И он буйно благоухал сиреневой водой. От него разило, как от какой-нибудь гулящей девки. В довершение всего женщина, которая стирала его рубашку, накрахмалила ее до такой степени, что та стала жесткой, как картон, и теперь каждое его движение сопровождалось громким поскрипыванием.
Хэп снял шляпу и старательно пригладил свои непокорные вьющиеся волосы, слишком уж женственные для настоящего мужчины.
Наконец в дверях, вытирая о фартук испачканные мукой руки, появилась жена майора, и Хэпа приветствовал доносившийся из дома аппетитный запах жарящихся цыплят.
– Это вы, капитан?! Ах, боже мой, Уилла еще нет дома.
– Боюсь, я рановато пришел, – проговорил он извиняющимся тоном, с трудом переставляя костыли за порог.
– В общем-то, да. Но ничего страшного, – поспешила добавить она.
– А где миссис Брайс?
– Заканчивает чистить картошку.
– Вот как.
– Проходите в гостиную и чувствуйте себя как дома, – пригласила она рассеянно: было видно, что мысли ее заняты другим. – Так, цыплята на сковородке, печенье нарезано, бобы варятся, ну а картошку сварим перед самым приходом Уилла, – пробормотала она, обращаясь больше к себе, чем к Уокеру. – Да, кажется, и все, – и она подняла взгляд на Хэпа. – Не выпьете ли чего-нибудь перед обедом? У мужа есть херес, а, может быть, хотите ежевичного вина, которое он сам приготовил прошлым летом? Ну и, конечно, могу предложить вам кофе.
– Я пью только виски.
– О, разумеется, есть и виски, – проговорила она. – По-моему, шотландское.
– Не беспокойтесь, я с удовольствием выпью кофе, – поспешил уверить ее Хэп.
– Вам принесет его Энни, – она помедлила, прежде чем уходить, а потом снова взглянула на него: – Что, уже пошли разговоры?
– О да.
– И зачем она это сделала? – произнесла Кора усталым голосом. – Хотя теперь уже ничего не изменишь. Я надеялась, что смогу уговорить ее остаться до Рождества и провести праздники вместе с нами, но она хочет ехать домой. Может, так оно будет лучше, – добавила она, вздохнув. – Пойду скажу Энни, что пора ставить варить картошку. К тому же я уверена, она захочет зайти сюда и поздороваться с вами.
