Моника Бернс - Страсть куртизанки
И она страстно отвечала на его ласки. Он помнил, как Рут слегка постанывала от страсти. Она желала его. Он не сомневался, что именно поэтому она доверилась ему. И то, как она отвечала на его ласки, говорило о готовности принять его в своей постели.
Именно ее пылкость заставила его осознать, какой опасности он подвергался. В тот момент он понял, как близко подошел к краю пропасти. Однако он отверг Рут довольно грубо. Боль и унижение в ее голосе резанули подобно острой бритве.
Гаррик проворчал что-то, недовольный собой, затем допил остававшийся в бокале коньяк и налил еще. Ему хотелось напиться допьяна, чтобы забыть, как он не осмелился даже взглянуть на нее, покидая комнату. Он поступил как негодяй, как последний сукин сын, не заслуживавший доверия, которое Рут оказала ему в тот вечер. Позади него раздались громкие голоса, но он не удосужился повернуться и посмотреть на вновь прибывших гостей. Вместо этого он налил себе очередную порцию коньяку.
— Взгляни-ка, Марстон, кто здесь. Неужели это то ничтожество, которое подбирает брошенное тобой старье? — В язвительном голосе Уикома звучало явное издевательство, когда тот остановился около кресла Гаррика.
Оскорбительное высказывание Уикома и коньяк зажгли огонь в крови Гаррика. Ему было безразлично, что Уиком думал о нем, но что касается Рут, это другое дело. Она вовсе не старая, а вполне энергичная молодая женщина. Он убедился в этом, увидев ее обнаженной и ощутив на вкус. Марстон совершил глупость, променяв Рут на безмозглую шлюшку.
Гаррик медленно повернул голову и пристально посмотрел на самодовольное лицо Уикома, перевел взгляд на бутылку коньяка в своей руке и поставил ее на серебряный поднос. Потом медленно отвернулся от стоящего рядом мужчины и взял бокал, чтобы выпить еще порцию превосходного напитка.
— Почему, когда ты открываешь свой рот, Уиком, раздается ослиный крик? — сказал он со скучающим видом. В ответ послышалось злобное шипение, и Гаррик удовлетворенно улыбнулся. Его замечание достигло цели.
— И это говорит человек, стремящийся казаться тем, кем не является на самом деле, — язвительно произнес Уиком.
— Ты так думаешь, Уиком? Хотя едва ли такой слабоумный тип, как ты, вообще способен думать.
— Дело в том, что многих интересует, была ли твоя недавно исчезнувшая любовница действительно твоей любовницей.
Гаррик едва сдержался, чтобы не встать и не избить этого подлеца до смерти. Вместо этого он медленно поставил бокал рядом с бутылкой коньяка и холодно взглянул на своего противника.
— Должно быть, ты забыл урок, который я преподал тебе несколько лет назад, Уиком?
— Ты угрожаешь мне? — Граф возвысил свой голос почти до крика, и Гаррик подался вперед в кресле, чтобы оглядеть комнату. Интерес, который вызвала их перебранка у присутствующих, внезапно развеял вызванный алкоголем туман в его голове.
— Ты слишком ничтожная личность, чтобы угрожать тебе, Уиком. — Презрительно фыркнув, Гаррик отвернулся от него и снова взял спиртное с подноса. Он не допустит, чтобы этот человек довел его до ярости, и, видимо, придется отказать себе в удовольствии устроить ему хорошую взбучку.
— Говорят, у тебя весьма своеобразный член, Стрэтфилд. Интересно, ты способен воспользоваться им, имея дело с женщиной? — насмешливо спросил Уиком.
Гаррик похолодел. Этот парень говорил так, как будто ему было что-то известно. Его охватило бешенство, и он весь напрягся. Неужели дядя выдал его? Гаррик не мог даже представить возможные последствия. Он поставил бокал на стол.
Его пальцы глубоко впились в кожаные подлокотники кресла. Он медленно поднялся на ноги и повернулся, ожидая увидеть в компании с Уикомом графа Марстона, однако, помимо этих двух джентльменов, позади стоял еще один человек, который оказался сюрпризом. Какого черта делал здесь Тремейн? Гаррик прищурился, глядя на него, а виконт высокомерно улыбнулся в ответ. Алкоголь притупил реакцию Гаррика, и он уже пожалел о своем решении напиться. Он снова бросил взгляд на Уикома, лицо которого выражало ненависть.
— Вот видите, джентльмены. — Граф злорадно улыбнулся своим спутникам. — Этот человек не знает, что ответить, и это приводит меня к выводу, что он действительно неполноценный мужчина.
О Боже, случайно ли слова Уикома попали в цель, или дядя раскрыл его секрет и Уиком знает о его проблеме? Гаррик, едва сдерживаясь, пристально смотрел на графа. Единственным выходом из этого положения было перевернуть стол на этого ублюдка. Он с холодной улыбкой вопросительно выгнул бровь.
— Твоя озабоченность моими сексуальными способностями, Уиком, наводит на мысль, что, видимо, кое-кто из женщин обнаружил твою неполноценность в спальне или ты вообще склонен к содомии. В первом случае ты достоин моей жалости, а во втором — тебе лучше уйти куда-нибудь подальше, так как я не могу терпеть таких типов.
Уиком в бешенстве пробормотал что-то и выбросил кулак в направлении Гаррика. Несмотря на изрядное количество выпитого алкоголя, Гаррик легко увернулся от этого удара. Когда он резко метнулся в сторону, в комнате возникло какое-то движение. Уголком глаза он заметил, как два джентльмена покинули свои места и быстро направились в их сторону. Марстон и Тремейн схватили и крепко держали графа, но Уиком яростно пытался освободиться.
— Я заставлю тебя пожалеть об этих словах, Стрэтфилд, — прорычал он.
— Попытайся. — Алкоголь все еще туманил мозг Гаррика, и он с трудом сохранял равновесие, сердито глядя на графа. — Но я рассчитываю первым увидеть тебя мертвым.
Кто-то слегка сжал его предплечье, давая понять, что он уже наговорил слишком много. Гаррик повернулся и увидел барона Ротшильда, стоящего позади него с финансистом Эрнестом Касселом.
— Мы можем чем-то помочь вам, лорд Стрэтфилд? — поинтересовался Ротшильд низким голосом, в котором явно прозвучало предупреждение, когда барон смерил Уикома и двух других мужчин холодным взглядом.
— Благодарю вас, милорд, но, думаю, Уиком, Марстон и их гость уже собираются уходить.
Гаррик бросил на Тремейна презрительный взгляд, и тот ответил мрачной улыбкой. Уиком освободился от захвата своих друзей и поправил одежду. При этом граф зловеще смотрел на Гаррика. Позади него стоял Марстон с обеспокоенным выражением лица.
— Кажется, мы забыли заказать выпивку, которую обещали нашему другу, — сказал Марстон. Его наигранная веселость свидетельствовала о том, насколько неловко он чувствовал себя в данный момент.
— Думаю, будет лучше, если вы найдете другое заведение, в котором будете развлекать лорда Тремейна. — Несмотря на любезный тон Ротшильда, в его голосе звучали стальные ноты. — Будет крайне прискорбно, если его королевское высочество прибудет сегодня в клуб и найдет атмосферу здесь далеко не джентльменской.
— Заметьте, Ротшильд, я не ссорился с вами, — выпалил Уиком со смешанным выражением унижения и гнева на лице.
— Я тоже не хочу ссориться с вами, милорд. — Ротшильд приподнял подбородок. — Но мне хорошо известно, что нравится и что не нравится его королевскому высочеству. Он питает отвращение к несдержанному поведению.
Уиком побледнел, и лицо его приняло обеспокоенное выражение. Изгнание из клуба Мальборо было сродни социальному краху. Мужчина тяжело вздохнул и неохотно отвесил короткий поклон.
— Милорды, — сказал он злобным тоном, затем повернулся и быстро покинул гостиную клуба. Марстон поспешил за графом как щенок за своим хозяином, а Тремейн вопреки явному недовольству барона Ротшильда — задержался на мгновение. Встретившись с Гарриком взглядами, виконт презрительно улыбнулся.
— Должен сказать, Стрэтфилд, у меня вызывает недоумение, почему вы не упомянули эту милую малышку Мэри или даже леди Этвуд в ответ на измышления Уикома. — Виконт пожал плечами и уже собрался уйти, но вдруг остановился и с улыбкой посмотрел на Гаррика: — Кстати, буду рад передать привет от вас вашему дяде, Стрэтфилд.
Слова Тремейна, словно удар в живот, заставили Гаррика замереть с выражением страха и дурного предчувствия на лице. Тремейн саркастически улыбнулся, кивнул и пошел из комнаты. Гаррика охватил гнев и он рванулся вслед за ним, однако твердая рука остановила его.
— Не сейчас, Стрэтфилд. Дождись, когда твоя голова прояснится, — тихо сказал Ротшильд. — Еще успеется.
Гаррик согласно кивнул и до боли сжал челюсти, наблюдая, как Тремейн покидает гостиную. Ему хотелось кричать от гнева, но он подавил крик. После намеков Уикома и Тремейна он понял, что дядя выдал его секрет. И Тремейн ждал момента, чтобы использовать это против него. К нему вновь вернулось острое чувство унижения и он отвернулся от входа в гостиную.
— Неприятный человек, — сказал Кассел с отвращением. — Он никогда не нравился мне.
— Да, довольно гадкий парень. — Ротшильд посмотрел на Гаррика и кивнул ему.
