Томас Шерри - Ночные откровения
— Вот, уже нашла.
— Ух ты, какой красивый снежный шар! — восхитился лорд Вир.
Ну почему ей не подвернулось что-нибудь другое — что угодно. Малахитовый подсвечник, к примеру. Или уродливая китайская ваза, в которой хранились щепки для растопки камина. Надо же было взять именно это — снежный шар с миниатюрной деревней внутри: церковь, главная улица, заснеженные дома — последний подарок на Рождество, полученный от тети Рейчел восемь лет назад.
То Рождество выдалось снежным. Дядя, будучи не в духе, куда-то отправился. Элиссанда уговорила тетушку, чье здоровье под ее присмотром уверенно улучшалось, выйти на прогулку. Они слепили кривобокого снеговика, а затем ни с того ни с сего затеяли битву снежками.
О, это был горячий бой! Тетя Рейчел отличалась меткостью — кто бы мог подумать? На пальто Элиссанды множились отметины от попавших в нее снежков. Но и она не оплошала. Как тетушка убегала, а потом заливисто хохотала, когда снежок Элиссанды врезался ей точно ниже спины!
Она словно наяву увидела свою тетю, нагнувшуюся за очередным снежком: выбившиеся из-под чепца еще не начавшие седеть волосы, порозовевшие щеки. И как та, полусогнувшись, застыла, увидев, что ее муж вернулся.
Элиссанде никогда не забыть выражение дядиного лица: гнев, сменившийся вспышкой зловещего удовлетворения, даже предвкушения. Своим смехом, румянцем, просто участием в игре тетя Рейчел выдала себя. Она еще не до конца сломалась. В ней еще оставалась молодость и жизненная сила. Дядя не мог оставить безнаказанным такой ужасный проступок.
С того дня тетя не выходила из дома.
Элиссанда посмотрела на лорда Вира, любовавшегося снежным шаром, — ей же был ненавистен сам вид игрушки. Маркиз стоял совсем близко. Девушка окинула взглядом его широкие плечи, крепкую шею и неправдоподобно идеальный разлет бровей. Сегодня от мужчины пахло не табаком, а зеленью: Элиссанда запоздало заметила его бутоньерку — веточку твердых зеленых ягод с игольчатыми листьями. Найдет ли она силы выйти замуж за маркиза, зная, что за этим рассеянным взглядом нет ничего, кроме пустоты? Сможет ли она всю жизнь выносить его бессвязный лепет и пяление на женскую грудь? Сможет ли она улыбаться ему до конца своих дней?
Девушка покрепче сжала шар. «Я думала, это будет что-то более чудесное, — сказала тетя, когда племянница встряхнула подарок в первый раз. — Мне хотелось, чтобы у тебя было что-то замечательное».
Отчаяние… Элиссанда полагала, что испытывала это чувство всю свою жизнь. Нет, до этого момента ей было неведомо настоящее отчаяние.
Отдаленные шаги — приближается леди Эйвери.
Элиссанда отставила свечу и снежный шар и улыбнулась маркизу. Она снова дрожит — хорошо. Дрожь приличествует словам, стремительно срывающимся с непослушных губ.
— О, сударь, простите… Мне не следовало бы… Но с момента нашей встречи я думаю только о вас, — выпалила девушка, развязывая пояс и сбрасывая халат.
Лорд Вир вытаращил глаза. Не теряя времени, Элиссанда наступила на подол ночной рубашки. Ниточки на плечах лопнули, и сорочка с шелестом соскользнула, обнажая тело.
Глава 8
Впервые в жизни Виру не нужно было притворяться пришибленным. Маркиз лишился дара речи, чувствуя, как отнимаются руки и ноги, а мозги превращаются в кисель.
Зато глаза не утратили способности видеть… Ее нагота являла зрелое совершенство, как на картинах Дега: плавные изгибы, таинственные тени. Девушка приблизилась: полураскрытые губы, гладкая нежная кожа, на вершинках грудей мрак целуется с отблесками свечи.
Девичьи руки, знакомо пахнущие розами и медом, обвили его шею, трепещущие прохладные губы коснулись его губ.
Вир содрогнулся от силы ответного отклика. От мощной вспышки вожделения, но не только: с него наконец-то спало парализующее оцепенение.
Как можно было не заметить очевидное?! Ее тетя, вконец сломленная женщина, не смеет вскрикнуть, даже испугавшись. Сама мисс Эджертон расточает улыбки независимо от обстоятельств. Все указывает на то, что хозяин дома — чудовище. Девушке не просто хочется замуж — ей необходимо выбраться отсюда.
И она настолько отчаялась, что сгодится даже идиот!
Расцепив ее объятья, Вир попятился. Элиссанда кинулась за ним. Недолго думая, он сорвал с карниза ближайшую штору и накинул на преследовательницу десять ярдов двойного муслина. Девушка забарахталась в ткани живым воплощением соблазнительной мумии.
Маркиз бросился бежать. Но, даже запутавшись в занавеси, Элиссанда ухитрилась пихнуть его — и сильно. От внушительного толчка Вир потерял равновесие, и они вдвоем повалились на широкий мягкий подлокотник стоявшей тут же кушетки, опрокинув при этом подставку.
Со звоном разбилось стекло — один из парусников в бутылке обрел свободу. Грохнулось что-то еще — кажется, свеча. Комната потонула во мраке. Вир попытался стряхнуть девушку с себя, но ее руки вцепились в него намертво, словно щупальца жюль-верновского спрута. Упершись одной ногой в пол, маркиз извернулся так, чтобы Элиссанда оказалась у спинки кушетки, и толкнул.
Ура, хватка нападавшей ослабла. Вир толкнул сильнее. От разочарования — или от боли? — девушка сдавленно вскрикнула. Наплевать, лишь бы избавиться от нее. Мисс Эджертон бросилась на маркиза с возобновленной энергией. Боже, она чуть не заехала ему коленом в пах!
Вир не совсем понял, что случилось, но кушетка вдруг перевернулась, сбросив обоих на ковер. Перекатившись с полтора оборота, борющиеся остановились. Девушка снова оказалась сверху — теперь уже без шторы.
В пылу схватки волосы Элиссанды совершенно растрепались. От бурного дыхания пышная грудь вздымалась и опадала. Сквозь водопад волос просвечивали тугие бутоны сосков…
Как можно видеть это? Разве свеча не погасла? Взгляд маркиза метнулся к источнику света. Нутром Вир уже чуял то, что не хотел признавать разум: в комнате присутствует кто-то еще.
— О, Боже… О, Господи ты Боже мой, — пробормотала леди Эйвери и тут же хихикнула. — Должна признаться, от вас двоих я не ожидала.
Теперь-то мисс Эджертон отпрянула. Теперь-то она укуталась в муслиновую штору. Теперь-то она запиналась:
— Это н-не… Это не то, что вы д-думаете…
—Вот как? А вы как думаете, леди Кингсли, что это?
Дьявольщина, еще и леди Кингсли!
Взгляды тайных агентов встретились.
— Я… э-э-э… — промямлила леди Кингсли, сраженная происходящим не менее самого Вира. — Это, разумеется, очень неловкая ситуация…
— Неловкая, леди Кингсли?! Неловкая ситуация — это когда ваш лакей сломал ногу и, кроме вашей личной горничной, некому подать визитерам чай. А это — скандал!!! Подумать только, лорд Вир, ведь ваш отец учился вместе с сэром Бернардом, дядей мисс Эджертон!
