Уинстон Грэхем - Корделия
После того как прикрутили газовые лампы, в гостиной остались гореть лишь четыре свечи, прихваченные Клодиусом.
– Постарайтесь понять одну вещь, – предупредил он. – Я ничего не могу гарантировать. Когда в атмосфере сталкиваются несколько недружественных воль, результат, как правило, непредсказуем.
– Не считайте их недружественными, – запротестовал мистер Фергюсон, смахивая с сюртука пылинку.
– С вами-то все в порядке, – возразил Клодиус. – И все же я явственно ощущаю чье-то противодействие. Больше сказать не могу.
Слейни-Смит сухо кашлянул.
– Что касается меня, то я обещаю непредвзято отнестись к любому духу, которого вам будет угодно вызвать. Я был бы только рад встретиться с кем-либо из дорогих усопших и узнать, что из себя представляет рай. Мне весьма любопытно, что случилось с двумя моими тетушками – играют ли они на арфе или на трубе. Вечно они отмачивали что-нибудь этакое.
Мистер Фергюсон нахмурился, и в комнате стало тихо. Кольцо, однако, оказалось прерванным: не хватало рук самого медиума. Он заявил, что это в порядке вещей, и, попросив всех сосредоточиться, склонил лысую голову, как для молитвы. В тишине слышалось только пыхтение мистера Фергюсона.
Ждать пришлось недолго. Тетя Тиш начала было клевать носом, но у нее вдруг заныла любимая мозоль и задергалась нога.
"Старик Фергюсон, – подумал Клодиус, – настоящий лев: с великолепной седой шевелюрой, крупными чертами бледного лица и отчетливой складкой на переносице. За пределами своего дома он слывет богатым, набожным человеком с незапятнанной репутацией. Прекрасная ширма для фарисея!
Зато невестка! Настоящая роза, погребенная в этом угрюмом доме, среди мрачных людей без воображения… Берегись, Клодиус!"
Наконец в напряженной тишине явственно послышался слабый звук. Сначала все подумали, что им показалось, но звук повторился – на этот раз гораздо отчетливее, так что от него стало трудно отмахнуться. Словно маленький звоночек, похожий на волшебный колокольчик – настойчивый, отдаленный и в то же время как будто находящийся здесь, в комнате. Стивен взглянул на Клодиуса – тот не шевелился. Хорошее начало! Не знай он правду, мог бы и сам поддаться суеверию.
Колокольчик все звонил. Слейни-Смит отчаянно вертел головой, пытаясь установить направление звука. Но источник оставался скрытым.
Клодиус поднял голову и приоткрыл глаза, так что сверкнули белки.
– Здесь есть кто-нибудь?
Звон прекратился. Воцарилась мертвая тишина.
– Есть здесь кто-нибудь? – повторил медиум.
Раздался быстрый, легкий стук по столу. Стивен заметил, как молодая женщина рядом с ним вздрогнула.
Мистер Слейни-Смит пристально посмотрел на тщедушного иностранца, а затем перевел взгляд под стол, откуда, как ему показалось, шел незнакомый стук.
– Кто-то морочит нам голову, – заявил он.
Все дружно запротестовали.
– Ш-ш-ш! – произнес Клодиус. – Один раз – да, и два – нет. Вы настроены дружелюбно?
Один стук.
– Вы существуете в природе?
Один стук.
– Что все это значит? – запротестовал мистер Фергюсон.
Медиум не удостоил его ответом. Снова зазвонил невидимый колокольчик.
– Будете ли вы так добры отвечать на наши вопросы? – громко осведомился Клодиус.
Два стука.
– Что-нибудь не так?
Один.
– Слишком много народу?
Два стука.
– Может быть, слишком светло?
Один стук.
– Ну, в таком случае…
Сидевший напротив Стивена доктор Берч потянулся рукой к одной свече, но Клодиус остановил его возгласом:
– Осторожно, вы нарушите магический круг!
Кто-то ахнул. Одна свеча сама собой задымилась и погасла. Все с благоговейным вниманием смотрели на нее.
Через несколько секунд то же произошло со второй свечой. В наступившем полумраке все уставились на оставшиеся две свечи. Одна вдруг ярко вспыхнула и тотчас погасла.
– Оставьте нам хоть немного света! – попросил Клодиус.
Четвертая, последняя свеча как раз начала гаснуть, но неожиданно снова разгорелась. Она была похожа на крошечный глазок во тьме, которая обступила круглый стол, нависла над присутствующими.
Стивен почувствовал, как в его руке слабо зашевелилась, точно пытаясь ослабить пожатие, рука Корделии. Он выпустил ее, но через несколько секунд вновь завладел нежной ручкой. При этом он устремил на прекрасную соседку взор, но она, не отрываясь, смотрела на последнюю свечу, чье отражение зажгло в ее глазах золотые искры.
Когда Стивен пришел в себя, чудесный колокольчик уже умолк. Он услышал, как Клодиус задает духу вопрос:
– Кого вы имеете в виду – вот этого джентльмена слева от меня, мистера Фергюсона?
Один стук.
– Минуточку! Думаю, я мог бы описать вас, хотя и вижу очень смутно. Вы – высокий пожилой джентльмен в очках с золотой оправой и окладистой белой бородой. У вас в бутоньерке роза, а вместо воротничка шелковый шейный платок. Верно?
Один стук.
"Еще бы, – подумал Стивен, – не зря же я откопал фотографию в книге о торговле тканями."
– Мистер Фергюсон, вам знаком этот человек? – спросил Клодиус.
– Возможно, – процедил тот.
– Ой, да это же папочка! – раздался тонкий взволнованный голосок с другого конца стола. – Папочка, как ты? Я – твоя маленькая Летиция!
– Тихо! – рявкнул Прайди. – Веди себя прилично, Тиш! Никому не интересен твой детский лепет.
– Но это же папочка, Том! Милый папочка! Он так давно ушел от нас!
– У вас есть для них какое-нибудь сообщение? – спросил Клодиус, вновь обращаясь к духу.
Один стук.
Внезапно Клодиус задергался на своем сиденье.
– Держите меня! – заверещал он. – Держите кресло, иначе я вознесусь!
И они, эти скептики, схватились за ручки кресла, а он яростно извивался, словно борясь с неведомой силой, насколько позволяли кожаные ремни. Впоследствии мистер Фергюсон признался, что кто-то невидимый вырывал из рук кресло. Потом все стихло.
– Отлично, – сказал Клодиус. – Значит, я так и передам. Так вот, этот старый джентльмен говорит своим детям: "Честность – залог процветания". И еще он велит позаботиться о цветах на берегу реки, там, где теперь построены красильни, – не погубить их все.
Собравшиеся застыли от изумления.
– Ой, – пискнула тетя Тиш. – Он всегда это говорил! Ах, он снова покинул нас, я чувствую! Папочка, милый папочка!
Дядя Прайди что-то буркнул. Фредерик Фергюсон не издал ни звука, словно показывая, что его голыми руками не возьмешь.
Однако Клодиус еще не закончил. Он был артистом до мозга костей, то есть обладал безошибочным чувством меры и не собирался ни переигрывать, ни оставлять неиспользованные возможности. Слейни-Смит несколько раз втянул в себя воздух. Вскоре и другие почувствовали слабый запах ладана. Внезапно погасла единственная свеча. Воцарился кромешный мрак.
