Барбара Картленд - Райский остров
Но боги пришли ему на помощь, и Хануман, царь обезьян, со своими подданными смогли в жестокой битве освободить принца и вернуть ему его супругу, прекрасную принцессу Ситу.
Когда хор мужских голосов, который без помощи каких бы то ни было музыкальных инструментов аккомпанировал танцующим, довел свою песнь до захватывающего душу экстаза, в котором и бешеный ритм, и звуки достигли своего пика, граф вдруг почувствовал, что его бьет дрожь и волосы встают дыбом, а кожу покалывает от возбуждения.
Затем голоса стали стихать, понижаясь до еще более пугающей и захватывающей глубины, потом стало слышно лишь тяжелое дыхание и прищелкивание пальцами, доводившее слушателей до исступления и почти непереносимого напряжения.
Граф чувствовал, как его завораживает, гипнотизирует ритмичное движение их тел, мелькание рук, отбрасывающих причудливые, извивающиеся тени, в то время как все сто пятьдесят голосов, казалось, вонзались в темноту ночи и в сердца слушателей.
И когда все это закончилось, все исполнители опустились на землю, полностью обессиленные и опустошенные как физически, так и душевно, подобно — как пришло на ум графа сравнение — гребцам, участвующим в регате, после тяжелого, изнуряющего заплыва.
Граф и сам ощущал невероятную физическую усталость, но при этом он чувствовал такой необыкновенный душевный подъем, как еще никогда не испытывал в своей жизни.
Он словно летал, как иногда летают во сне, и перед ним открывались бездны, полные звезд, и разгадка тайны бытия, казалось, была где-то рядом… Граф сделал глубокий вдох, наполняя грудь прохладным чистым воздухом, и ощущение бесконечного счастья от прикосновения к чему-то великому, какому-то первозданному источнику, влилось в него вместе со вдохом, растекаясь по всему телу… Кожу покалывало, голова слегка кружилась… И он понял, наконец спускаясь на землю и скорее ощутив, чем увидев возле себя молча сидящую девушку, что и Роксану, без сомнения, переполняют те же чувства, что и его самого.
В течение нескольких минут они не могли двигаться и неподвижно сидели, глубоко дыша, так, словно только что плыли по бушующему морю и боролись с волнами, и только сейчас осознали, что выжили в этом опасном поединке.
Затем Понок поднялся на ноги, давая знак, что представление закончено. Граф протянул руку, чтобы помочь Роксане встать.
И коснувшись ее руки, он вдруг ощутил вспыхнувший во всем его теле огонь, воспламенившийся от одной только искры — легкого прикосновения, и зажегший ответное пламя в ее груди.
Их глаза встретились, и в них вспыхнуло полное понимание, объединившее эту пару крепче любых других уз.
Через несколько мгновений она тихо произнесла, с трудом шевеля губами:
— Вы… поняли?
Он молча кивнул в ответ.
На какое-то мгновение ему показалось, что он потерял способность говорить.
А затем, все еще держась за руки, они пошли за Поноком, пробиравшимся сквозь молчаливую толпу, медленно растворяющуюся в темноте. Казалось, они сами сейчас были не более реальными людьми из плоти и крови, чем окружающая их безмолвная и таинственная чернота ночи, в которой они растворялись, почти не чувствуя своего тела.
Они довольно долго шли молча, прежде чем граф нарушил тишину:
— Если бы я только что не был свидетелем этого захватывающего зрелища, я бы никогда не поверил, что такое вообще возможно.
— Я надеялась, что вы так скажете, — ответила ему Роксана.
Он сжал ее пальцы в своей ладони и спросил:
— А вы бы взяли меня сюда с собой, если бы думали, что я не почувствую всего этого?
— Нет, конечно же, нет, — без колебаний ответила Роксана.
— Но откуда же вы могли знать, какой эффект произведет на меня это зрелище?
— Я просто знала это, — сказала она.
— Со мной никогда ничего подобного прежде не происходило, — признался граф. — Но теперь вы, Роксана, приоткрыли для меня дверь в какой-то иной мир, которую, как мне кажется, будет трудно закрыть.
— А вы хотите закрыть ее?
— Нет! Но в то же время я чувствую, что за всем этим скрываются какие-то изменения в психике.
— Мне кажется, что здесь следует употребить другие слова… это скорее духовное развитие.
— Да, конечно, вы правы, — согласился он.
Дальше они довольно долго шли в полном молчании, и все же графу казалось, что они разговаривали друг с другом без слов. И при этом он обращался к ней с такими искренними откровенными речами, какие никогда не осмеливался высказать прежде ни одному человеку.
Когда они вышли из леса, на небе сверкали звезды и луна освещала лежащие перед ними рисовые поля, за которыми виднелась деревня, где жила Роксана.
Графу показалось, что он шагнул в заколдованный, голубой, наполненный странными, таинственными силами, зачарованный мир такой неземной красоты, что не было слов, которые могли бы достоверно описать его.
Когда они уже двигались по тропинке через поле, граф увидел на противоположном конце множество сверкающих огней, которые вряд ли могли быть светящимися масляными лампами в окнах нескольких домов небольшой деревни.
— Что там происходит? — спросил он удивленно у своей спутницы.
— Думаю, что какой-нибудь праздник, — отвечала Роксана. — В каждой деревне всегда есть свои события, которые отмечаются всеми жителями вместе, и тогда они обязательно танцуют, приносят подношения богам. Такие праздники бывают обычно очень веселыми, особенно если это свадьба или рождение ребенка.
Граф замедлил шаг.
— Можем ли мы пойти туда и посмотреть на этот праздник? — спросил он.
Не то чтобы ему так уж хотелось побывать на этом деревенском празднике, просто он горячо желал, чтобы этот вечер не кончался как можно дольше и чтобы они еще не скоро дошли до дома Роксаны, где ему, к сожалению, придется с ней расстаться.
Она что-то тихо сказала Поноку, и тот, как им показалось, на мгновение засомневался, будут ли они желанными гостями на этом празднике.
Затем он все же решил, что они могут пойти туда, и Роксана потянула графа за руку, поворачивая в сторону ярких огоньков.
Путь через поля до деревни занял совсем немного времени.
Вход в деревню был украшен лентами и гирляндами из цветов, а центральный храм заполняли многочисленные дары, которые на протяжении всего дня приносили туда женщины. Храм поражал сверкающими всеми цветами радуги изумительными резными деревянными изображениями, но сейчас почти все это многоцветное великолепие было скрыто под едой и фруктами.
Здесь были зерна риса и соль, благословленные местным священнослужителем, морские черепахи, огромные кокосовые орехи, молочные поросята, готовые к тому, чтобы их насадили на вертел, а также цыплята с такими длинными ногами, что их обычно называли «бегунки».
