Лиза Клейпас - Искушай меня в сумерках
– Пожалуйста, не смейте произносить это слово! – рявкнула она.
– Желудок? Почему же?
– Невежливо упоминать части своего тела, – она бросила на его рослую фигуру презрительный взгляд. – К тому же, уверяю вас, это никого не интересует.
– Вы думаете, нет? Я скажу, чтобы вы знали, Маркс, что множество женщин высказывались относительно моего...
– Рэмси, – прервал его Роан, посылая предупредительный взгляд.
Миновав вестибюль, Хатауэи разошлись в разные стороны. Лео и Кэм прошли к игорным столам, в то время как женщины направились к столам с закусками. Амелией немедленно завладела небольшая группка щебечущих матрон.
– Я не могу есть, – проговорила Поппи, с отвращением осматривая столы с холодными закусками, говяжьими окороками и салатами с омарами.
– А я проголодалась, – сказала Беатрис извиняющимся тоном. – Не возражаешь, если я что-нибудь возьму?
– Нисколько, мы постоим рядом с тобой.
– Возьмите ложку салата, – предложила мисс Маркс Поппи. – Хотя бы для вида. И улыбнитесь.
– Вот так? – Поппи попыталась изогнуть уголки губ вверх.
Беатрис посмотрела на нее с сомнением:
– Нет, так совершенно не пойдет. Ты похожа на лосося.
– Я и чувствую себя лососем, – ответила Поппи, – таким вареным, раскромсанным и законсервированным.
Так как гости образовали очередь в буфете, лакеи заполняли свои подносы и переносили их от стола к столу.
Поппи все еще стояла в очереди, когда к ней подошла леди Белинда Воллскоурт, молодая симпатичная девушка, оказывающая ей поддержку в течение всего сезона. Как только Белинда вышла в свет, на нее сразу обратили внимание несколько подходящих джентльменов, и вскоре она уже была помолвлена.
– Поппи, – тепло поприветствовала ее Белинда, – как приятно видеть вас здесь. Многие сомневались, приедете ли вы.
– На последний бал сезона? – ответила Поппи с принужденной улыбкой. – Разве я могла пропустить такое?
– Я так рада, – леди Белинда послала ей сострадательный взгляд. Ее голос понизился, – это так ужасно, то, что произошло с вами. Мне очень жаль.
– О, ничего такого, о чем стоило бы жалеть, – ответила Поппи живо. – Все замечательно.
– Вы очень храбры, – заметила Белинда. – И, Поппи, помните, что однажды вы встретите лягушонка, который превратится в прекрасного принца.
– Это хорошо, – сказала Беатрис, – потому что все, что пока ей попадались, были принцами, превращающимися в лягушек.
Слегка смущенная Белинда выдавила улыбку и покинула их.
– Мистер Бэйнинг не лягушка, – возразила Поппи.
– Ты права, – согласилась Беатрис, – это было бы несправедливо по отношению к лягушкам, которые сами по себе прекрасные существа.
Только Поппи открыла рот, чтобы ответить, как услышала тихий смешок мисс Маркс. И сама она тоже начала смеяться, пока на них не стали бросать косые полные любопытства взгляды.
После того, как Беатрис закончила есть, они стали прогуливаться по залу. С верхней галереи, где разместился оркестр, непрерывным потоком лилась музыка. Зал ярко освещался светом восьми люстр и тонул в благоухающем аромате роскошных свежих роз.
Заключенная в безжалостные оковы своего корсета, Поппи дышала тяжело и прерывисто.
– Здесь слишком жарко, – пробормотала она.
Мисс Маркс посмотрела на ее вспотевшее лицо, достала носовой платок и повела ее к одному из множества плетеных стульев, стоящих у стены.
– Здесь довольно тепло, – сказала она. – Сейчас я узнаю, где находится ваш брат или мистер Роан, чтобы сопроводить вас улицу подышать свежим воздухом. Но сначала мне нужно повидать Беатрис.
– Да, конечно, – согласилась Поппи, заметив краем глаза, как два джентльмена уже подошли к Беатрис явно с надеждой вписать свои имена в ее танцевальную карточку. Ее младшая сестра вела себя с мужчинами в такой спокойной манере, которой Поппи даже представить себе не могла. Казалось, они обожали ее, потому что она смотрела на них, как на своих домашних питомцев: кротко потакая и проявляя терпеливый интерес.
В то время как мисс Маркс просматривала танцевальную карточку Беатрис, Поппи, откинувшись на спинку стула, сосредоточилась на безжалостно затрудненном корсетом дыхании. К сожалению, сидя на этом стуле, она услышала беседу, ведущуюся с другой стороны увитой гирляндами колонны.
Три юных леди болтали на пониженных тонах, так и сочащихся самодовольным удовлетворением.
– Конечно же, Бэйнинг не взял бы ее, – сказала одна из них. – Она симпатична, я согласна, но несколько неуместна... в социальном смысле. Один джентльмен, которого я знаю, сказал, что он пытался поговорить с ней на одной частной художественной выставке в Королевской академии, и она лепетала что-то абсолютно нелепое... о старом французском эксперименте с воздушным шаром, когда они привязали овцу и отправили ее в воздух перед королем Луи каким-то... вы можете себе это представить?!
– Луи XVI, – прошептала Поппи.
– Но чего вы ожидали? – послышался другой голос. – Такая необычная семейка. Единственный, кто достаточно хорош для общества – лорд Рэмси. Но и он довольно испорчен.
– Повеса, – согласилась третья.
Поппи, только что такая разгоряченная, почувствовала себя так, словно ее окатили ледяной водой. Она устало закрыла глаза и пожалела, что не может просто исчезнуть. Было ошибкой приехать на бал. Она пыталась доказать всем что... что ее не волновал Майкл Бэйнинг, хотя это было не так. Что ее сердце не разбито, когда это так. Все в Лондоне – маска, притворство... Неужели так непростительно быть честным в своих чувствах?
Похоже, что так.
Она сидела спокойно, сцепив пальцы, пока ее мысли не были потревожены каким-то оживлением около главного входа в бальный зал. Казалось, прибыла какая-то важная персона, возможно, член королевской семьи, или военная знаменитость, или влиятельный политический деятель.
– Кто он? – спросила одна из молодых леди.
– Кто-то новенький, – ответила другая.
– И красивый.
– Божественный, – согласилась ее компаньонка. – Он должен быть влиятельным человеком, иначе не было бы такой суматохи.
Послышался легкий смех:
– И леди Норбери не трепетала бы так. Посмотрите, как она краснеет!
Любопытство пересилило, и Поппи, злясь на себя, наклонилась вперед, чтобы мельком взглянуть на вновь прибывшего. Все, что она смогла увидеть – только темную голову, возвышавшуюся надо всеми. Он двигался по залу, непринужденно болтая со своими товарищами, в то время как плотная, усыпанная драгоценностями и сияющая леди Норбери цеплялась за его руку.
Узнав его, Поппи откинулась на спинку своего стула.
Гарри Ратледж.
Она не могла понять, почему он здесь и почему его появление вызвало у нее улыбку. Вероятно потому, что она не могла не вспомнить вчерашний день, когда увидела его одетым в белый фехтовальный костюм, пытающимся достать шпагой озорную обезьяну.
