Барбара Картленд - Египетские ночи
– Я хочу увидеть сфинкса, – сказала Лидия.
Оставив машину, они прошли мимо трех гигантских пирамид и приблизились к огромному каменному изваянию, смотревшему на восток. На его безносом лице застыла странная, загадочная улыбка, таинственность которой сравнима разве что с улыбкой Моны Лизы.
Лидия безмолвно застыла, разглядывая фигуру сфинкса. Как и миллионы людей до нее, она пыталась разгадать его загадку, понять, в чем его сила и его тайна.
Для нее сфинкс означал любовь – не только любовь мужчины к женщине, страстную, плотскую, стремящуюся к продолжению рода, но еще и божественную, пробуждающую к жизни все лучшее в человеческой душе, которая не остановится на пути к совершенству, пока не достигнет идеала.
Лидия глубоко вздохнула.
– Пора возвращаться, – сказала она. – Уже поздно.
И они зашагали обратно к машине.
– Когда вы поговорите с Джеральдом? – спросила Лидия, когда они снова сели в автомобиль.
– Если хотите, могу зайти к нему прямо сейчас, – ответил Гарольд. – Вечером мне нужно поработать, после обеда я тоже занят. Так что, если он сейчас дома, лучше всего сделать это сразу.
Лидия взглянула на часы. Ей казалось, с того времени, как они поехали к пирамидам, прошла целая вечность, на самом же деле еще не было и одиннадцати.
– Он сейчас или дома, или в клубе, – ответила она.
Возвращаясь, они заметили впереди двух всадников. Их лошади медленно шли рядом. Мужчина склонился к девушке. Та же, повернув к нему лицо, смотрела ему в глаза. На ее светлых кудрях играли солнечные блики.
– Это же барон Себаль с нашей Энн! – воскликнула Лидия. – Сегодня они задержались дольше обычного.
– Не будем останавливаться, – спокойно предложил Гарольд. – Они настолько увлечены друг другом, что вряд заметили нас.
– Хорошо, – согласилась Лидия. – Очень бы не хотелось, чтобы Энн подумала, будто я за нею шпионю.
Гарольд оказался прав. Ни Энн, ни ее спутник не заметили проехавшей мимо машины.
Бросив на них быстрый взгляд, Лидия заметила, что Энн улыбается так, как может улыбаться лишь человек, который на седьмом небе от счастья.
В костюме для верховой езды барон смотрелся настоящим щеголем. Ехал он на прекрасном сером арабском скакуне.
Лидия увидела его профиль. Резкие очертания подбородка и темные ресницы придавали его лицу какое-то кошачье выражение, и неожиданно Лидия поняла, почему Денди назвала его хищником. Так и есть. Это была грациозность пантеры, преследующей жертву, мягко и бесшумно крадущейся среди высокой травы – все мышцы напряжены, нервы натянуты, как струны. Зверь готов к прыжку, но с беспредельным терпением выжидает нужный момент.
Подъехав к дому, Лидия вышла из машины, предоставив Гарольду звонить в звонок и спрашивать, дома ли хозяин, а сама прямиком направилась в сад на поиски Тессы.
Она обнаружила девочку на берегу реки довольно далеко от дома. Тесса сидела на земле, держа на руках бездомного кота и напевая ему какую-то песенку.
Увидев Лидию, Тесса, не выпуская из рук тощего ободранного кота, с радостным возгласом бросилась к ней.
– Смотрите, кого я нашла в кустах, – похвасталась она. – Я напоила котика молоком и хочу взять его домой.
– А вдруг у него есть хозяин? – усомнилась Лидия.
– Если и есть, – возразила Тесса, – то очень плохой. Он совсем не кормит бедного котика, смотрите, какой он худой.
Похоже, кота действительно давно не кормили.
Особой красотой кот не отличался. Его зеленые глаза дико бегали по сторонам, но на руках у Тессы он, по-видимому, чувствовал себя спокойно и попыток к бегству не предпринимал.
– Я решила назвать его Бродяжкой, – сообщила Тесса, – потому что он ободранный и бездомный.
– Весьма подходящее имя! – рассмеялась Лидия.
Она знала, что обычно всем детям хочется иметь какое-нибудь домашнее животное, и ей стало жалко девочку. Скорее всего, бродячий кот удерет при первой же возможности, как ни соблазняй его молоком и едой.
– А дядя Гарольд приехал вместе с вами? – неожиданно спросила Тесса. – Можно мне к нему?
Лидия отрицательно покачала головой.
– Не сейчас, дорогая, – сказала она. – Он пришел к дяде Джеральду поговорить о важных делах.
Тесса горестно вздохнула.
– Я люблю дядю Гарольда, а вы? – с детским простодушием спросила она.
Лидия рассмеялась.
– Мне кажется, он хороший человек.
– Но вы его разве не любите? – настаивала девочка.
– Когда вырастешь, – ответила Лидия, – ты тоже не будешь говорить, что любишь кого-то. Просто скажешь, что это хороший человек.
– А моя мама говорит! – воскликнула Тесса. – Она всегда кого-нибудь очень любит и рассказывает об этом всем на свете. Моей прошлой няне приходилось целыми часами слушать, как мама о нем рассказывает. А потом тот мамин человек сбежал с какой-то другой женщиной. И мама уволила няню, она сказала, что терпеть не может, когда прислуга знает слишком много.
Лидия вздохнула.
Откровения Тессы неизменно приводили ее в замешательство. И главное, она не знала, как реагировать на эти неожиданные наивные заявления.
– Тесса, давай-ка лучше сходи в дом и принеси книгу, – предложила Лидия. – Я тебе почитаю.
– Ладно, – согласилась девочка. – Но я вам хочу еще кое-что сказать, тетя Лидия. Мама считает, что дядя Джеральд вас любит. Я утром слышала, как она это говорит. Она ужасно разозлилась на него из-за этого.
И, не дожидаясь, что ей ответят, она, так и не выпустив из рук кота, побежала в дом. Лидия, словно окаменев, стояла и смотрела ей вслед.
Ей было не по себе, и на этот раз она понимала, что не сможет попросить помощи у Гарольда Тейлора.
Глава 11
По сравнению с шумом и болтовней, царившими в столовой, в саду было очень тихо. Когда Лидия вышла из дверей освещенной веранды в ночную тьму, у нее возникло ощущение, будто она окунулась в прохладную речную воду.
Среди голосов, доносившихся из дома, слышался неприятный смех Нины Хигли и пронзительный голосок Тессы, которой, несмотря на все протесты Лидии, было позволено остаться на ужин. Из гостей были одни мужчины, причем мужчины определенного сорта, столь распространенного в Каире, – карточные игроки, любители выпить, прожигатели жизни.
Таких мужчин Нина считала интересной компанией и беззастенчиво с ними флиртовала, пока Лидия не предложила уложить Тессу спать.
Зная, что это заденет Лидию, Нина ледяным тоном отрезала, что ее дочь может оставаться за столом столько, сколько ей заблагорассудится.
– А вы сами, миссис Брайант, если вам угодно, можете уходить, – добавила она. – Не сомневаюсь, у вас еще полно дел.
От такой наглости Лидия вспыхнула, однако, призвав на помощь чувство собственного достоинства, с гордо поднятой головой вышла из комнаты.
