Софи Джордан - Расчет или страсть?
Закрыв глаза, она положила локти на стол и потерла лоб. По правде говоря, она не могла работать, как прежде, вот уже несколько дней. Мысли ее блуждали с тех пор, как Хит ушел от нее – покинул ее постель.
Опыт подсказывал, что на то может быть лишь одна причина. Ее первый муж был завзятым бабником. Потеря интереса к ней всегда означала одно – появление новой пассии. Все мужчины рабы своей плоти. Если Хит еще и не уложил свою леди Порцию в постель, то это лишь вопрос времени. И даже если разум требует, чтобы он от нее отказался, тело требует иного. А возможно, и сердце его заодно с телом.
Положив руки на стол, Делла обвела глазами добротно обставленный кабинет. Этот дом был ее гордостью, ее любовью. Разве дочь рыбака из Скарборо могла надеяться на то, что ей доведется жить в таком славном доме? Она рассчитывала дожить здесь до конца жизни. Она не собиралась выходить замуж, чтобы со временем похоронить очередного супруга. Теперь, когда в ее распоряжении был этот чудесный дом, муж был ей не нужен. Этот дом согревал ей душу, а Хит постель.
Делла зябко поежилась. Ей не хотелось думать о том, что она потеряла Хита. Она резко встала и случайно задела одну из бухгалтерских книг, которая опрокинулась на стопку других книг на дальнем краю стола красного дерева. Три переплетенных в кожу тома повалились на пол, а следом с громким стуком упали бронзовые подпорки для книг.
Делла обошла стол кругом, чтобы поднять книги. Не хотелось бы их испортить. Книги принадлежали отцу Хита и лежали в дальнем углу стола с тех самых пор, как ее поселили в этом доме, так называемом вдовьем, передающемся по наследству вдовам семейства Деррингов.
Наклонившись, она подняла тяжелые бронзовые подставки и водрузила их на стол на прежнее место. Затем она подняла первые два тома. Третий лежал в некотором отдалении. И похоже, из него выпала страница.
– Вот черт, – пробормотала Делла, встав на четвереньки.
При внимательном осмотре выяснилось, что переплет не пострадал и страницы из книги не выпали, а то, что она вначале приняла за выпавшую страницу, оказалось сложенной вчетверо запиской. Делла расправила пожелтевшую бумагу. Почерк был женский, красивый, с завитушками. Делла посмотрела на подпись. Сердце ее забилось, и, вернувшись к началу письма, она быстро пробежала его глазами. Потом прочла еще раз. Сердце сдавила тяжесть. Лучше бы она его не читала. Слишком уж важным оказалось это письмо.
Делла поднялась с пола на подкашивающихся ногах. Руки, державшие письмо, дрожали. Бумага была тонкой и хрупкой, как засушенный в книге осенний лист, пролежавший там не один год.
Она прошлась по кабинету, вернулась к камину. Прикусив губу, она смотрела на огонь, раздумывая о том, что значило это двадцатилетней давности письмо для Хита. Для нее.
Тряхнув головой, она бросила листок в огонь одним быстрым движением руки.
– Прости меня, Хит, – пробормотала она, глядя, как огонь лизнул бумагу, как скорчился листок, мгновенно обратившись в пепел.
– Ты умница, просто умница, – рассыпалась в благодарностях Мина, увлекая Порцию за собой. Она буквально тащила ее по коридору.
Порция с трудом поспевала за ней.
– Как тебе это удалось? – вопрошала Мина. – Мне обычно удается лишь посмотреть на мужчин в церкви, и Констанция уводит меня оттуда, даже не дав поговорить.
Порция пожала плечами:
– Уговорить бабушку оказалось совсем не трудно. Она не производит впечатления леди, которая стала бы отказывать себе в удовольствии от общения с соседями. Совсем наоборот. Тем более в ее собственном доме. И она не допустит, чтобы этого удовольствия ее лишал ее собственный внук. Что бы он там ни говорил, леди Мортон умеет гнуть свою линию. Она сама при желании может кого угодно приструнить.
– Верно, но гнева Хита все же следует избегать, – сказала Мина. – И в прошлый раз я сама видела доказательство этому, – добавила Мина, зябко поежившись.
– А что было в прошлый раз?
У Мины расширились глаза.
– Случилось то, что бабушка устроила ленч с викарием, мистером Хатли, с целью напустить на Хита его дочь.
– И что же произошло? Хит был в своем амплуа – он грубо выпроводил викария из дома.
Порция об этом не знала и кивнула, чтобы Мина продолжила рассказ.
– Викарий и его дочь ушли, хлопнув дверью, еще до того, как подали десерт.
Порция покачала головой. Рассказ ее шокировал. Впрочем, чему она удивлялась? Хит уже доказал, что он грубиян и нахал.
– Я удивляюсь тому; что еще находятся семьи, которые хотят выдать за него своих дочерей. – Порция сразу же пожалела о своем высказывании. Конечно же, такие семьи существовали. Ее семья, к примеру.
И, словно прочитав ее мысли, Мина сказала:
– Конечно, находятся. Разве твоя семья не из таких?
Порция угрюмо кивнула. Мина искоса посмотрела на нее.
Порция старалась придать лицу нейтральное выражение. Ей не хотелось обсуждать свое семейство, готовое сбыть ее с рук любой ценой. Вымучив улыбку, она вернулась к вопросу, который задала ей Мина:
– Убедить твою бабушку устроить чаепитие не такой уж подвиг. Я просто выразила желание познакомиться с некоторыми из ваших соседей.
Мина усмехнулась:
– То, что бабушка назначила чаепитие на полдень вторника, не простое совпадение. Умная птица наша бабушка. Констанция в это время навещает сиротский дом в Локсли. Она вернется только к вечеру.
Действительно, умная птица. Леди Мортон все очень тщательно продумала и организовала, да так, что ни старший внук, ни старшая внучка ничего о намечавшемся чаепитии не узнали. Порция не знала, то ли ей восхищаться леди Мортон, то ли остерегаться ее еще сильнее.
Не сказать чтобы это чаепитие было таким уж грандиозным мероприятием. Из всех ближайших соседей подходящими для ленча в гостиной Мортонов оказались викарий Хатли, пухлый и моложавый, помещик Милтон, вдовец средних лет, чем-то напоминающий сову, – у него был такой вид, словно ему самому не верилось в то, что он оказался в доме Мортонов, и барон Уайтфилд. Порция одобрительно на него посмотрела, решив, что для Мины он лучшая партия из всех троих. Юное лицо его обрамляли светло-русые кудри, в глазах читался вежливый интерес. Интерес, как вскоре пришлось узнать Порции, относился исключительно к ней.
– Не хотите ли еще печенья, леди Порция? – предложил он, услужливо подавая ей блюдо с разнообразной выпечкой.
На ее тарелке уже лежало три пирожных, и, взглянув на них, она вежливо отказалась.
Мина потянулась за пирожным с заранее заготовленной улыбкой.
– Я бы хотела… – Но она замолчала, так и не закончив фразу, когда Уайтфилд поставил тарелку на место, не удостоив Мину даже взглядом. Рука ее так и повисла в воздухе, а щеки залила краска смущения.
