Карен Хокинс - Ее властелин и повелитель
Пруденс снова покраснела до корней волос.
– Нет! Конечно, нет! Я не хотела что-то выведывать, просто Стивенс упомянул о Трафальгаре, и я заинтересовалась... – Она закусила губу. – Извините. Моему любопытству нет оправдания.
– Гм-м... – Капитан сложил руки на груди и бросил взгляд на Стивенса: – Ну, что там у тебя случилось?
– Это касается Ривса, капитан.
Пруденс, приводившая в порядок свое платье, застыла на месте.
– Ривс? – Она не хотела задавать никаких вопросов, но что-то в том, как произнес это имя первый помощник, вызвало ее любопытство.
Стивенс кивнул:
. – Да, Ривс. Это дворецкий. Из Лондона! Он приехал, чтобы служить капитану.
Пруденс взглянула на капитана:
– У вас есть настоящий дворецкий?
Стивенс кивнул еще энергичнее:
– Теперь есть! Ривс был дворецким старого герцога, а теперь... – Он недоговорил фразу, заметив сердитый взгляд, который бросил на него капитан.
– Старый герцог? – Пруденс растерянно уставилась на капитана. – Вы совсем сбили меня с толку. Какой герцог?
– Герцог Рочестер, – сказал Стивенс, стараясь повернуться так, чтобы не видеть капитана. – Старый герцог был отцом нашего капитана.
Пруденс, от удивления открыла рот:
– Ваш отец был герцогом?
У капитана помрачнело лицо, и он, не скрывая неприязни, сказал:
– Мой папаша был никчемным бездельником. Это неоспоримая единственная истина. Во всем остальном, что о нем говорится, можно сомневаться. – Он сердито взглянул на Стивенса: – Так что ты хотел сообщить о Ривсе? Надеюсь, он занят ликвидацией того беспорядка, который устроил в моем сарае?
– По правде говоря, милорд, он решил, что поскольку вы позволили ему провести там еще одну ночь, а он приказал приготовить большое количество соуса, можно было бы этим воспользоваться. Поэтому пригласил нас всех к себе отужинать. Вы, разумеется, тоже приглашены!
– Что-о?
– Да, капитан. Он заставил своих людей накрыть столы белыми скатертями и поставить фарфоровую посуду, которую везли в гору на последней телеге, упаковав ее для сохранности в бочки. Они устроили там такой шум, что до смерти перепугали беднягу Винчестера.
– Винчестера? – переспросила Пруденс, которая все еще тяжело дышала, но пыталась как-нибудь отвлечься от того, что произошло.
– Винчестер – это кот, – спокойно объяснил капитан, взглянув на нее своими удивительными зелеными глазами.
Какие необычные у него глаза, подумала она, и такие... красивые. Он приподнял брови и улыбнулся с весьма довольным видом.
Пруденс смутилась, поняв, что он заметил, как она уставилась на него.
– Мне действительно пора идти, – торопливо сказала она.
– Но вы только что пришли, – сказал капитан.
– Правда, миссис. Останьтесь. Вам понравится Винчестер. Это рыжий кот, и такого хорошего крысолова свет еще не видывал. – Стивенс хохотнул. – Мы держали Винчестера на борту «Виктории» до самого конца. И надо сказать, за все время плавания не видели на корабле ни одной крысы.
Пруденс заставила себя улыбнуться.
– Подумать только! Похоже, что этот Винчестер первоклассный кот. – Почему-то она с трудом могла представить себе, что капитан – вернее, герцог – обращает внимание на такие пустяки, как какой-то кот.
Она постаралась смириться с тем фактом, что ее сосед совсем не такой, каким казался. И все же ей не вполне верилось в правдивость этой истории с титулом герцога. Ей показалось, что капитан и сам не очень в нее верит.
– Капитан, я хотела спросить насчет этой истории с герцогским титулом...
– Никаких вопросов, – спокойно ответил он.
– Помню, была крыса, которая могла одна, без посторонней помощи поднять парус, – сказал Стивенс.
Пруденс очень удивилась:
– Вот как?
– Именно так, мадам, – подтвердил Стивенс, радуясь вниманию аудитории. – Правда, это была очень большая крыса, размером с собаку.
К удовольствию Тристана, Пруденс хлопнула себя рукой по бедру.
– Как же это крыса может поднять парус? Неужели вы привязывали ее крошечные лапки к веревке?
– Конечно, нет! Этого нельзя сделать. Но мы изготовили для зверька веревочную сбрую. Наденешь на него сбрую, и он поднимает парус даже против ветра! Это было самое удивительное на всем свете развлечение для бездельников.
Пруденс смерила Стивенса взглядом с головы до ног:
– Вы что, пьяны?
Стивенс поморгал.
– Как можно, мадам! Сейчас еще только десять утра. Если бы уже перевалило за полдень, вот тогда...
– А если вы не пьяны, то какой черт вас надоумил, будто я могу поверить этому вранью? Крысы поднимают паруса! Вы бы еще выдумали, что крыса может управлять судном!
– По правде говоря, мадам, – сказал Стивенс, глядя на нее самым честным взглядом, – была одна крыса, которая проглотила серебряные карманные часы Джонни Варна и...
– Ни слова больше! – воскликнула она и, повернувшись к Тристану, успела заметить, что он улыбается, – Вы тоже хороши!
– А что я? – удивился он. Улыбка на его лице погасла сама собой.
– Похоже, лгать для моряков так же естественно, как дышать.
– Послушайте, – возмутился он, – я вам не лгал. Стивенс тоже. Мы просто плели небылицы.
– И о титуле герцога тоже, милорд?
– Сбавьте обороты, мадам! – вмешался Стивенс. – Капитан – настоящий герцог без всяких шуток.
Пруденс недоверчиво приподняла бровь.
– Понятно. Если он герцог, то я герцогиня Девоншир.
Стивенс охнул:
– Не может быть! И вы оказались здесь, в этой глуши! Это ли не настоящее чудо? И как хорошо, что вы близко познакомились с капитаном. Ему не помешало бы иметь на своем фрегате одну-двух герцогинь. Особенно теперь, когда он получил титул.
Пруденс вытянулась во весь свой небольшой рост и, бросив презрительный взгляд на Тристана, заявила:
– Вы их хорошо выдрессировали. Все они лгут очень убедительно.
Тристан, сложив на груди руки, откинулся на спинку кресла.
– Эта часть полученной вами информации – правда. Я действительно герцог.
– Ну, еще бы, конечно, герцог.
– Я не говорю, что заслуживаю этого. Титул принадлежал моему отцу, хотя отец отказывался признавать меня. – Тристану даже удалось улыбнуться. – Я, видите ли, незаконнорожденный.
– Я не знала, но это не имеет значения.
– Но для моего отца это, в конце концов, приобрело большое значение. Когда он понял, что умирает, не оставляя законного наследника, он пошел на то, что обычно называется наглым надувательством, и, как всегда, повернул все так, как было нужно ему. Так я и стал обладателем гордого титула.
Она опустила голову и наморщила лоб, осмысливая услышанное.
Тристану не хотелось рассказывать ей об этом. Он даже не мог бы объяснить, зачем онэто сделал. Наверное, потому, что ему не хотелось, чтобы она сочла его хвастуном, присвоившим не принадлежавший ему титул.
