Джейн Фэйзер - Почти невинна
— Магдалена! — выдохнул Гай, схватив ее за руку, когда она попыталась пройти мимо с низко опущенной головой, будто не желала его видеть. — Магдалена, что с тобой? Что случилось?!
Но она по-прежнему отказывалась взглянуть ему в глаза.
— Ничего из ряда вон выходящего, господин. Прошу простить меня, я должна уйти к себе.
Она без особого энтузиазма попыталась вырвать руку, но он не разжал пальцев, гадая, что же произошло на самом деле. Но неужели он еще не понял? Все так очевидно: он просто выбросил из головы все мысли о неизбежном исходе встречи молодых супругов.
Он отпустил ее и, глядя вслед, заметил яркое кровавое пятно на подоле сюрко. Значит, все так и есть.
Гай мысленно проклял Эдмунда де Брессе, этого грубого, эгоистичного, бесчувственного болвана! Впрочем… Эдмунд ведь совершенно не искушен в тонкостях ухаживания за женщинами, поскольку до сих пор имел дело исключительно со шлюхами. И никто, а менее всех он, Гай де Жерве, не взял на себя труда просветить его в подобных вещах. Чувствительность воину ни к чему, особенно когда ежеминутно грозит гибель в бою. Нет, муж и жена должны сами прийти к супружескому согласию в постели. Сумели же этого добиться они с Гвендолен.
Гай вошел к себе, а Магдалена тем временем добралась до комнаты на втором этаже, которую по-прежнему делила с Элинор, и позвала Эрин. Она как раз пыталась освободиться от испорченной одежды, когда в комнату вбежала служанка.
— Я хочу искупаться, Эрин, — коротко бросила Магдалена.
— Да, госпожа, — кивнула та, приседая. — Помочь вам раздеться?
— Помоги, — согласилась Магдалена, прекращая борьбу с безнадежно запутавшейся шнуровкой и предоставляя это занятие девушке.
— Ах, госпожа, на вашем сюрко кровь! — воскликнула Эрин. — Но для месячных еще рано!
— Это не месячные, — устало отмахнулась Магдалена. — Унеси и попробуй отчистить. Это слишком дорогой наряд, чтобы выбрасывать его почти неношеным!
Эрин поджала губы, но промолчала. Она сама была не прочь поваляться на сене с распаленным страстью конюхом или слугой и без труда поняла истинную причину появления пятна. Муж госпожи вернулся с войны победителем.
Магдалена искупалась перед огнем. Горячая вода немного успокоила боль саднившей плоти. Кровотечение прекратилось, и она не смогла найти никаких ран на теле. Значит, это естественные последствия потери девственности. Почему же ее не оставляет ощущение учиненного насилия?
Поразмыслив, она решила, что все дело в полнейшем незнании Эдмундом своей жены. В конце концов, они едва знакомы. Может, по прошествии времени он будет относиться к ней иначе?
Магдалена вышла из лохани, позволила Эрин вытереть ее и выбрала котт из золотистого бархата с отделанным соболем парчовым сюрко в тон. Приданое дочери герцога Ланкастерского, как и ожидалось, было на редкость роскошным, но за все годы уединенного существования ей редко выпадал случай надевать красивые наряды.
Одевшись и спрятав волосы под усыпанный драгоценными камнями барбет — широкий венец с головным платком, она вышла и поднялась этажом выше, в комнату Эдмунда. Он все еще спал, но пошевелился, когда стукнула дверь.
— Господин, вам давно пора встать и одеться к ужину, — отчетливо и громко объявила Магдалена, приблизившись к кровати.
Эдмунд застонал, приподняв с подушки тяжелую от похмелья голову, потер глаза и недоуменно моргнул при виде стоявшей у постели-женщины. Правда, уже через несколько минут память к нему вернулась. Он потянулся к жене, намереваясь уложить ее рядом с собой, но та отстранилась.
— Господин, я уже вымылась и приготовилась к пиршеству. Позвать вашего оруженосца?
Эдмунд нахмурился, сел и долго разглядывал засохшую на простыне кровь, прежде чем почесать голову и поднять недоумевающий взгляд на Магдалену.
— Такое бывает, — деловито пояснила она, — когда девушка теряет невинность.
— Знаю, — нетерпеливо бросил он, свесив ноги на пол. — Иди сюда, милая, я снова хочу тебя. Но Магдалена поспешно отступила.
— Ты сделал мне больно. Должно пройти некоторое время, прежде чем все заживет.
— Больно? — расстроенно повторил он. — Но до сегодняшнего дня никто не жаловался.
— Наверное, потому, что до сих пор ты ни разу не спал с целомудренными девицами, — ответила Магдалена все тем же деловитым тоном. — Сейчас приведу твоего оруженосца.
— Я хотел бы, чтобы ты спала вместе со мной, в этой комнате, — нерешительно пролепетал он, пораженный ее спокойной уверенностью. — Я не вижу здесь твоих вещей.
— Как пожелает господин, — покорно пробормотала она, скользнув к двери. — Я вернусь, когда ты оденешься, и мы вместе спустимся в зал.
Эту ночь и все последующие она провела рядом с мужем, в супружеской постели…
Магдалена нетерпеливо ерзала на обитой бархатом скамье, все еще гадая, чем вызвано столь непредсказуемое поведение мужа в схватке. С того самого январского дня в Беллере чувства Эдмунда к жене превратились из страсти в сущую одержимость. Казалось, время, близкое знакомство и возможность в любую минуту удовлетворить свое вожделение должны были приглушить его пыл, но исступление Эдмунда росло с каждым днем. Магдалена, однако, не находила такое отношение мужа ни особенно приятным, ни лестным. Да, он, ее супруг, во многом лучше других мужчин, судя по тому, что она наблюдала вокруг. И хотя его ласки давали мало наслаждения, теперь он из кожи вон лез, чтобы больше не причинить ей боли. И каким бы нежным и горячим он ни был в супружеской спальне, на ристалище и в бою, там, где приходилось выполнять рыцарский долг, по-прежнему оставался собранным, беспощадным, сохраняя ясную голову и крайне редко выходя из себя.
Магдалена обвела глазами арену, где шли приготовления к финальной общей схватке. Все рыцари, участвовавшие в этом двухдневном турнире, делились на две команды, и в последнем бою окончательно определялся победитель. Магдалена весь день надеялась, что Гай де Жерве попросит разрешения надеть ее цвета, и даже прятала шелковый платочек в рукаве на этот случаи, но теперь, после столь неприятной истории, была в полной уверенности, что он и близко к ней не подойдет.
Гай вошел в шатер Эдмунда и, задумчиво оглядев молодого человека, спросил:
— Почему ты повел себя так неосмотрительно?
— Это вопрос чести, сэр, — сухо процедил Эдмунд.
Оруженосец принялся растирать резко пахнущим бальзамом ушибленную мечом руку господина. Тот сгибал и разгибал мышцы, опасаясь, что они потеряли подвижность.
— Объясни! — взорвался Гай, изнемогая от дурных предчувствий. Как только что он уведомил Джона Гонта, Жиль де Ламбер состоял в родстве с. Борегарами. Неужели Ламбер намеренно пытался затеять ссору с мужем дочери Гонта?
