Сири Джеймс - Дракула, любовь моя
Мать Люси бросила на меня выразительный взгляд, который я приняла за напоминание о секретном признании в болезни сердца. Я поняла то, о чем она промолчала. Ей недолго оставалось жить, и, не нуждаясь в деньгах, миссис Вестенра хотела поделиться со мной.
— Спасибо, — тихо уступила я. — Вы очень щедры.
Мы сошлись на том, что я должна уехать рано утром, и начали составлять маршрут путешествия. Я послала телеграмму в будапештскую больницу, сообщая Джонатану о своих планах, и остаток дня собирала вещи. В июле я оставила школу навсегда, поэтому привезла в Уитби все, чем владела. Я решила путешествовать налегке и взять с собой как можно меньше вещей: всего две сумки с единственной переменой платья. Сундук должны были отослать в Эксетер, на попечение мистера Хокинса, чтобы вещи ждали меня по возвращении.
Той ночью я никак не могла уснуть от беспокойства. Я никогда не ездила дальше Корнуолла, где побывала с Люси и ее родителями одним замечательным летом. Я всегда мечтала повидать мир, но не при таких же обстоятельствах! Разумеется, я буду слишком переживать из-за Джонатана, чтобы уделять внимание окрестностям.
Наутро в моих глазах стояли слезы, когда я прощалась с миссис Вестенра в ожидании экипажа. Я боялась, что нам не суждено больше встретиться.
— Очень благодарна вам за помощь. — Я ласково обняла ее. — Вы всегда были очень добры ко мне. Я буду скучать по вам.
— Ты будешь слишком занята и счастлива, чтобы этим заниматься. — Миссис Вестенра с любовью улыбнулась. — А теперь поезжай к своему будущему мужу. Поцелуй его за меня.
С Люси мы попрощались на вокзале Уитби, искренне обещая почаще писать и делиться всеми новостями.
— Позаботься о себе, дорогая, — попросила я, когда мы обнимались и целовались. — Я знаю, что ты притворяешься здоровой ради матери, но, если тебе не полегчает до завтра, пообещай, что обратишься к врачу.
— Обещаю. Передай мои наилучшие пожелания Джонатану. Вели, чтобы поскорей выздоравливал.
— Хорошо. Поцелуй за меня Артура. Люблю тебя! — Я снова обняла ее перед тем, как сесть в поезд.
— Я тоже люблю тебя. — Люси послала мне воздушный поцелуй. — До свидания!
Подруга стояла на платформе еще долго, хотя я уже села у окна. Она махала мне рукой, корчила рожицы и ослепительно улыбалась, пока поезд не покинул перрон.
Северо-Восточная железная дорога доставила меня в Скарборо, где я пересела на поезд до Кингстон-апон-Халла. Там я ступила на борт корабля, направляющегося в Германию. Я впервые пересекала океан и поначалу нашла это весьма волнующим. Пароход, который готовится к отплытию, — поистине веселое место! На палубе толпились пассажиры, мужчины и женщины. Многие были разодеты в дорогие плащи, шляпки с цветами и темные шелковые платья, слишком изысканные для подобных обстоятельств.
Когда судно покидало гавань, я стояла у перил, наслаждаясь прикосновением свежего морского бриза к щекам и видом вздымающихся волн канала. Но как только мы вышли в открытое море, я поддалась морской болезни и поспешно спустилась в каюту.
Я понимала, что обед, ужин и завтрак подают наверху, но мне было не до еды. Остаток путешествия я провела внизу. С течением дня и ночи и усилением качки мне становилось все хуже. Переход длиной в триста семьдесят миль от порта до порта казался бесконечным, в ушах стояли стоны других пассажиров и лихорадочные мольбы о благополучном достижении берега.
Наконец на нас снизошел покой, и я услышала столь долгожданные слова стюардессы:
— Мы в порту.
Мы высадились в Гамбурге. Остальное путешествие я почти не запомнила, не считая того, что оно оказалось долгим и утомительным, требовало частой смены поездов. Я услышала по пути множество чужих языков. Время от времени мне удавалось поспать пару часов, но на ночь я нигде не останавливалась, полная решимости добраться до Джонатана как можно скорее и дешевле. За окнами мелькала прелестная сельская местность и весьма любопытные городки. По мере продвижения на восток их названия становились все более длинными и труднопроизносимыми.
Пока я дремала на скамье, мои мысли в основном занимала тревога о Джонатане. Меня беспокоило и кое-что другое. Я невольно сожалела о своем грубом расставании с мистером Вагнером. Он казался таким изумленным и расстроенным, когда я попрощалась с ним. Прекрасно сознавая, что наше общение необходимо прекратить, я все же надеялась, что выпадет возможность поблагодарить его… за дружбу, выразить свои наилучшие пожелания крепкого здоровья и счастья в тот день, когда мне придется покинуть Уитби. Вместо этого я уехала, так и не повидав его. Не зная, где он проживает, я даже не смогла известить его о своих намерениях.
«Все к лучшему, — сказала я себе, уплывая в сон под мягкое покачивание вагона. — Ты едешь к Джонатану, человеку, которого любишь, и собираешься за него замуж. Он нуждается в тебе. Теперь ты должна думать только о нем».
Во время этой бесконечной поездки мне приснился яркий сон, который я никогда не забуду.
Он начался на редкость чудесно. Я находилась в комнате невесты в какой-то незнакомой церкви в день своей свадьбы. Люси, особенно прелестная в светло-голубом шелковом платье подружки невесты, помогала мне одеваться. Я стояла перед зеркалом и с изумлением глядела на свое отражение.
— Мина, ты просто ослепительна! — восхитилась Люси.
Я действительно смотрелась великолепно. Волосы убраны в изящную прическу и заколоты жемчужными шпильками. Роскошное свадебное платье из белоснежного шелка с великолепными пышными рукавами, высокими, расшитыми бисером манжетами и облегающим корсажем, украшенным белым кружевом и бисером.
— Я же говорила, что белый — твой цвет, — Люси триумфально улыбнулась.
Три другие мои лучшие школьные приятельницы в одинаковых платьях подружек невесты хлопотали вокруг, чтобы убедиться, что все готово и на месте.
Миссис Вестенра сняла жемчужное ожерелье, которое всегда обвивало ее шею, протянула его мне, улыбнулась и сказала:
— Надень сегодня, дорогая, на удачу. Я примерила это украшение в день собственной свадьбы много лет назад, и мы с Эдвардом были очень счастливы.
Я с благодарностью приняла жемчуг.
— Пора! — воскликнула Люси, поцеловала меня в щеку и вместе с другими девушками накинула мне на голову и лицо длинную полупрозрачную фату.
Наша подруга Кейт Рид, которую я знала и любила с первого дня в школе, вложила мне в руки душистый букет флердоранжа.
— Иди, милая, и стань супругой! — радостно сказала она.
Я вошла в церковь — грандиозный, величественный дом собраний — и услышала музыку. Мистер Хокинс, бывший мне почти отцом, ждал у двери. На морщинистом лице сияла теплая улыбка. Я собиралась принять его руку и пройти во главе процессии подружек невесты к алтарю, но внезапно меня пронзила смелая мысль: зачем следовать традиции? Разве я не современная, эмансипированная женщина? Почему бы не положить начало новому обычаю?
