Лора Бекитт - Исповедь послушницы (сборник)
И все же рассудок возобладал над чувствами – девушка мягко, но настойчиво высвободилась из объятий Энрике и почти побежала по тропинке. Довольный и гордый, он шел следом; когда до входа в галерею оставалось несколько шагов, Энрике взял Паолу за руку, повернул к себе и спросил, глядя в пылающее румянцем лицо девушки:
– Так вы дождетесь меня?
Паола опустила ресницы. В ее голове теснилось множество мыслей. Если она ответит согласием, будет ли это означать, что они помолвлены? Намерен ли Энрике встретиться с Армандо и попросить ее руки? Она понятия не имела о том, какое значение в его среде придается «чистоте крови», не подозревала, что ни один представитель высшего дворянства не захочет жениться на девушке из низшего сословия, чья родословная может подвергаться сомнениям, чьи предки, возможно, запятнали свои руки и честь работой или торговлей.
Если знатный сеньор брал в содержанки дочь мелкого и бедного безземельного дворянина, он обычно платил ее отцу отступные – тем самым дело решалось полюбовно и просто.
– Я покажу вам мир, которого вы никогда не видели и не знали. У вас будет все, что только можно пожелать, – добавил молодой человек.
Паола закрыла глаза, ослепленная призрачным сиянием. Огромные владения, наряды, слуги, кареты, быть может, даже посещение королевского двора!
Потом она вспомнила слова Энрике о том, что он отправляется воевать, и это вернуло ее на землю. Между реальностью и мечтами, как водится, зияла глубокая пропасть, светлые горизонты будущего заслоняла мрачная туча.
– Зачем все эти войны? Кому они нужны? Королю? – вырвалось у девушки.
– Считается, что мы несем другим народам истинное слово Божие, но на самом деле войны вызваны иными причинами. В Испании слишком мало плодородных земель, нет драгоценных металлов. С открытием Нового Света в страну потекли золото и серебро.
Паола вспомнила историю Хелки, которую белые люди лишили родных и родины, держали на цепи, будто собаку, и, не выдержав, запальчиво произнесла:
– Золото и серебро, ради которых испанцы сгоняют жителей этих земель с насиженных мест, чинят немыслимые зверства!
Энрике пожал плечами.
– Более развитые народы подчиняют себе дикарей – таков закон человеческого мира. Что касается жестокостей, смею возразить, сеньорита Паола. Когда Эрнан Кортес ступил на земли инков, он был поражен изуверством индейцев. Человеческие жертвоприношения, людоедство!
Девушка тряхнула головой.
– Мы не имели права вмешиваться. Мы принесли им болезни, унижения и голод и ничего не дали взамен. Испанцы не стремятся нести покоренным народам культуру и веру! Все, что им нужно, – это золото, которым невозможно измерить ценность ни одной человеческой жизни!
– Мы спасаем души дикарей и таким образом делаем мир лучше. – Энрике усмехнулся.
– Ни мир, ни человек не могут быть спасены насильно.
Карие глаза Паолы сверкали, как звезды, нежное лицо опалил огонь смелости и дерзкого вызова.
Энрике смотрел на нее с изумлением и невольным уважением. Хотя он не был согласен с девушкой, его подкупало то, что она не боялась высказывать свое мнение и, в отличие от многих других женщин, интересовалась не только украшениями и нарядами.
– Так вы дождетесь меня? – ласково повторил он свой вопрос.
Паола устыдилась своего порыва, но кротко и застенчиво промолвила:
– Да, сеньор Энрике.
– Я счастлив, – просто сказал он. – Ваша любовь поможет мне перенести тяготы военной жизни. Надеюсь, Бог позаботится о том, чтобы я вернулся к вам целым и невредимым.
Когда он заговорил о любви, Паола вздрогнула. Ее посетило странное чувство. Она не могла понять, почему в глубине ее души живет ожидание чего-то большего, чем любовь к нему. Словно ей был нужен не сам Энрике, а то, что его окружало, будто она хотела использовать его в качестве ключа к свободе, пропуска в другой мир – большой, интересный и праздничный.
Молодой человек проводил девушку к началу улицы, на которой она жила. Паола не позволяла ему приближаться к ее дому. Она стыдилась ржавой решетки сада и замшелых стен. А еще опасалась, как бы Армандо ненароком не увидел ее кавалера.
Девушка шла по знакомой с детства улочке, любуясь лазурным небом, залитыми солнечным светом домами, яркими цветами в садах, и невольно испугалась, когда перед ней вдруг выросла мужская фигура.
– Ты напугал меня, Ниол! – воскликнула Паола.
– Прости.
– Иногда я забываю о том, что ты умеешь появляться внезапно, будто из-под земли. – Девушка улыбнулась.
На лице юноши застыло выражение неизбывной муки. Он не видел перед собой ничего, кроме двух влюбленных, слившихся в запретном поцелуе, и ему чудилось, будто в его сердце свернулась холодная змея ненависти и отчаяния.
– Ты идешь домой?
– Да.
– Пойдем вместе, если ты не стыдишься, что тебя увидят со мной.
– Как тебе могло прийти в голову такое! – с упреком произнесла девушка.
Ниол смотрел в землю.
– Ты всегда выходишь одна и никогда не выказываешь желания, чтобы я составил тебе компанию.
– Мы каждый день видимся дома, потому нам нет нужды гулять по улицам.
– И все-таки мы могли бы сходить на Пуэрта-дель-Соль в праздничный день, посмотреть представление или… пройтись по галерее монастыря августинцев.
– Я не знала, что ты этого хочешь, – сказала Паола и, внимательно глядя на него, спросила: – В последнее время ты ходишь сам не свой. Что случилось?
– Я узнал правду о своем происхождении, – ответил Ниол и добавил с горькой усмешкой: – Мог бы догадаться раньше, но я все еще цеплялся за призрачную надежду.
– Ты спросил об этом у матери?
– Да.
– И что она ответила?
Ниол глубоко вздохнул и, собравшись с духом, сказал:
– Над ней надругались испанцы. Их было несколько. Потом появился я.
Паола прикусила губу. Ей показалось, что в ее сердце вонзили иглу, она ощутила и восприняла боль Ниола как свою собственную. Ее не смутило признание юноши – они с детства могли говорить друг с другом обо всем на свете.
– Забудь об этом. Ты ни в чем не виноват.
Ниол толкнул калитку, и они вошли в сад.
– Я постоянно думаю о том, каково ей пришлось, как она жила все эти годы, – промолвил он, будто не слыша ее слов. – Я думал, она каменная от природы, полагал, это свойственно ее народу, тогда как на самом деле мать облекла свое горе в броню и навсегда похоронила мечты.
– Ох, Ниол!
Внезапно Паола обняла юношу и прильнула к его груди. Ниол оцепенел, охваченный противоречивыми чувствами. А девушке вдруг почудилось, что его волосы пахнут ветром и солнцем, она почувствовала, как под его кожей пульсирует горячая кровь, а взгляд прожигает ее темным пламенем. Она не заметила, когда он стал взрослым и у него появилась своя жизнь. Паола привыкла к тому, что он принадлежит ей, и не задумывалась над тем, что когда-нибудь им придется расстаться.
