Джиллиан Хантер - Дьявольские наслаждения
Член у него болезненно пульсировал. Он откинул покрывало и усадил ее на колени.
— Я боюсь вас утомить, — прошептала она, осторожно поместившись между его мощных бедер. — Вы нездоровы.
— А вы поможете мне поправиться? — спросил он, ощущая себя сильным и горя нетерпением влиться в ее лоно.
Она улыбнулась и сжала ладонями крепкие груди. Темно-розовые соски были видны между пальцев.
— Вы не должны вставать с постели. Я сама знаю, что вам необходимо.
— Что мне необходимо? — прошептал он и со стоном сомкнул руки на ее бедрах.
Она подалась вперед, и его член исчез в золотых завитках. Но он ничего не ощутил и недовольно дернулся. Тогда она медленно приподнялась и взяла в ладони его член, помогая ему. Еще секунда, и он взорвется.
— Сейчас, сейчас, ненаглядная, — произнес он. — Я не буду спешить, чтобы тебе было хорошо. Я… не могу…
Откуда-то издалека донесся ее голос:
— Эйдриан… вам плохо?
Плохо ли ему? Ему будет хорошо, если только он найдет облегчение в их соитии.
Он сделал резкое движение, и тело ритмично задвигалось. Она вскрикнула, и он ощутил у себя на лице, на шее ее руки.
Но… она ускользнула от него. В паху ломило, он весь напрягся, болел каждый мускул. Она уходит от него! Он в отчаянии застонал и с мольбой прошептал:
— Пожалуйста.
Сквозь дурман прозвучал ее голос:
— Не надо так метаться.
— Я не буду. — Он дрожал, вдыхая сладкий запах ее волос, кожи. Ее грудь задела ему лицо. — Пожалуйста, Эмма, не уходите. Вы мне нужны.
Эйдриан открыл глаза и понял, что это был сон. Где-то в подсознании прозвучало пророчество отца: «Ты создан, чтобы все рушить, Эйдриан. Мою жизнь ты уже погубил».
— Лжец, — сказал он. — Ты лжец.
— Милорд, вы проснулись? — озабоченно спросила Эмма. — Вы так метались, что я испугалась.
— Меня перепоили опием. — У Эйдриана вдруг прояснилось в голове. Около кровати сидела Эмма и смотрела на него уставшими глазами. Она с ним наедине! Но тут он заметил, что на диване в двух шагах от них дремлет Джулия. Подавив разочарованный вздох, он откинулся на подушки. Он находился в полубреду, и она ему приснилась. Зачем только он проснулся?
— Доктор решил, что снотворное вам необходимо, — тихим голосом сказала Эмма. — Вы так беспокойно спали, что мы не могли оставить вас одного.
— Я что-нибудь говорил во сне?
— Да, но я ничего не поняла. Как вы себя чувствуете?
— Пить чертовски хочется. — Напрягшееся тело невыносимо ныло, ему было жарко, в паху — тяжесть. Если она ничего не заметила, он постарается себя не выдать.
— Он проснулся? — раздался с дивана сонный голос Джулии. Она встала, расправляя на плечах шаль. — Я нечаянно задремала. Как он, Эмма?
— Умираю от жажды, — ответил за Эмму Эйдриан. Придется обманывать не одну, а двух женщин.
— Я принесу свежей воды, — предложила Джулия.
— Не надо. Я позову лакея, — сказала Эмма.
— Мне необходимо размяться, — уже от двери ответила Джулия. — Я отлежала шею.
Дверь за ней закрылась.
— Мы одни? — Эйдриан, не сводя глаз с Эммы, приподнялся на локте.
Она оглянулась на дверь:
— Да, но она скоро…
Эмма едва не задохнулась, когда он обхватил ее за талию, потянул к себе и уткнулся лицом ей в волосы.
— Вы мне снились, — прошептал он. — Я никогда не видел таких снов.
— Эйдриан, она может войти в любую минуту.
— Мне все равно.
Он запустил руку в тугой пучок волос у нее на затылке, пригнул ей голову и нашел губами рот.
Пусть у них всего одно мгновение, но он этим воспользуется. Сопротивление Эммы ослабло, рот приоткрылся, спина изогнулась. Он был весь охвачен желанием. Он только что грезил, а теперь все происходит наяву. Их дыхания смешались. Ее гибкое тело такое податливое…
И он хочет ее. Хочет, чтобы она была с ним, уступила ему. И к черту приличия! Они вышли из нежного возраста, чтобы их могли упрекать. Она уже была замужем, а он успел повоевать. Он обожал опасность. Если он докажет ей, что кое-чего стоит, то, возможно, убедит и себя в собственной значимости.
— Эмма. — Он провел ладонью по ее плечу и шее. Какая шелковистая кожа! Он вспомнил свой сон и коснулся губами ее рта.
— Эйдриан, пожалуйста… Не сейчас, — прошептала она.
Он со вздохом водил рукой по ее изогнутой спине, по бедрам, по всем изгибам ее грациозного тела, возбуждаясь все больше и больше.
Оба одновременно услышали приближающиеся шаги на лестнице. Эйдриан охнул и отпустил ее.
— Это действительно вам может навредить, лорд Вулвертон, — укоризненно прошептала Эмма, освободившись из его объятий.
Как же она не права, думал он, глядя на ее влажные губы. Ему наверняка станет легче просто от разговора с ней, не говоря уж о проявлении любви. Эмма набросила на него одеяло, а он упрямо произнес:
— Не навредит. Уже одно то, что я около вас, доставляет мне радость. А вам нравится быть со мной?
— Я едва вас знаю, чтобы дать вам ответ.
— Но вы же не станете портить свадебный пирог, лишь бы доставить удовольствие любому встречному?
Эмма засмеялась, чтобы скрыть смущение:
— Нет, не стану.
— Тогда почему вы так очаровательно флиртовали со мной вчера?
— Вероятно, потому, что надеялась удержать вас от беды.
— А сейчас я как раз попал в самую большую беду в своей жизни.
Эмма не успела ничего ему ответить.
За спиной Эммы появилась мужская фигура с кувшином воды. Это Хит.
— Что он говорит? — спросил Хит и уселся на стул у кровати. — По словам Джулии, он бредит.
— Ничего особенного, — ответила Эмма. — Он спал. А ты что здесь делаешь? Я думала, что ты тоже спишь.
Эйдриан услышал, как у нее задрожал голос. И Хит, несомненно, тоже это заметил. Может, объясниться с ее братом, признаться в том, что очарован его сестрой? Но он обещал. Он не должен ничего говорить, пока не получит ее разрешения.
— Я решил составить тебе компанию, — помолчав, сказал Хит. — Ты не возражаешь?
Эмма посмотрела на него. У нее на губах играла еле заметная ироническая улыбка, как будто она хотела сказать: «Если бы ты не был моим любимым старшим братом, на которого можно положиться, я бы возразила».
— Почему я должна возражать? Разве он не твой ДРУГ?
— Насколько мне известно, наш зять полностью ему доверяет, — задумчиво произнес Хит.
Эмма опустила глаза.
— Доминик мало кому доверяет, и на его суждение можно положиться.
— Эмма, мы с тобой тоже доверяем не всем, — сказал Хит, пристально глядя на сестру.
Она кивнула.
— Я чувствую себя обязанной ему.
