Диана Гэблдон - Путешественница
Я сидела молча, видя перед собой не его, а совсем другого человека, привлекательного, но не блондина, а темноволосого, и ощущала не теплое дыхание тропического вечера, а ледяную руку бостонской зимы. Видела красный свет, пульсирующий, словно вытекающая толчками из сердца кровь, на белых больничных простынях.
«…Только потому, что вы родились неподходящим для них человеком…»
– Знаю, – прошептала я, сцепив руки на коленях.
Я говорила Фрэнку, чтобы он оставил меня. Но он не мог, так же как я не могла любить его по-настоящему, потому что истинная любовь преследовала меня повсюду.
«О Фрэнк, – мысленно сказала я. – Прости меня».
– Полагаю, что могу задать вопрос о том, верите ли вы в судьбу, – продолжил лорд Джон. – По-моему, вы могли бы ответить на него лучше, чем кто бы то ни было.
– Вы и правда так думаете? – произнесла я без всякого выражения. – Но, увы, мне известно ничуть не больше, чем вам.
Он покачал головой, потянулся и взял миниатюру.
– Наверное, мне повезло больше, чем многим, – тихо произнес он. – Было нечто, что он от меня принял. И… – черты его смягчились, когда он смотрел на лежавшее на его ладони детское лицо, – сам взамен дал мне нечто драгоценное.
Моя рука непроизвольно коснулась живота. Мне Джейми сделал столь же драгоценный подарок – и ему это обошлось так же дорого.
Снаружи донеслись приглушенные ковром шаги, резко открылась дверь, и в кабинет просунулась голова ополченца.
– Леди уже пришла в себя? – спросил он. – Капитан Джейкобс закончил со своими вопросами, и экипаж месье Александра вернулся.
Я поспешно вскочила на ноги.
– Да, со мной все в порядке.
Я повернулась к губернатору, не зная, что ему сказать.
– Спасибо вам за… за…
Он кивнул и вышел из-за стола, чтобы проводить меня к выходу.
– Весьма сожалею, мадам, что вам пришлось пережить столь ужасные события, – произнес он, и в его голосе не прозвучало ничего, кроме учтивости.
Ему удалось полностью восстановить официальную манеру держаться, гладкую и скользкую, как навощенный паркет.
Я последовала за ополченцем, но у самой двери неожиданно обернулась.
– Я рада, что вы не знали, кто я, когда мы встретились той ночью на борту «Дельфина». Вы… понравились мне. Тогда.
Секунду его лицо сохраняло выражение отстраненного, вежливого равнодушия. Затем маска спала.
– Вы тоже понравились мне, – тихо сказал он. – Тогда.
Чувство было такое, будто я еду рядом с чужим человеком. Занимался серый рассвет, и даже в сумраке экипажа мне было видно, как осунулось от изнеможения лицо сидящего напротив меня Джейми. Как только мы покинули правительственную резиденцию, он снял нелепый парик, позволив появиться из-под маски лощеного француза взъерошенному шотландцу. Его не завязанные в хвост волосы, казавшиеся в этом скудном, скрадывавшем все краски свете, темными, волнами ниспадали на плечи.
– Думаешь, он правда это сделал? – спросила я, просто чтобы что-то сказать.
– Не знаю, – прозвучал усталый ответ. – Я сам себя спрашивал об этом тысячу раз, а другие спрашивали меня и того больше.
Он сильно потер лоб костяшками пальцев.
– Представить себе не могу, чтобы человек, которого я знаю, совершил нечто подобное. Однако… ты сама знаешь, что, напившись, он превращается черт знает в кого. И ему уже случалось убивать в пьяном виде. Вспомни хоть таможенника в борделе.
Я кивнула, а он подался вперед, опершись локтями о колени и уронив голову на руку.
– И все же это другой случай. Мне трудно и подумать, но – все возможно. Припомни, что он говорил о женщине на корабле. А если эта миссис Алкотт пыталась флиртовать с ним, дразнить его…
– Так оно и было, – вставила я. – Сама видела.
Джейми, не поднимая глаз, кивнул.
– Так поступали и многие другие люди. Но если она заставила его думать, будто имела в виду нечто большее, чем она хотела на самом деле, а потом оттолкнула его, посмеялась над ним… а он был пьян, как свинья, и ножи там развешаны по всем стенам…
Он тяжело вздохнул и выпрямился.
– Бог все знает, – уныло сказал Джейми, приглаживая ладонью взлохмаченные волосы, – но я не Бог. Есть еще кое-что, имеющее к этому отношение. Я сказал им, что едва знал мистера Уиллоби, что мы познакомились с ним на борту пакетбота, следовавшего с Мартиники, и хотя отзывался о нем доброжелательно, на самом деле не знал, откуда он взялся и что он за человек.
– Они этому поверили?
Он криво усмехнулся.
– До поры до времени. Но через шесть дней пакетбот вернется, они допросят капитана и выяснят, что на его глазах месье Этьен Александр и его жена были прямо-таки неразлучны с маленьким желтым злодеем-убийцей.
– Это может стать дополнительной неприятностью, – отозвалась я, думая о Фергюсе и ополченце. – Мы и без того не слишком-то популярны с легкой руки мистера Уиллоби.
– Это ерунда по сравнению с тем, что будет, если по прошествии шести дней его не найдут, – возразил Джейми. – К тому же шесть дней – это, возможно, то самое время, за которое слух о гостях Макиверов доберется от «Дома голубой горы» до Кингстона. Ты ведь понимаешь, слуги прекрасно знают, кто мы такие.
– Черт бы их всех побрал!
– Ты выражаешься как настоящая леди, англичаночка. Но это значит, что нам необходимо найти Айена за эти самые шесть дней. Мне придется отправиться в Роуз-холл, а перед этим необходимо немножко отдохнуть.
Он широко зевнул, прикрыв рот рукой, и потряс головой.
Больше мы не заговаривали, пока не прибыли в «Дом голубой горы» и на цыпочках прошли через дремотное здание в нашу комнату.
В гардеробной я переоделась, сбросив тяжелую верхнюю одежду прямо на пол, распустила, вытащив булавки, волосы и, оставшись лишь в шелковой сорочке, вошла в спальню. Джейми, стоя в рубашке у окна, любовался лагуной.
Заслышав мои шаги, он обернулся, приложил палец к губам и шепнул:
– Иди сюда, взгляни.
В лагуне плескалось маленькое стадо ламантинов. Большие серые тела то погружались в темную воду, то появлялись на поверхности, выставляя гладкие и округлые, поблескивавшие, словно влажные валуны, бока. В кронах деревьях возле дома уже звучали голоса ранних птиц, перекатывались над темной водой. Щебетание, шумные вздохи выныривавших набрать воздуху ламантинов, их перекличка, походившая на отдаленные, жутковатые завывания, – вот и все звуки, которые нарушали тишину утра.
Мы стояли бок о бок и молча смотрели, как первые лучи утреннего солнца, коснувшись поверхности лагуны, придали воде зеленоватый оттенок. Крайнее утомление, как ни парадоксально, обострило чувства, и я ощущала Джейми так, как если бы касалась его.
Откровения Джона Грея избавили меня от значительной части моих страхов и сомнений, но оставался тот тревожащий факт, что Джейми ничего не сказал мне о своем сыне. Разумеется, основания для этого у него были, и веские, но неужели он думал, что мне нельзя доверить такой секрет? Мне вдруг подумалось, что причина могла быть связана с матерью мальчика. Что бы ни думал по этому поводу Грей, возможно, Джейми все-таки любил ее?
Она умерла, так имело ли это теперь значение? Имело. Я сама двадцать лет считала Джейми умершим, но это ничуть не меняло моего отношения к нему. Что, если он по-настоящему любил эту молодую англичанку?
В горле встал плотный ком, и я сглотнула, пытаясь набраться храбрости, чтобы задать вопрос.
У Джейми был отсутствующий вид. На его лбу, контрастируя с рассветной красотой лагуны, залегли хмурые морщины.
– О чем задумался? – спросила я, не находя в себе сил попросить его успокоить меня и страшась услышать правду.
– О чем еще можно сейчас думать? – отозвался Джейми, не отводя взгляда от ламантин. – Об Уиллоби, ясное дело.
Мне события минувшей ночи уже представлялись отдаленными и не столь значительными. Но факт оставался фактом – убийство было совершено.
– И до чего додумался?
– Сначала я вообще не мог поверить, что Уиллоби мог совершить что-то подобное. Разве такое возможно?
Он помолчал, чертя пальцем узоры по запотевшему стеклу.
– Но все же…
Джейми повернулся ко мне с озабоченным лицом.
– Мне кажется, я понял. Он был одинок, страшно одинок!
– Странник в чужой стране, – тихо произнесла я, припоминая стихи, запечатленные в таинстве четких черных чернил, вверенные морю и посланные на крыльях белой бумаги в полет к давно утраченному дому.
– Да, то-то и оно.
Он остановился, задумался, поскреб пятерней в волосах, заблестевших медью в лучах солнца нового дня.
– И когда мужчина бывает настолько одинок… Ну, может быть, говорить такое не совсем прилично, но единственный способ хотя бы на время забыть об этом одиночестве состоит в том, чтобы заняться любовью с женщиной.
Джейми опустил голову и уставился на руки.
– Вот что побудило меня жениться на Лаогере, – тихо сказал он. – Не жалость к ней и к двум маленьким девчонкам. И уж конечно, не то, что мои яйца не давали мне покоя!
