АНДРЕЙ ВАЛЕРЬЕВ - ФОРПОСТ – 4
– Мня-а, – Сашка проблеял что-то невнятное, поедая глазами хозяйку, а в особенности, её грудь.
Серый жестом извинился, залепил Сазанову подзатыльник и пошёл следом за провожатым в гостевой дом.
– Васенька, – голос у Ивана был таким приторным и лживым, что старший оперуполномоченный едва не сблевнул, – Васенька, потерпи. Один пальчик остался. И всё. Больше не будем, ладно?
Спиридон этому нифига не поверил, но обмочившийся от страха и боли человек поспешно затряс головой.
– Вот и умница. Андрюша, давай.
'Андрюшей' местный царёк называл того самого квадратного дядю, что когда-то давно сломал руку Ковригину. Кожаный фартук на голом торсе 'Андрюши' смотрелся жутко. Бритоголовый палач кивнул, легко вытянул руку пленника и прижал её к наковальне.
– Я быстренько.
Маляренко взял молоток и без затей превратил безымянный палец Васи во второй, после мизинца, кровавый блин. Плоский и тонкий. Вася зашёлся в крике. Воздух в лёгких у него закончился, кричать он больше не мог и только сипел, раскрыв рот в немом вопле.
– Ну, вот и славненько. – Местный хозяин улыбался и рукавом стирал со своего лица капли крови. – А ты боялся.
Когда истязаемый немного пришёл в себя, его палач быстро выяснил следующее: во-первых, никакой Василий не 'Алибабаевич', а вовсе даже Викторович. И, во-вторых, он на самом деле, боец вневедомственной охраны, а никакой не поп.
– Знатно, знатно.
Иван покачивался с носка на пятку, заложив руки за спину, и о чём-то размышлял.
– Вот смотри, – Маляренко схватил Спиридонова за рукав и подтащил его к пленнику, – специально ради тебя приплыл человек. С далллёкого, снежжжного, Севера. Ты, Василь Виктрыч, не боись…
Сергея от прикосновения этого забрызганного кровью бомжа передёрнуло, но виду он не подал.
– … никто тебя убивать не собирается. Ты же УНИКАЛЬНЫЙ специалист! Вот он, – Ванька пренебрежительно кивнул на своего палача, – супротив тебя, всё равно что плотник супротив столяра!
Спиридонов брезгливо выдернул свой рукав. К чему весь этот показательный концерт, он не понимал.
'Царёк' бомжеватого вида, худой, с землистым лицом и ввалившимися глазами, улыбнулся самой наипоганенькой улыбочкой, которую Сергей мог себе представить, и, наклонившись к Васе, жарко зашептал.
– Научи его всему что умеешь, а? Я тебе жизнь оставлю. Серёга тебя потом заберёт – ты и его ребят поучишь, а?
Вася истово кивал, мычал что-то бессвязное и облегчённо плакал.
– На-на-у-чу!
– Ну и ладушки. Док, иди сюда!
В камеру вошел ещё один дядя, от которого за три версты несло перегаром.
– Сделай, что сможешь. Пошли отсюда, мужики.
Снаружи, возле стены Горлового форта, где и располагался застенок, было солнечно, жарко и ветрено. За косой шумел прибой, и кровавый полумрак пыточной казался дурным сном. Спиридонов помотал головой, прогоняя наваждение, и пропустил начало разговора между хозяином и его катом.
– … крепко учись, Андрей. Этот хмырь много чего знает и умеет. Сначала теория, потом практика. Запомнил?
'Квадрат' спокойно кивнул.
– Будет у тебя экзамен. Сделаешь с ним всё, чему он тебя научит. По уму сделаешь. Начнёшь через месяц и смотри, – глаза Ивана засверкали, энергия ощутимо била из него, заставляя громилу уменьшаться в габаритах, – если он сдохнет до моего возвращения, или сойдёт с ума… ты меня ОЧЕНЬ разочаруешь, понял? А так… да хоть пусть от него один обрубок останется…
Шипение, которым Иван закончил свой монолог, пробрало Сергея до печёнок. А Андрей только сглотнул и… поклонился.
Спиридонов не поверил своим глазам. И вообще, последние три дня, что прошли после возвращения в порт Хозяина, здорово изменили его мнение насчёт Маляренко.
Сергею временами было просто страшно. Нет, никто им не угрожал, никто не шипел вслед и никто не принуждал их к чему-либо. Но атмосфера мягкости и домашности, которая царила в приморском городке во время правления Марии Сергеевны, враз изменилась с приходом 'Мечты'.
От Ивана несло тьмой. Холодом. Грозой. И ненавистью. Это чувствовали все. Улыбки женщин, встречавших корабль на пирсе, были вымученными и неискренними. Сергей это отчётливо видел. Это видели все, кроме Ивана. Он тогда только коротко поздоровался с ним и забыл про Сергея на три дня. До сегодняшнего утра, когда его, Сергея Спиридонова, пригласили на эту пытку.
'Бомж. Нет. Псих. И садист'
Руководитель северян рассматривал местного царька и искренне не понимал, чем же этот человек 'зацепил' его в их прошлую встречу. Иван выглядел как дерьмо, говорил, как дерьмо и поступал как дерьмо.
'Так, может, он дерьмо и есть?'
Выглядел Маляренко совершенно препогано. Он похудел, как минимум, в два раза, превратившись в натуральный скелет, обтянутый желтовато-серой кожей. Особенно жутко выглядели тонкие обескровленные губы, сквозь которые светились зубы.
Но глаза… Глаза его были абсолютно бешенными, они горели фанатичным огнём и ничего, кроме чего-то, известного только самому Ивану, не видели.
– Чего пришёл, – Ваня говорил очень тихо, морщился и держался за сердце, – присядем.
Хозяин показал головой на лавку, приставленную к стене форта.
Так, на лавочке, с видом на море, и начались официальные переговоры двух союзных общин.
– Я чего думаю, Иван. Надо с вечной войной заканчивать.
– В смысле?
– Не нужен нам этот поход. К этим…
Сергей неопределённо мотнул головой.
– Мы ничего не добьёмся, а последнее потеряем. Можем потерять. Понимаешь?
Иван молчал минут пять, наблюдая за охотящимися чайками.
– Можем и потерять. – Голос его был совершенно нормален, отчего у Спиридонова по загривку поползли мурашки.
'Точно, псих'
– Значит, вы не пойдёте?
– Как это не пойдём? Пойдём. Но не мстить. Мы так подумали, прикинули. Пойдём – посмотрим. Если найдём кого – к себе приведём. Может ещё какой прибыток себе добудем. Но воевать… нет.
Спиридонов вытянул ноги, закинул руки за голову и расслабленно откинулся назад.
– Мы тут живём, Ваня. Дети у нас растут. Дома строятся. Ты пойми, я не боюсь. Я смысла не вижу.
– Я знаю, что ты не боишься.
Иван замолчал, сгорбился и вдруг стал СТАРЫМ.
– Значит я сделаю ЭТО один.
Спиридонов мысленно послал всё на хрен и перестал сдерживаться.
– Один?! Ты? Один?! Ты с собой сколько мужиков собрался уволочь? Я тут и недели ещё не пробыл, а уже сто раз видел, как бабы плачут. А авианосец, бля?! Нахера ты его построил? Денег, сил и средств девать некуда?
– К-какой ави…
– Такой!
Серёгу понесло. Обычно сдержанный и рассудительный опер, орал на своего собеседника, надрывая горло.
