Джулиана Грей - Леди никогда не лжет
Пауза.
— Che cosa?
— Ладно, забудь, — вздохнул Финн. — Продолжай. — Он, кряхтя, выбрался из-под машины и потянулся за керосиновой лампой, стоявшей на столе. К таким условиям он, конечно, не привык. В его лондонской мастерской было электричество, горячая вода, центральное отопление и телефон, но он легко приспосабливался. Отсутствие современных удобств в замке Санта-Агата тревожило его меньше всего.
Постоянные визиты Джакомо, к примеру, были куда более утомительными.
— Это невозможно! — всплеснул руками итальянец и возвел глаза к небу. Правда, в данный момент между ним и Всевышним находилась густая паутина, балки крыши и сама крыша, а также, вполне возможно, сова-сипуха, но, поскольку создание вело ночной образ жизни, Финн не был в этом полностью уверен. Он уже давно собирался взять немного помета в замок и проконсультироваться с орнитологическим справочником, который видел в библиотеке, но все время забывал.
Он стал слишком рассеянным.
— Что невозможно? — спросил Финн, поскольку считал, что вежливые, воспитанные люди должны поддерживать беседу. Даже такую.
— Сыры! В конюшне!
— Какие сыры?
— Вы не слушаете! Не слышали ни слова! Nome di Dio!
Снова вверх взметнулись руки, за ними последовал взгляд — вероятно, Джакомо все еще надеялся увидеть где-то там божество.
— Хорошо, я расскажу еще раз.
Финн поправил лампу, прикинул, куда она светит, нахмурился и поставил ее на пол.
— Откровенно говоря, я бы предпочел, чтобы ты этого не делал.
— Это все женщины! От них все зло! Весь день они делают сыр, ресоnnо, в… забыл слово.
— В кухне? — предположил Финн.
— Да! В кухне! И во всем огромном замке они не нашли другого места, где можно сложить сыр… опять забыл слово… ну, чтобы он стал старым.
— Полагаю, для созревания сыра, — подсказал Финн.
Он опять лег на пол и стал, извиваясь всем телом, задвигаться под машину. Его детище, кроме всего прочего, еще и хорошо приглушало звуки.
— Погодите, синьор, куда же вы? Вы должны послушать. Герцогу все равно, а его брат… — Джакомо закатил глаза и покрутил пальцем над ухом.
— Насколько я понял, совершенно безумен. Лично я могу с ним согласиться. Но дело в том, что…
— И все эта женщина! — выпалил Джакомо. — Дьяволица, которая ведет хозяйство в доме.
— Понятия не имею, о ком ты говоришь. Ты имеешь в виду домоправительницу? — Финн попытался пожать плечами, но сообразил, что они уже скрылись под машиной и темпераментный Джакомо все равно ничего не увидит. — Но чем же я могу помочь?
— Скажите леди, которые из Англии. Скажите им про сыр. Она прекратит это издевательство, если ей прикажут английские леди.
— Послушай, старина, ты должен стараться говорить понятнее. Иначе тебя никто не поймет.
— Che cosa?
— Я ничего не понимаю. No comprendo.
Джакомо весь передернулся, тяжело вздохнул и начал сначала:
— Это все сыр, синьор, понимаете? Такие большие колеса овечьего сыра, ресоnnо. — Он описал руками в воздухе круг весьма впечатляющих размеров. — Они кладут его, чтобы сыр созрел, в конюшню. В конюшню! — Он сделал глубокий вдох и с негодованием прошипел: — Сыр в конюшню!
Финн задумчиво прикусил нижнюю губу:
— И что из этого? Лошади возражают?
— Не лошади, синьор, я возражаю! Я, Джакомо! — Итальянец весьма чувствительно дважды стукнул себя кулаком в грудь, вероятно, в знак протеста против тирании любящей сыр домоправительницы. — Эта Морини заняла все чердаки замка своим сыром и заслала женщин в конюшню. Это оскорбление! Они все меня оскорбили!
— Я понимаю, запах, — сказал Финн не без симпатии в голосе.
— Вот именно, запах! Наконец-то вы поняли! — Губы Джакомо скривились в победной усмешке. — Вот и хорошо. Вы скажете леди. Я счастлив. Желаю вам хорошего дня и вообще всего хорошего. Ну я пошел.
— Эй, погоди. Дело в том, что я не могу разговаривать с женщинами.
Итальянец слегка притормозил и оглянулся.
— Как это?
— Очень просто. Не могу разговаривать с ними. — Финн подобрал упавший гаечный ключ и показал им на грудь Джакомо, вероятно, для усиления эффекта. — Это клятва.
У Джакомо округлились глаза. Он и раньше уважал работящего англичанина. Теперь он готов был его боготворить.
— Клятва? Синьор! Клятва… против женщин?
— Что-то в этом роде, — неуверенно кашлянув, произнес Финн. — Впрочем, не совсем так, если быть точным. Мы поклялись не иметь с ними никаких дел и образовали свой мужской союз. С ними встречаемся только за едой. — Он сглотнул. — Знаешь, все это чертовски неприятно.
Джакомо протянул к Финну обе руки ладонями вверх и с благоговением произнес:
— Понимаю, все понимаю. Не разговаривать с леди. Очень мудро. Когда говоришь с леди, получаются одни неприятности.
— Совершенно согласен. — Финн даже заулыбался от облегчения. — Так что, ты сам убедился, что я не могу выполнить твою просьбу.
— Записка, — встрепенулся Джакомо. — Записки достаточно. Английские леди поймут. Ну я пойду.
— Постой! — запротестовал Финн, но Джакомо, развив фантастическую скорость, вылетел в дверь и исчез в лучах солнца.
Финн только растерянно моргнул.
— Проклятие! — громко проговорил он, поглаживая рукой прохладный металл гаечного ключа.
Теперь помещение хорошо освещалось льющимся через дверной проем солнечным светом. Создавалось впечатление, что его машина — точнее, задняя ее половина — нежится в лучах солнца. Он положил ключ, протянул руку и погасил ставшую ненужной лампу.
Что за проблемы у этих людей? Неужели Джакомо сам не может поговорить с домоправительницей? Финн снова взял ключ и полез под машину. Должно быть, все дело в протоколе. Или в проблемах взаимоотношения полов, или в каком-то неизвестном ему обычае. У людей, живущих в удаленной от цивилизации горной долине, могут существовать самые причудливые обычаи, дошедшие до них от далеких предков. Он много путешествовал и знает, какие странные табу могут возникать в изолированных сообществах. Он знал, что справиться с ними почти невозможно.
Значит, ему, Финну, выпала честь проинформировать леди о Великом сырном восстании.
Он сразу напомнил себе, что вовсе не обязательно разговаривать с леди Морли. Можно сообщить всю необходимую информацию леди Сомертон или сестре леди Морли… черт, опять забыл, как ее зовут. Она вроде бы приятная девушка и, главное, вполне вменяемая. После первого вечера в этом замке он не сказал ни слова леди Морли — впечатляющее достижение, поскольку на протяжении трех недель они каждый вечер сидели друг напротив друга за столом. Дело в том, что всякий раз, когда Финн собирался открыть рот и сказать что-нибудь необязывающее, перед его мысленным взором возникали груди леди Морли — большие, округлые, волнующие, едва прикрытые кружевами, словно хотевшие вырваться из корсета, как сочные фиги…
