Дональд Маккейг - Ретт Батлер
Кто-то одобрительно выкрикнул:
— Да, да.
— Правила есть правила, — раздался другой возглас.
— Не отступайте от этих чертовых правил.
Эндрю воскликнул:
— Уотлинг, ей-богу, я…
— Мистер Раванель, я действую не по собственному усмотрению. Я себе больше не принадлежу. Говорю от имени мистера Лэнгстона Батлера. Господин Батлер вас спрашивает: «Мистер Раванель, где ваши пятьсот долларов?»
— Даю слово, слово Эндрю Раванеля…
— Слово? — переспросили из толпы.
— Слово Раванеля? — расхохотался кто-то.
— Если у мистера Раванеля нет денег, я покупаю этого чернокожего за девятьсот пятьдесят долларов. Плачу наличными всю сумму.
Весть о публичном унижении Эндрю Раванеля (кое-кто назвал это заслуженным наказанием) мгновенно облетела клуб. Джейми Фишер чувствовал себя так, будто ему дали под дых.
Когда Джейми нашел друга, тот, с побелевшими костяшками, стоял, сжимая перила трибуны.
— Эдгар чуял, к чему дело клонится, он за милю подобное различает; когда я обернулся, его не было. Приходилось мне видеть, как Генри Кершо проиграл тысячу в карты. Но где же сейчас был мой друг Генри? — Глаза, исполненные уязвленного самолюбия, скользили по толпе, которая обращала на Эндрю Раванеля меньше внимания, чем он воображал, — А мой дорогой друг Джейми Фишер? Говорят, Джейми самый богатый джентльмен в обеих Каролинах. Пятьсот долларов — мелочь на карманные расходы для юного Фишера!
— Мне очень жаль, Эндрю. Если бы я был там…
— Господи, Джейми! Как я это вытерпел! На глазах у всех — у каждого! Боже! Слышал бы ты, как надо мной смеялись. Эндрю Раванель торгуется, а заплатить не может!.. О господи, Джейми, лучше бы я умер!
— Тебе нужно вызвать Уотлинга на дуэль, я буду секундантом…
— Джейми, Джейми, я не могу вызвать Уотлинга, — Голос Эндрю был слаб, как кляча тряпичника. — Из Исайи Уотлинга джентльмен не больше, чем из его сына. Если я вызову его, то придется признать, что и Эндрю Раванель не джентльмен.
— Дрался ведь Ретт с Шедом Уотлингом.
— И слышать не хочу о Ретте Батлере! Вот уж никогда не искал повода поговорить о нем! Надеюсь, это ясно! — Эндрю попытался зажечь сигару, но руки дрожали, и он швырнул спичку прочь, — Проклятый Лэнгстон Батлер! Аукционер потребовал бы с меня долговую расписку.
— Ну, Эндрю, негр-то всего лишь музыкант.
— Всего лишь музыкант? — Эндрю удостоил наивность Джейми легким смешком, — Что, Лэнгстон Батлер планирует музыкальный вечер? Может, он хочет взять уроки игры на банджо? Так думаешь, Джейми? По-моему, Лэнгстон Батлер приобрел себе просто золотого работника на рисовые поля, — продолжил Эндрю, — Лэнгстон Батлер отомстил Джеку Раванелю, унизив его сына. Теперь весь Чарльстон знает об этом деле. Эндрю Раванель показал свое истинное лицо!
Слова застряли в горле у Джейми Фишера.
— Эндрю, я… Эндрю, ты такой милый, замечательный.
Я бы…
Эндрю жестом прервал его на полуслове.
Негры с нарукавными повязками Жокейского клуба начали приглашать людей с беговой дорожки на трибуны.
— Эндрю?
— Ради бога, Джейми, не мог бы ты помолчать?!
Как только дорожка опустела, на ней, не обращая внимания на жесты служащих, появилась какая-то всадница.
Эндрю замер, словно завидев добычу, и выдохнул:
— Это же Розмари.
— Тебя ищет, наверное, — Голос Джейми от облегчения повысился на целую октаву — Эндрю, должен рассказать тебе о занятном пари с Джулиет…
— О нет, Джейми. Что-то не так. Розмари расстроена. Посмотри, как она теребит удила, горячит лошадь и тут же сдерживает.
Слуги из Жокейского клуба кричали ей: «Мисс!» и «Забег начался, мисс!», но лишь отскакивали в сторону с ее пути. Розмари вглядывалась в лица вдоль ограды, желтый шелковый шарф развевался непокорным знаменем.
— Подумать только, — задумчиво произнес Эндрю Раванель, — Розмари, похоже, рассержена?
Девушка дернула поводья, и лошадь встала на дыбы.
— Ах, чтоб тебя, успокойся! Эндрю! Где мой отец? Ты не видел его?
Эндрю Раванелем овладело хладнокровное спокойствие. Время, казалось, замедлило свой бег.
— Прекрасная Розмари, — проговорил Эндрю почти мечтательно, — ваш уважаемый родитель покинул ипподром.
Распорядитель Жокейского клуба, белый мужчина, перепоясанный зеленым отличительным шарфом, поспешил к ним.
— Мэм! Мэм!
— Черт тебя подери! Черт! Будешь ты стоять спокойно, наконец?! — Девушка хлестнула лошадь кнутом, — Мне нужно найти отца. Есть новости. Сегодня я узнала, почему отцу не везет как проклятому.
Эндрю Раванель высокомерно остановил распорядителя, шагнул через калитку на дорожку и взял возбужденную лошадь под уздцы, чтобы отвести к коновязи.
Распорядитель, всадница, молодой джентльмен, ведущий лошадь, — можно было подумать, что кругом больше никого нет.
Драматическая сцена привлекла всеобщее внимание.
Стоявший на клубной веранде приезжий янки обернулся к местному приятелю:
— Что за черт?
Тот ответил:
— Ты в Чарльстоне, Сэм. Наслаждайся нашим фейерверком.
Если бы Розмари не была охвачена бессильной немой яростью, ее бы насторожил чересчур сладкий голос Эндрю.
— Подожди минутку, милая Розмари. Сейчас все уладим.
Давай помогу.
Эндрю подставил руки под ее ногу.
Розмари быстро спешилась.
— Как я могу называть Лэнгстона Батлера теперь отцом?
Он лгал мне. Он погубил моего брата. Он…
— Лэнгстон Батлер ответит за все.
И Эндрю Раванель на глазах у всего Чарльстона обнял Розмари и страстно поцеловал в губы.
Глава 7
БРАК — БЛАГОРОДНОЕ ДЕЛО
— Розмари, похоже, понравилось, — беспечно бросил Эндрю Раванель.
Эндрю с отцом и Лэнгстон Батлер стояли в прихожей городского дома полковника на Кинг-стрит. Комната была сильно обшарпана — пол из широких досок исцарапан шпорами, скамьи тоже — их использовали для снятия сапог.
Батлер не стал снимать шляпу и не поставил трость в подставку. Он сжимал ее, словно готовясь пустить в ход.
— Сейчас дело вовсе не в романтических порывах моей дочери.
Лэнгстон Батлер вытряхнул все из кожаного бювара на стол и указательным пальцем с явным презрением начал ворошить счета и долговые расписки.
— За доллар не больше двадцати центов — красная цена чести Раванеля.
— Похоже, сэр, вы настаиваете, чтобы мой сын обручился с вашей дочерью? — с надеждой спросил полковник Джек.
— Чтобы Раванель стал моим зятем? — Бледные щеки Лэнгстона Батлера покрылись красными пятнами, — Кто-то из Раванелей породнился с Батлерами?
