Хиби Элсна - Брак по любви
Если когда-нибудь она выйдет замуж за человека, который будет ей действительно небезразличен, она преподнесет ему этот драгоценный дар, но стать той, в кого мужчины влюбляются столь же легко, как и забывают, — нет, этот путь не для нее.
— Не вижу особого смысла просто сидеть и думать о любви, — сказала Фанни. — Может случиться, что мне так никогда и не удастся ее познать. Ну а если это все же произойдет, не думаю, что моя начитанность сможет стать серьезной помехой. Мне кажется, если замужняя женщина настолько глупа, что ее интересует только собственная внешность, то вряд ли одной ее красоты будет достаточно, чтобы муж не начал поглядывать на сторону. Да и в конце концов, гораздо легче примириться с неверностью мужа, если тебе есть чем занять свои мозги.
— Если женщина любит своего мужа, а он ей изменяет, вряд ли что-то сможет ее утешить, даже если она умеет читать задом наперед на санскрите, — съязвила Каро.
К удивлению Фанни, в течение нескольких месяцев Каролина, последовав ее совету, вела относительно тихую и спокойную жизнь, — если, конечно, позволительно так выразиться, ибо ее постоянное присутствие в доме причиняло всем достаточно хлопот и беспокойства.
Каро не знала, куда себя деть, и попросту убивала время, чего раньше с ней никогда не случалось. Она мучилась от скуки и чаще, чем обычно, давала волю своему взрывному темпераменту. Леди Бесборо тоже ужасно нервничала, понимая, в чем кроется причина этого добровольного заточения.
Конечно, Уильям был не тем мужчиной, которого она прочила в мужья своей дочери, но Генриетта чувствовала, что возражать совершенно бессмысленно. Возникни на пути взбалмошной и страстно влюбленной Каро какое-нибудь препятствие, мешающее осуществлению ее планов, и она сделает жизнь окружающих просто невыносимой.
Время как будто обернулось вспять, превратив Каро в того странного, непостижимого ребенка, каким она была всего несколько лет назад. Она снова часто впадала в беспричинный истерический гнев, дулась, хандрила, отказывалась от еды, громко и безутешно рыдала, а затем одевалась с головы до пят во все черное и надолго отправлялась в ближайшую церковь.
В основном приступы ее хандры случались, когда из Лондона уезжал Уильям. Он на время оставил свою адвокатскую практику и большую часть времени проводил в Брокетте с леди Мельбурн, которая была рада возможности побыть в обществе своего любимого сына.
Каролина была вне себя — ей казалось, что Уильям уделяет леди Мельбурн слишком много внимания. Ее сердитые, обличительные речи шокировали даже Генриетту, никогда не питавшую, за исключением Уильяма, особых симпатий к семейству Лэм.
Надо сказать, что Генриетта и Уильям были настоящими друзьями. Они отлично понимали друг друга, и иногда Уильям видел в Каро ту душевную щедрость, которой была преисполнена ее мать.
Но все же для него Каро была лучше всех. Может быть, иногда она могла показаться немного своенравной и упрямой, но его вдохновляла ее кипучая энергия и трогательный, немного детский идеализм.
Общение с Каро, однако, не изменило его отношения к религии, и у них не утихали бесконечные дискуссии, ни на йоту не приближавшие их к согласию и истине.
— Но, дорогая, — убеждала дочь леди Бесборо, — мужчины, конечно, признают авторитет церкви, но вера редко становится для них необходимостью.
— Я бы не возражала, если бы Уильям так и поступал, — отвечала ей Каролина. — И я бы ничего не имела против, если бы он предпочел вообще не обсуждать со мной этот вопрос, но он всегда вступает со мной в спор и высмеивает все то, что для меня свято. Конечно, сначала я начинаю сердиться, а потом просто впадаю в бешенство! Это все его мать! Она всегда, всегда насмехалась и глумилась над нами! Она далеко не добродетельна, но даже не понимает, почему ей следует этого стыдиться! Зато она считает, что ты и тетя Джорджи должны быть абсолютно непогрешимы только потому, что вы обе — верующие!
— Это вполне понятно, — говорила Генриетта. — Мне стыдно говорить с тобой на такие темы, но ты знаешь, что…
— Мамочка, дорогая, конечно же я знаю, но неужели ты могла подумать, что я осуждаю тебя? Никогда, никогда! Ты хотела любви, хотела быть счастливой, за это нельзя осуждать! Но она ведет себя так, как будто она мужчина, а не такая же женщина, как ты, она заявляет, будто женщиной движут лишь первобытные, животные инстинкты, которые не имеют ничего общего с чувствами! Я как-то слышала, как она сказала — в присутствии Уильяма, Фредерика и Джорджа, — что желание получить сексуальное удовлетворение сродни желанию утолить голод или жажду. Она не согласна с теми, кто считает, что женщины более чувствительные и утонченные создания, чем мужчины, и что они больше мужчин нуждаются в любви и ласке. Представь только, она заявила, что это совершеннейший вздор! Я едва сдержалась, слушая ее дурацкие речи!
— Как она могла говорить такое в присутствии молоденькой девушки? — возмутилась Генриетта.
— Меня больше шокировало то, что все это слышали ее сыновья. Но они ничуть не смутились — даже Уильям! Более того, они смеялись и смотрели на нее с восхищением! Неудивительно, что они с таким пренебрежением относятся к религии! А лорд Мельбурн слишком бесхарактерный, чтобы противостоять своей женушке. Кажется, единственное, в чем он вполне определился, — так это в своем неприятии Уильяма, он не может ему простить, что его настоящий отец — лорд Эгремонт.
— Сомневаюсь, что этот жалкий и никчемный человек способен даже на то, чтобы кого-нибудь действительно невзлюбить, — сказала Генриетта. — Кроме того, мы не можем быть совершенно уверены, что отцом Уильяма является лорд Эгремонт.
— Леди Мельбурн, конечно, никогда не заявит об этом во всеуслышание, — согласилась Каро, — но, скорее всего, дело обстоит именно так. Да и лорд Эгремонт очень любит Уильяма, чего нельзя сказать о его отношении к другим членам этого семейства. Лично я очень рада, что у Уильяма такой прекрасный во всех отношениях отец, и в этом смысле я могу только одобрить вкус нашей Колючки. Если же Уильям — сын лорда Мельбурна, почему тогда папаша и слышать не хочет, чтобы он занял место бедняги Пенистона? Когда мы виделись последний раз, Уильям рассказал мне, что лорд Мельбурн наотрез отказал ему в тех пяти тысячах, которые всегда получал Пенистон. Это стало такой неожиданностью для Колючки, что она запаниковала и даже попросила принца как-то повлиять на решение ее мужа.
— Это Уильям сказал тебе?
— Да, он пытался объяснить мне, что у него нет денег. Я не знаю, внял ли принц просьбе леди Мельбурн, но если это так, то, надеюсь, все решится в пользу Уильяма, а иначе на что он может рассчитывать со своими двумя тысячами в год?