Кэтрин Андерсон - Дикое сердце
Свифт молча смотрел на нее, охваченный страхом. Было похоже, что любое его неосторожное движение заставит ее вскочить и убежать. Вдруг он понял, что ему хотел втолковать Охотник своей историей про енота. Здесь, в Селении Вульфа, Эми была как в ловушке, она опасалась каждого и всего, что могло изменить ее привычный образ жизни.
— Ты не можешь мне в этом поклясться, так ведь, Свифт? — Голос ее дрожал. — Если я не сдержу своего обещания, ты намерен заставить меня выполнить его. Разве не так? — Она смотрела на него в упор, и зрачки у нее так расширились, что глаза казались бездонными черными ямами. — Отвечай мне. Ты предал все, что когда-то было между нами. Давай хотя бы теперь обойдемся без вранья.
Свифт чувствовал себя будто на краю обрыва, с которого его вот-вот столкнут. Он не собирался врать ей. Но в то же время ему было ясно, что правда ужаснет ее и сделает пропасть, пролегшую между ними, еще шире.
— Я никогда не причиню тебе боли, Эми. Вот в этом я могу тебе поклясться.
Кожа на ее скулах натянулась, все мускулы напряглись, исказив ее прекрасное лицо до неузнаваемости.
— Безболезненное изнасилование? Где ты научился этому фокусу?
Свифта всего передернуло.
— Эми, ради всего святого. Зачем ты меня мучаешь? Ты начала меня доводить, как только я объявился здесь, и с тех пор ни на секунду не прекращаешь.
Эми нечего было сказать в ответ. Меньше всего ей хотелось вывести его из себя, но она должна была до конца выяснить его намерения. Провести всю ночь в сомнениях было невозможно.
— Ты хочешь ссориться? — мягко спросил он. — Чтобы я начал тебе угрожать? Так? Чтобы у тебя появился предлог ненавидеть меня?
— У меня и без того множество предлогов ненавидеть тебя. Все, о чем я прошу, это быть честным, если ты на это еще способен. Я хочу знать, что ты намерен делать. Это вопрос моей жизни. Неужели ты такой трус, что не можешь мне ответить?
— Хорошо, черт побери, пусть будет так! — сказал он, отталкиваясь от стола. Его неожиданное движение заставило ее вздрогнуть. — Ты хочешь ясности, Эми? Ты моя! И была ею все эти пятнадцать лет. Никто не заставлял тебя обручаться со мной. Ты прекрасно знала, что делаешь. И ты хотела этого так же, как и я. И если ты попытаешься увернуться от своего обещания, я все равно заставлю тебя его выполнить. Вот так обстоят дела, и так они будут обстоять и впредь.
Она обхватила себя руками, как бы защищаясь от удара. Свифт замер весь в напряжении, покрывшись холодным, липким потом.
— Теперь тебе стало легче? — хриплым голосом спросил он. — Как видишь, я играю в открытую. Теперь ты знаешь, на каком ты свете. Я здесь, вот он я, и тебе не мешает хорошенько подумать, как ты будешь с этим управляться.
Ему показалось, что ноги у нее сейчас подломятся. Свифт хотел поддержать ее, но не осмелился.
— Эми… — Голос его дрожал от сдерживаемых чувств. Меньше всего на свете он хотел напугать ее. — Хочешь очутиться в самом безопасном месте? Иди ко мне, и я покажу тебе его. Просто сделай три шага, и я клянусь твоим Богом и всеми моими, что никто и никогда не причинит тебе вреда, пока есть жизнь в моем теле.
Она с ужасом смотрела на его протянутую руку.
— Когда-то ты мне верила. Поверь и сейчас. Иди сюда и дай мне доказать тебе это. Пожалуйста…
— Я верила Быстрой Антилопе. Быстрая Антилопа мертв.
У Свифта было такое чувство, будто она влепила ему пощечину. Он медленно опустил руку и сжал пальцы в кулак.
— Если бы я был мертв, дорогая, это обручальное обещание не висело бы на тебе. Ты делаешь все гораздо сложнее, чем оно есть. Ты пытаешься убить то, что должно жить, и боюсь, что расплачиваться за это придется прежде всего тебе самой.
— Может быть, и так, но я буду бороться. — Она отступила еще на шаг назад и проговорила тонким и дрожащим голосом: — Можешь не сомневаться, я буду бороться с тобой. До последнего дыхания. Я скорее умру, чем позволю такому человеку, как ты, снова прикоснуться ко мне.
Слова были смелыми, но за ними ничего не стояло. Свифт смотрел на нее и приходил в отчаяние. Что случилось с той Эми, которую он знал, самой храброй из всех девушек когда-то? Она не побоялась пойти одна против шестидесяти воинов-команчей с ружьем, которое было слишком велико для нее. Он все бы отдал, чтобы опять увидеть тот блеск в ее глазах хотя бы на секунду, даже если бы пришлось потерять ее навсегда за это. Та Эми, какой она стала теперь, была всего лишь пустой скорлупкой, красивой, недоступной скорлупкой, оставшейся от прекрасной далекой женщины.
— Такому человеку, как я? Ты же ничего обо мне не знаешь.
— Я знаю, что ты уже не тот мальчик, которого я любила. А больше мне ничего знать и не надо.
— Э нет, тебе не удастся так легко избавиться от меня. — Он подошел к двери и, нагнувшись, поднял шляпу. Отряхнув ее о колено, он обернулся и посмотрел на девушку: — Обручальное обещание — это навсегда, Эми. Я понимаю, что пятнадцать лет — это пропасть времени, но перед навсегда — это мгновение. Ты обещала мне себя. Никто и ничто этого отменить не может. Я дам тебе какое-то время, чтобы привыкнуть к этой мысли, но не очень много. Насколько я понимаю, его и так немало было потеряно понапрасну.
Он открыл дверь.
— Свифт, подожди! Он остановился и обернулся.
— Не станешь же ты и вправду требовать, чтобы я сдержала обещание, данное двенадцатилетней девчонкой?
— Вот именно, Эми, стану. И через всю комнату он видел, как сильно бьет ее дрожь.
— Даже зная, что я лучше умру? Свифт пробежался по ней взглядом.
— Меня мало беспокоят твои страшные слова. Может быть, ты и хотела бы этого, но хотеть и сделать — две разные вещи. Можешь, конечно, попробовать. Посмотрим, окажешься ли удачливее, чем я. Но вместо этого я посоветовал бы тебе свыкнуться с мыслью о неизбежности замужества — просто на тот случай, если с идеей умереть ничего не получится. Чертовски неприятно было бы носиться с этой идеей и вдруг нечаянно обнаружить, что ты все-таки принадлежишь мне.
Он еще немного подождал, надеясь, что она примет вызов, но она только побледнела. С упавшим сердцем и вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Так толком и не выспавшись, Эми проснулась на рассвете, разбуженная стуком топора. Выскользнув из постели, она подошла к окну, чтобы посмотреть, кто бы это мог рубить дрова у нее во дворе. Прижавшись лицом к стеклу, она напряженно всматривалась в едва начавшие сереть сумерки.
Свифт!
Узнав его, она вцепилась пальцами в оконный переплет. Его черные до плеч волосы были перепутаны ветром и мокры от пота, но постороннему наблюдателю могло бы показаться, что они спутаны во сне и мокры от умывания. Голый по пояс, он предоставлял ей прекрасную возможность рассмотреть его загорелый торс. При каждом движении по его спине перекатывались мускулы. Если бы не револьверы на его поясе, он выглядел бы точь-в-точь как человек, только что вставший с постели, чтобы нарубить дров для приготовления завтрака. И всем соседям было ясно, что огонь для этого будет разведен в ее печи.
