Барбара Картленд - Исполнение желаний
Оливия признательно улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ.
На улице он помог ей сесть в седло.
— Слава богу! — ты хорошо держишься в седле, — заметил он. — Терпеть не могу женщин, которые сидят, боясь пошевелиться от страха, и только все время натягивают поводья, чтобы не упасть!
Оливия рассмеялась и поскакала вперед, обогнав своих спутников.
— Не позволяй его сиятельству шевелиться! Ему нельзя двигаться, — проговорила Бесси, обращаясь к Хиггинсу. — Слава богу, рана уже затянулась. Это просто чудо! Не ровен час, повернется неловко и все начнется сначала!
— Последние три ночи он спал спокойно, — ответил Хиггинс.
Это только благодаря тебе и мисс Оливии все обошлось, когда он метался в бреду и рвал все на себе в клочья!
— Это заслуга мисс Оливии, а не моя! Она нянчила его как дитя, прижимала его голову к груди, студила лоб, убаюкивала его…
— Даже не знаю, что бы мы без нее делали, — продолжала Бесси. — Недаром в селе о ней говорят, как о святой. Не удивлюсь, если они решатся поставить ей памятник!
— И она его заслуживает! — согласился Хиггинс. — Я слышал, что именно она посоветовала мистеру Джеральду, что надо делать.
— Конечно, она! А кому еще пришло бы в голову открыть снова заброшенную шахту или начать ремонт дома священника? А получится хороший дом, правда?
— Лучше бы они поискали достойного человека на это место, — заметил Хиггинс.
Бесси вздохнула.
— Такого, как покойный мистер Лэмбрик, они в целом свете не найдут! Вот уж воистину божий человек был! И служил богу, помогая людям. Пока он был жив, здесь в доме был словно кусочек рая, а когда он умер, жизнь превратилась в сущий ад!
— Неужели все было так плохо?
— Хуже некуда! Мы буквально голодали. И если бы не кролики, все уже давно бы умерли с голоду.
— Будем надеяться, это страшное время больше не повторится, — сочувственно произнес Хиггинс. При этом он с сомнением взглянул на лежавшего хозяина.
— А если только повторится, — резко сказала Бесси, то могу заверить тебя, Хиггинс, что я задушу его сиятельство своими собственными руками!
— Да бог с вами! Вы такого никогда не сделаете, Бесси!
— Не будь столь уверен! — проговорила Бесси зловещим тоном.
Она перевязала раны, опустила рубаху и застегнула ее на груди.
— А теперь, — сказала она, обращаясь к герцогу тоном строгой, но любящей няни, — будьте паинькой и не испортите мою прилежную работу!
— Думаете, он слышит нас?
— Если бы слышал, то поступал бы, как ему велят.
Бесси собрала свою коробку с лекарствами и бинтами и направилась к двери.
— Внизу нас ждет чашка хорошего чая, Хиггинс!
— Да, я иду с вами! С удовольствием выпью!
Хиггинс закрыл за собой дверь, и герцогу было слышно, как они, о чем-то переговариваясь и пересмеиваясь, спускались по лестнице. Он открыл глаза. Да, сегодня, несомненно, его самочувствие было лучше. Он даже собирался поговорить с Хиггинсом, но в этот момент пришла Бесси делать перевязку, а разговаривать сразу с двоими герцогу не хватало сил. Однако, он слышал весь разговор Бесси и Хиггинса, и ему многое стало понятным.
Итак, это была Оливия! Именно она ухаживала за ним долгими бессонными ночами, когда он метался в жару и бреду: поила его, уговаривала, заставляла успокоиться и уснуть. Наверное, то питье, которое она приносила по нескольку раз на день, действовало на него так успокаивающе и благотворно. Последние два или три дня, когда он снова стал осознавать себя, то понял, что его непрестанно поят какими-то напитками. Один по вкусу напоминал мясной бульон. Так это и оказалось. Он расслышал, как Хиггинс шепотом сообщал Джеральду, что его сиятельству дают мясной бульон из самой лучшей телятины, зайчатины и мяса молодых ягнят.
Второй напиток был сладковатый и пах медом. Однажды он услышал, как Оливия, приподняв его голову, обратилась к нему:
— Ну, будьте умницей и выпейте этот отвар из трав. До дна, до дна… вот так, очень хорошо!
Конечно, она и не подозревала, что он ее слышит. Но теперь, восстанавливая в голове долгие дни и ночи беспамятства, герцог начал припоминать, что Оливия постоянно разговаривала с ним, даже тогда, когда он метался в жару. Он вспомнил тонкий запах лаванды, который исходил от ее рук, удерживающих его, баюкающих, кормящих, перевязывающих рану.
— Да, мне действительно лучше! — повторил герцог сам себе. — Когда вернется Хиггинс, я попрошу, чтобы он принес чего-нибудь поесть. Чем быстрее я встану на ноги и войду в курс всех дел, тем лучше!
Впрочем, это скорее походило на браваду! На самом деле герцога томил страх — страх вернуться в этот странный и враждебный мир. Все, что там творилось, было ему непонятно и чуждо.
Он не хотел возвращаться. Гораздо приятнее опять окунуться в темноту, в сон, в беспамятство, где не было всех этих мучительных проблем.
Рядом раздался детский голос:
— Ты на самом деле спишь или только притворяешься?
Герцог с усилием открыл глаза. Вэнди стояла возле кровати, держа в руках свою драгоценную Эмму. На ней была шляпка, красиво обрамляющая ее личико и пушистые локоны.
— Ты … куда-то … собираешься?
— Да, меня пригласили на обед. Там будут еще две маленькие девочки, такие же, как я. И Эмма тоже идет со мной. А сейчас мы пришли с тобой попрощаться.
— Желаю… хорошо … провести … время! Надеюсь, там будет весело! Миссис Бэнкс испекла для нас вкусный торт!
Герцог улыбнулся.
Вэнди погладила его руку.
— Бесси говорит, что когда ты поправишься и вернешься к себе, миссис Бэнкс уедет во дворец, и у нас опять нечего будет есть!
— Нет, такого не будет, — твердо пообещал герцог.
— И у меня никогда больше не будет пустой животик?
В глазах девочки застыл знак вопроса.
— Я обещаю … никогда!
Лицо Вэнди озарилось светом, который, казалось, хлынул изнутри.
— Ты обещаешь? Ты обещаешь?
— Обещаю!
Она нагнулась и поцеловала его в щеку.
— Спасибо тебе! Спасибо! И Эмма тоже благодарит тебя!
Девочка взглянула на дверь.
— Мне пора! Если Бесси найдет меня здесь, то она рассердится и расскажет обо всем Оливии.
— Тогда беги! Но приходи… ко… мне… снова… и поскорее!
— Приду! — пообещала Вэнди и выбежала из комнаты. Герцог слышал, как она сбежала по ступенькам вниз.
С некоторым недоумением он поймал себя на мысли, что дал ребенку обещание и будет обязан выполнить его. Но затем отбросил эту мысль в сторону. Думать не хотелось. Он закрыл глаза и постарался заснуть.
Оливия бросила на себя последний взгляд в зеркало. Нет, решительно, никогда она еще не была так хороша собой!
Платье, которое купил ей Джерри, было белое. Низ и рукава отделаны каймой из букетов подснежников. Оливия впервые одевала декольтированное платье и беспокоилась только об одном, не посчитают ли нескромным такой вырез. Когда она спустилась вниз, Тони с восхищением уставился на нее, провозгласив, что она очень обворожительна.
