Бронвин Скотт - Секреты джентльмена по вызову
Аннора повернула голову влево, вправо, внимательно рассматривая себя в зеркале. Да, нравилось. Две изящные косы были заправлены за уши и собраны в пышный пучок, закрепленный на затылке. Она выглядела моложе своих тридцати двух лет. Однако, возможно, тот факт, что Аннора зачастую казалась старше своих лет, тоже следствие ее добровольного отшельничества. Вероятно, она запустила себя. Аннора привыкла жить просто, когда ее никто не видит, и она ни с кем не встречается, за исключением прислуги и деревенских жителей. Для того чтобы держать на расстоянии многочисленных претендентов на ее руку и кошелек, приходилось выбирать незамысловатые одеяния.
Аннора нанесла несколько капелек духов на запястья, легкий цветочный аромат полностью соответствовал волшебному флеру элегантного платья. Новая утонченная леди была готова.
Равно как и ужин. Николас не стал дожидаться Аннору в гостиной, а воспользовался моментом и подготовил сцену для заключительного действа. В соседней комнате поблескивали свечи. О, кажется, она начинала понимать. Ощущая легкое возбуждение, Аннора проследовала вслед за призывно мерцающими свечами через маленькую гостиную, в которой они вчера ужинали, на террасу, показавшуюся ей без обеденного стола неожиданно пустой. Стеклянные двери были открыты, за ними возле накрытого стола уже поджидал Николас.
Его вечерний наряд отличался не меньшей тщательностью. В нем не осталось и намека на утреннего беззаботного рыбака. Аннора не сожалела об этой утрате, поскольку была с лихвой вознаграждена лицезрением воплощенной мужественности и утонченной элегантности.
– Полагаю, нам стоит продолжить традицию самообслуживания, – сказал Николас, отодвигая перед ней кресло.
Уединение. Дополнительная возможность провести тет-а-тет с самым интригующим и обворожительным мужчиной, умеющим не хуже ее забрасывать удочку и плавать и подарившим ей сегодня нечто гораздо большее, чем неизведанный доселе опыт.
Николас потянулся за шампанским, и у Анноры мелькнула мысль: «О, воистину райское блаженство!» И почему ей раньше не приходило в голову устроить себе ужин в саду под звездным небом с единственной свечой, таинственно отбрасывающей свет на белоснежную скатерть. Ведь это так просто, всего лишь передвинуть стол! Однако она понимала почему. Такой ужин сразу же становился чем-то особенным. Она поднесла бокал к губам, ощущая на себе взгляд Николаса, обжигающий, словно пронизывающий насквозь.
– Что случилось? – Аннора смущенно поправила прическу. Возможно, выпала шпилька?
– Ничего, – улыбнулся Николас. – Я всего лишь восхищаюсь сидящей передо мной прекрасной женщиной. Персиковый цвет вам к лицу.
– А вам, по всей видимости, к лицу сельская жизнь, – рискнула поддеть она, показав пальцем на покрасневший от загара нос.
– Это не единственное место, которое успело познакомиться с деревенским солнцем, – лукаво подмигнул Николас.
Аннора рассмеялась:
– Вы всегда столь дерзки? Привыкли высказывать все, что придет в голову?
Николас подался вперед:
– О да, вы абсолютно правы. Мне нравится называть вещи своими именами. Не люблю лгать и жонглировать словами.
Аннора рассеянно крутила в руках ножку бокала, украдкой рассматривая собеседника. Сегодня вечером она чувствовала себя неожиданно смелой и откровенной. Почему бы не задать ему давно интересующие вопросы.
– Вы не лжете, не жонглируете словами. Мне уже известно многое из того, что вы не делаете. Почему бы для разнообразия не поведать мне о том, что вы делаете?
– Все и везде. – Он одарил ее порочной улыбкой и соблазнительным взглядом, остановившимся на ее губах с предельно откровенным намеком.
Аннора покачала головой, не желая отвлекаться на откровенно порочную игру слов, накрыла его руки своими изящными ладонями, жест, на который еще вчера не осмелилась бы.
– О, в самом деле, Николас, я желаю знать.
Изворачиваться, отвлекать внимание и уклоняться был его обычный способ избежать подобных расспросов, в чем он весьма преуспел. Однако с Аннорой, настойчивой в своем желании знать, все иначе. Она относилась к тому редкому числу женщин, чья красота не ограничивалась внешней привлекательностью. Она была по-настоящему заботлива. Он услышал это в ее словах прошлой ночью, когда она рассказывала о своей семье, кузенах, дедушке. В ее характере отсутствовало стремление к отшельничеству и уединению, что делало нынешнее положение еще более интригующим и одновременно нелепым.
– А вы не боитесь, что знания развеют иллюзии? – Николас пристально наблюдал за ней, восхищаясь мягкими чертами лица, золотистым ореолом волос в приглушенном свете свечей. Она была неземной и в то же время доступной, открытой, теплой, как яркое солнечное лето, похожей на ту, за чьи юбки всегда цепляются дети, смеясь и окружая обожанием. Да, он почти воочию мог представить себе их игры.
Ник почувствовал давящую тяжесть внизу живота, боль, неудовлетворенное стремление. Когда-то он и сам думал о себе так же, представлял себя окруженным детьми, беззаботно играющим с ними, подбрасывающим сорванцов в воздух. Он уже давно не позволял себе подобных мыслей. Эта давняя мечта, с которой ему пришлось распрощаться.
Легким движением она коснулась пальцами его плеча, на ее губах, словно созданных для поцелуев, застыла шаловливая улыбка.
– Ни в коем случае. С чего бы это? С какой стати мужчину, который никогда не лжет, беспокоят какие-то иллюзии? – Последняя фраза прозвучала едва слышно, даже с вызовом.
Николас осознавал, что сейчас очень уязвим, понимал, о чем точно нельзя говорить Анноре. Он оказался в деревне только потому, что спасался от гнева супруга-рогоносца, который, возможно, узнал об измене жены, и в определенных кругах известен благодаря способности исторгнуть стон наслаждения буквально из любой женщины.
Однако Аннора успела дать понять, что не потерпит недомолвок. Ей нужна правда. И именно в этом заключалась основная сложность. Как создать ощущение интимности, доверия, не открывая подлинных чувств? Вероятно, стоит передать инициативу ей.
– А что именно ты хочешь узнать? – Николас улыбнулся максимально искренне. Аннора не желала флирта и намеков. Как правило, женщины задавали ему одинаковые вопросы, это служило гарантией безопасности.
Аннора отклонилась, выпустив его руки, и Николас неожиданно для себя ощутил странное чувство потери, поднес бокал к губам.
– Ну хорошо. – Аннора лукаво улыбнулась, входя во вкус беседы. – Я могу спрашивать тебя о чем пожелаю? – Улыбка осветила ее глаза и удивительным образом преобразила лицо. Нет, внешне она не изменилась, но стала живее, мягче, нежнее. – И где это ты научился так здорово подсекать рыбу?
