Жюльетта Бенцони - Талисман Карла Смелого
– Вы знаете даже это?!
– Будем считать, что я догадался.
– Вы представить себе не можете, как вы облегчили мне задачу! Хотя я вас за это не благодарю.
– Главное, чтобы правосудие было на высоте. А теперь объясните, по какой причине вы хотите избежать встречи с госпожой Тиммерманс?
– И с бывшей баронессой Вальдхаус, дочерью госпожи Тиммерманс, тоже. Хотя в истории с ней больше пострадал Морозини, – сообщил Адальбер, более тихо, потому что в соседней комнате послышался голос Лизы. – Она сыграла с ним прескверную шутку...
– Прошу прощения за вторжение. – В дверь заглянула золотоволосая головка Лизы. – Тетя Амели спрашивает, не порадуете ли вы нас, пообедав с нами, господин комиссар?
Приглашенный вежливейшим образом отказался: к сожалению, у него этот вечер занят. Но, возможно, в какой-нибудь другой?
– В любой, какой пожелаете! Только назовите дату вашим собеседникам. Оставляю вас...
Лиза исчезла, дверь за ней закрылась.
– Ты думаешь, твоя жена подслушивает под дверью? – с комическим ужасом шепотом спросил Адальбер.
– Непременно подслушивает. Она не посрамит семьи Морозини. Однако вернемся к нашим баранам...
– Может быть, вы мне все расскажете у меня в кабинете на набережной? Мне почему-то кажется, что там вы почувствуете себя свободнее.
– Будем вам благодарны, – с явным облегчением ответил Альдо.
– Тогда до встречи. У меня в одиннадцать часов утра. Не напоминаю о точности, зная вашу пунктуальность. Думаю, сегодня вечером вам лучше побыть со своей семьей. Госпожа де Соммьер очень нуждается в вашей поддержке. Я не позволяю себе даже думать, что с ней будет, если вдруг...
Ланглуа остановился, не закончив фразы. Но ее подхватил и закончил Альдо:
– Если Мари-Анжелин не вернется живой? Думаю, тетя Амели постоянно думает об этом и не может справиться с наваждением. Уверен, она ни одной ночи не спала после исчезновения нашей План-Крепен.
К несчастью, так оно и было. И на следующее утро, когда Альдо и Адальбер поехали на набережную Орфевр, Лиза потихоньку отправила Сиприена к профессору Дьелафуа, старинному другу и врачу их семьи, с тем чтобы он прописал тете Амели легкое снотворное, которое ей можно было бы давать без ее ведома.
Профессор рассмеялся прямо в лицо верному мажордому.
– Скажите княгине, что ее предприятие обречено на провал. У нашей дорогой подруги нюх ищейки, она мигом распознает, что ей что-то подмешивают. А вы, Сиприен, никогда ко мне не приезжали. В квартале сразу начнут болтать об этом, а я на сей счет необыкновенно чувствителен. В общем, сегодня я к вам заеду сам, в обычный час, когда у вас пьют шампанское.
– Самое печальное, профессор, что маркиза больше не пьет шампанского. Не хочет.
– Неужели? Дело гораздо серьезнее, чем я предполагал. Заеду непременно.
* * *
Собираясь к Ланглуа, Альдо и Адальбер стали настраивать скрипки в унисон, договариваясь, о чем будут рассказывать комиссару, а о чем промолчат, повествуя о своих взаимоотношениях с госпожой Тиммерманс и госпожой Вальдхаус. Но в конце концов решили, что говорить надо с полной откровенностью.
– Расскажем ему все! – предложил Адальбер. – Ей-богу, это будет лучше для наших дальнейших отношений. Тем более что мы понятия не имеем, что он знает сам и о чем успел догадаться. Я уверен, он оценит нашу прямоту и не станет вставлять нам палки в колеса, если мы осуществим небольшое путешествие, о котором, я думаю, ты мечтаешь так же горячо, как и я.
– Ты имеешь в виду путешествие во Франш-Конте? В самом скорейшем времени?
– Приятно, когда тебя понимают с полуслова.
– Согласен, но с одним условием: говорить будешь ты. Во-первых, всем известен твой ораторский талант, а во-вторых, ты врешь гораздо натуральнее меня.
* * *
Положив руки на подлокотники кресла, не выпуская из пальцев карандаш, Ланглуа с бесстрастным видом слушал Адальбера, ни разу не прервав его. И ни разу не шевельнувшись. Хотя Альдо, наблюдая за комиссаром, был уверен, что тот временами едва удерживается от смеха. Когда оратор завершил свою речь, комиссар оставался так же серьезен и даже закурил сигарету, прежде чем начать говорить.
– Благодарю за вашу искренность, господа. Итак, если я вас правильно понял, то вы оба опасаетесь встречи с этими дамами. Вы, Адальбер, с самой госпожой Тиммерманс, а вы, Морозини, с ее дочерью? Думаю, что смогу вас успокоить. Пока никакие слухи о деле графини де Гранльё не дошли до Брюсселя, и вполне возможно, никогда не дойдут...
– Никогда? В это я не поверю, – тут же откликнулся Альдо. – Судите сами: госпожу де Гранльё убили вдали от ее дома, и ничего при ней не нашли. Ни портмоне, ни сумочки. Опознала ее старушка-прихожанка, которая всегда ходит на утреннюю мессу и знает графиню, потому что та многие годы тоже жила в этом квартале. Я предполагаю, что графиня принесла на роковую встречу тот самый рубин, который у нее хранился. И почти в то же самое время ее шурин, барон Хагенталь, приглашает меня к себе и отдает мне второй рубин из трех, оставленных голландским коллекционером Кирсом своим дочерям. Безусловно, теперь мне ясно, что я должен был действовать, приняв хоть какие-то меры предосторожности... Скажу больше, злоумышленники, взяв План-Крепен в заложницы, начали охоту на второй камень. Они не оставят в покое и третий. Он может быть у шоколадной королевы, может быть у ее дочери, но наверняка ни та, ни другая не делают из этого тайны. Не сомневаюсь, что нужно их предупредить. Им грозит опасность.
– И при этом вы не хотите оказаться в поле зрении этих двух дам, когда они вынуждены будут принять участие в происходящем. Я вас правильно понял? – усмехаясь, уточнил полицейский. – А можете вы мне объяснить, Морозини, вы ведь как-никак специалист в этой области, как могло случиться, что три исторических драгоценных камня, о которых всем коллекционерам известно как о славе коллекции банкира Кледермана, вдруг оказываются в руках трех дочерей – и весьма уже немолодых – совершенно другого коллекционера, умершего не один десяток лет тому назад? Почему это было неизвестно до сих пор? Мне это кажется совершенно невероятным.
– Напрасно. Все коллекционеры ревниво хранят свои секреты. Что касается рубинов банкира, то я их видел вчера, и они совершенно того же возраста, точно такой же огранки, как этот. Они взаимозаменяемы. Я отдал оправу тестю, они идеально подошли к ней и великолепно смотрелись. Он не понимает, что происходит. Я тоже!
– Но вы не оставили свой рубин у него.
– Он хотел, чтобы я его оставил, но я предпочел взять его с собой.
