Мэри Бэлоу - Верю в любовь
– Дилижансам все обязаны уступать дорогу.
– Ничего подобного! Откуда вы взяли эту глупость? Отъезжающий экипаж должен проехать первым.
– Кучер так и сыпал проклятиями! Слышали бы вы его! Должен заметить, он кое-что высказал этому джентльмену прямо в лицо!
– Много вы понимаете в английском! Джентльмен сквернословил так, что уши вяли!
– У дилижанса отлетело колесо, и ось повреждена. Неизвестно, смогут ли теперь его починить.
– А от коляски джентльмена остались одни обломки.
– Вовсе нет. Просто ось треснула. Вряд ли это серьезная поломка.
– А кто, по-вашему, должен чинить две сломанные оси и одно колесо сегодня, в праздник?! Хотя они наверняка потребуют мастера, помяните мои слова!
Все эти разговоры заглушали возмущенные голоса пассажиров дилижанса. Что им делать до завтра? А если они не могут ждать до завтра и им срочно нужно прибыть на место назначения? Разве можно быть уверенным, что дилижанс будет готов возобновить путешествие на следующий день? Кто-то должен об этом услышать. Кто-то должен за это ответить. Кто-то должен за это заплатить.
У Норы слегка ослабели ноги, хотя, похоже, пострадавших не оказалось. И главное – что делать ей?!
Еще несколько минут – и все потянулись к гостинице, а Нора смогла растолкать толпу и приблизиться к человеку, который, по-видимому, и был кучером злосчастного дилижанса.
– Когда собираетесь снова отправиться в путь? – спросила она, мгновенно осознав всю глупость своего вопроса.
– Завтра, мэм, если хоть что-то от меня зависит, – буркнул он не очень вежливо и даже не глядя на нее. – Если у вас есть билет, придется прийти завтра!
– Но что же мне делать сегодня? – растерялась она.
Кучер пожал плечами и поскреб затылок, продолжая оценивать нанесенный ущерб.
– Полагаю, снять комнату в гостинице. Как и остальным. Но вам лучше поспешить: скоро свободных номеров не окажется.
Ах, какое это имеет значение, пусть будут свободны хотя бы сто комнат! Беда в том, что она, Нора, оказалась в безвыходном положении! Ни денег, ни крыши над головой, и идти ей некуда!
– Наверное, – спросила она, – я могу получить назад стоимость билета?
Конечно, это тоже не решение. Если она потратит деньги, значит, застрянет здесь навечно и еще на один день.
– Ничего не выйдет, мэм, – с грубым нетерпением бросил кучер, нагибаясь и заглядывая под днище экипажа. – Никакого возврата не допускается.
И на этом все. Ей каким-то образом придется провести здесь весь день и всю ночь, прежде чем она продолжит путешествие в Лондон, а она никого здесь не знает. Хотя деревня Уимбери была всего в пяти милях от дома миссис Уизерспун, Нора ни разу не покидала дома и сада, и к ним никогда не приезжали гости. В общем, день обещал быть длинным и очень голодным…
Нора, поглядев в небо, бесцельно побрела к входу в гостиницу, куда уже устремились все остальные. Несколько минут постояла на пороге распивочной, не понимая, куда идти и что делать, и вдруг почувствовала себя ужасно одинокой и несчастной. Вокруг слышалось жужжание голосов, у всех были какие-то дела, было куда идти и о чем беседовать, только она одна не знала, что делать и чем заняться.
Тощий молодой человек в засаленном переднике, с подносом, полным пустых кружек, остановился рядом с ней. Вид у него был несколько задерганный.
– Если вы одна из пассажирок дилижанса, мэм, придется остановиться где-то еще. У нас ни одной свободной комнаты. Сами видите: сегодня ярмарка, а тут еще и это столкновение.
– Я…
Потом Нора так и не могла определить, что именно собиралась ответить. Кто-то вмешался в разговор. Голос явно принадлежал мужчине образованному, привыкшему приказывать и уверенному в немедленном подчинении окружающих.
– У леди уже есть комната. Она со мной, – объявил он.
Нора растерянно обернулась, не поняв, с кем и о ком говорит джентльмен. Очевидно, он обращался к официанту.
Нора взглянула на джентльмена и охнула. Этого не может быть!
Ни за что.
Освещение в распивочной было тусклым, окна маленькими. После яркого солнечного света Нора не сразу смогла отчетливо разглядеть черты его лица. И все же…
Невероятно. Невозможно. Но так и было. Это был он. Ричард.
Похоже, она что-то упустила. Он успел сказать что-то еще, во время секунды-другой полного оцепенения, в которое впала Нора, узнав его. Однако слова отпечатались в ее мозгу настолько, что она сумела их вспомнить. Он только что назвал ее своей женой.
– А, в таком случае все в порядке, сэр, – кивнул официант, отходя.
Глава 2
Ричард Кемп, лорд Борн, выехал в путь очень рано. Оставил позади Дартвуд-Клоуз, когда первые рассветные лучи едва окрасили небо на востоке. Ричард собирался провести несколько дней в Гэмпшире со своей бабушкой, а потом намеревался продолжить путешествие в Лондон, где он останется до конца сезона.
Утро выдалось солнечным, и ветра почти не было – идеальный день для поездки в открытой коляске. Карета с большей частью вещей и камердинером должна была отправиться в Лондон через несколько дней.
Ричард остановился в Уимбери, чтобы сменить лошадей, когда время шло к полудню, и устоял против искушения зайти в распивочную и освежиться. В распивочной было полно народу – вполне естественно в праздничный день, тем более что в деревне устраивалась ярмарка, – а если он войдет в распивочную, его непременно втянут в разговор и он потеряет час или больше драгоценного времени. Лучше уж он отдохнет, когда доберется до места. Бабушка будет счастлива видеть внука.
Но что там говорит старая пословица насчет «тише едешь – дальше будешь»? Как это ни неприятно, но старые пословицы обычно бывают правы. И он это понял чуть позже.
Если бы он не выехал из дома чуть свет и пораньше остановился, чтобы дать отдохнуть лошадям, или хотя бы вошел в распивочную выпить кружку эля и съесть пирог… короче говоря, действуй он немного менее энергично – не выехал бы из ворот «Посоха и дубинки» в тот самый момент, когда туда въезжал дилижанс. И в результате не пришлось бы задержаться на целый день.
Но все случилось, как случилось.
Он выезжал со двора со всем вниманием и осторожностью, несмотря на то что майское дерево, украшенное цветными лентами, стояло прямо перед глазами, когда внезапно разразился ад. В уши ударил пронзительный рев рожка, раздались громовой стук копыт и предостерегающие вопли, исходившие отчасти и из его собственных уст, скрежет металла и дерева и истерические крики. Лошади пятились, в панике закатывая глаза, и краснолицый кучер с редкими зубами отчаянно дергал поводья.
В эту ужасную минуту он, ни на что не обращая внимания, старался усмирить обезумевшую упряжку, и в конце концов ему пришлось поспешно спрыгнуть вниз, чтобы его не придавило.
